Внезапно за его спиной раздался щелчок, и Андрей замолчал, не договорив начатой фразы, стоявший же к нему лицом Гольди увидел, как дверь противоположной квартиры дрогнула и начала открываться.
Прежде чем демонолог успел развернуться, комиссар разглядел появившееся в проеме двери лицо пожилой женщины и машинально вздернул вверх «скорпио», однако за секунду до этого, закрывая ее своим телом, к незнакомке бросилась Паола.
Глава сорок первая
Глядя на черные тени, укрывающие переулок, Доминик слушал капо. Франческо Борзо говорил голосом уставшего человека, в котором чувствовалось отчаяние, смешанное с испытанной болью. За короткое время он рассказал помощнику о событиях сегодняшнего утра, начав с приезда к нему Рокко Траколло, упомянул о бойне в монастыре и встрече со стариком и его спутником, поездке в машине комиссара и расстреле карабинеров, гонке по городу и гибели его жителей, смерти Мальды и Нанды, и своих попытках помешать гулам… Слушая капо, Доминик чувствовал ноющие уколы в плече, однако не это занимало его — глядя сквозь ветровое стекло, он ощущал обреченность, которую испытывает человек, сброшенный с небоскреба и знающий, что спасения нет. То потрясение, которое он испытал час назад, открыв дверь палаты и увидев три трупа, словно затмевалось отчаянием, которое он испытывал в данный момент, потому что тогда его мозг быстро выправил ситуацию идеей о нереальности всего происшедшего. Теперь же слова капо снова поворачивали все в обратную сторону, однако принять новое объяснение было в миллион раз трудней, потому что это значило, что все виденное им за последний час было правдой.
Слова капо катились непрерывным потоком, вливаясь в сознание Доминика, словно неразрезные спагетти, подаваемые в ресторане Валенти, и отпечатывались горящими письменами.
— Я ехал по виа Бругетто, — рассказывал капо, — когда заметил тебя. Сначала я решил, что это кто-то из гулов, но подъехав поближе, узнал тебя и подумал, что здесь что-то не так — сегодня утром мы выяснили, что тебя подстрелили и ты лежишь в реанимации под присмотром полиции, — поэтому не поверил, что это можешь быть ты… Я ехал за тобой целый квартал не зная, человек передо мной или гул. И лишь когда я увидел, как та тварь возле банка собирается в тебя выстрелить, я понял, что никакой ты не гул…
Доминик в который раз вздрогнул, услышав это короткое слово, — за последние пять минут капо упоминал его много раз, но каждый раз оно звучало словно выстрел лупары.
— Единственное, чего я не понял, так это как тебе удалось выжить. С полудня гулы три раза опыляли центр Террено, и я решил, что там уже не осталось живых, а ведь больница находится в центре Террено?
Франческо повернул голову и бросил на помощника внимательный взгляд. Мгновение Доминик пытался собраться — он понимал, что нужно сосредоточиться и дать капо ответ, ведь тот задал вопрос, — однако сделать это было непросто: мысли метались, словно стая обезумевших летучих мышей. Наконец, разлепив губы, он выдохнул:
— Маска…
— Что?
— Маска, — повторил Доминик. Горло его еще не пришло в норму, голосовые связки напоминали высохший перец, и ему приходилось выдавливать каждое слово. — Они надели мне маску…
— Дыхательный аппарат? — протянул капо. — Тогда все понятно.
Нагнувшись, он отогнул ворот халата и осмотрел плечо Доминика.
— Рана сквозная?
Доминик кивнул.
— Хорошо. — Брови Франческо двинулись к переносице. — Я имею в виду: было бы хуже, если бы пуля осталась внутри… Как ты себя чувствуешь, Дик?
Доминик провел языком по губам:
— Плохо… Правую руку почти не чувствую… Вколол себе стимулятор.
— Тебе нужно лекарство и что-нибудь из еды — что-нибудь, восстанавливающее. — Капо махнул рукой вдоль домов: — Сейчас заедем в аптеку и найдем что-нибудь. — Горькая ухмылка изогнула губы Франческо. — Сегодня в этом городе можно брать все что угодно.
Слушая капо, Доминик не мог избавиться от ощущения нереальности всего происходящего. Четверть часа назад, когда он шел но пустой улице к банку, он был уверен, что бредит, лежа на больничной кровати, и в этом было спасение — ему не нужно было думать, что делать, если все виденное им происходит в действительности. Однако теперь эта мысль подтвердилась, и Доминик словно очнулся на краю пропасти с занесенной ногой. Внезапно в мозгу его четко обозначилась мысль, на которую он не обращал внимания раньше, идя по мертвому городу: все это время, от самой больницы, ноги сами собой несли его к его дому… Доминик повернул голову, и капо умолк, решив вдруг, что видит лицо человека, побывавшего в преисподней, Доминик же тяжело выдохнул:
— Сара…
— Что? — капо не понял, что тот имеет в виду.
— Где она?
Глядя в лицо Доминика, Франческо скорее по его выражению, а не по смыслу вопроса, понял, о чем спрашивает помощник: просто в мозгу его что-то сломалось, и ослепленный своей болью, он не сразу понял боли чужой. Конечно же, Сара — жена Доминика. На мгновение он опустил веки, чувствуя, как волна горечи поднимается от груди, страшные воспоминания вновь всплыли в сознании, и он увидел свой дом…
Через короткое время Франческо открыл глаза и, не глядя на Доминика, проговорил глухим голосом:
— Ей не сказали, что ты в больнице. Я решил сделать это после того, как ты очнешься. Когда мы уезжали к монастырю, она оставалась у себя дома — я предлагал ей перебраться ко мне, но она отказалась. За час до встречи с Пандорой я приказал Бучи отправить пару парней к тебе в дом, так что все это время они должны были ее охранять.
Договорив предложение, он замолчал. Глядя на капо, Доминик чувствовал, как волна отчаяния захлестывает его с головой. Известие о смерти Армандо и Рокко Траколло, их жен и Луиджи ле Гранде, жены и дочери капо, конечно же, подействовало на него, но не так, как могли подействовать в другой обстановке. Сильнейшее потрясение он испытал, поняв, что картины гибели, виденные им на пути от больницы, были реальностью, смерти же знакомых людей подействовали на него, как нечто прилагающееся к ним, блекнущее на общем фоне гибели города. Возможно, объяснялось это его теперешним состоянием — еще не прошло действие наркоза, да и наркотик, содержащийся в стимуляторе, слегка туманил сознание, — но он действительно не принял этих смертей достаточно четко. Однако последняя мысль вдруг обожгла его мозг, заставив вернуться к реальности.
— Что с Сарой? — прошептал Доминик, чувствуя боль.
Франческо оторвал взгляд от улицы и заглянул в глаза Доминика. Какой-то миг он сидел молча, понимая, что ничего не может сказать, чтобы вселить в помощника надежду, а потом выдавил:
— Дик, я не знаю.
Доминик облизнул пересохшие губы. Внезапно мышцы на его лице дрогнули, и Франческо понял, что хочет сказать помощник, прежде чем тот открыл рот. Он провел рукой по лицу и, словно отвечая на невысказанную просьбу Пальоли, развернулся, протягивая руку к ключу зажигания.
Через мгновение он завел двигатель и, переключив передачу, нажал педаль газа — машина рывком сорвалась с тротуара и, стремительно набирая скорость, помчалась на юг…
Лежа в двух метрах от трупов, Аз Гохар осматривал кладбище. С того места, где лежал он, нельзя было увидеть работавших у ворот гулов — четыре часа назад расчищавшие кладбище грейдеры превратили его поверхность в череду ложбин и холмов, самый высокий из которых пришелся на центр чимитеро Нуово. С высоты вала Аз Гохар мог разглядеть каждый уголок кладбища, от его подножия оно просматривалось лишь на сто метров к воротам. С одной стороны, это было удобно, так как находившиеся у ворот гулы не могли их увидеть, с другой, они тоже не видели гулов, и если последние решат вдруг обойти кладбище, они не смогут заметить их до последней минуты. Впрочем, Аз Гохар почему-то не думал, что это случится.
В этот миг возле него оказалась Джей. Потерев руку, которой неудачно ударился во время спуска, старик прошептал:
— Джей, сейчас я начну осматривать трупы. Ваша задача — наблюдать за окрестностями. Пока гулы раскладывают мертвецов, мы в безопасности, но подстраховаться не помешает. Вы меня понимаете?
— Да.
— Если мне понадобится помощь, я вас позову.
Джей быстро кивнула и повернулась к воротам. Аз Гохар же вытащил из кармана нож и, выставив его перед собой, двинулся к трупам.
Три секунды спустя он оказался на расстоянии вытянутой руки от пары покойников — оба были мужчинами примерно одного возраста и лежали головами к нему, — остановился и прислушался к телу. Боль в голове, которую он испытал три минуты назад и которую ему удалось притупить, теперь заявила о себе с новой силой, словно он вступил в запретную зону, где являлся непрошеным гостем. Старик провел рукой по вискам и, стараясь не обращать на нее большого внимания, принялся осматривать трупы.
Прямо перед ним лежал человек с темными волосами, одетый в светлую безрукавку и брюки. Мужчина лежал лицом вниз: голова его опиралась на щеку, левая рука была протянута к валу, кончики пальцев опирались о землю… Глядя на руку покойника, Аз Гохар чувствовал смутное беспокойство — оно появилось у него сразу же, как только он увидел шею мужчины — неестественно полную, без малейших морщин, — и усилилось, когда он остановил взгляд на руке — она не могла принадлежать нормальному человеку. Прежде всего, рука была толстой. За долгую жизнь Аз Гохар видел многих людей всевозможных рас и комплекций, среди которых были страдающие диабетом, толстяки, тучность которых была заложена в них от природы или явилась результатом чрезмерного аппетита, борцы сумо, откармливающие себя на потеху публике, — но здесь было нечто иное, потому что рука эта не была жирной. Аз Гохар не видел ни капельки жира — рука была похожа на откормленного червя и оттого рождала странное отвращение. Кожа ее была сильно натянута, словно кожа тотемного барабана, и глядя на нее, старик вдруг решил, что в любой момент, она может лопнуть и вывалить свое содержимое, словно мусорный бак. Кроме того, под кожей виднелись красные «червячки», а эта картина ему была знакома отлично — так выглядят лопнувшие капилляры, не выдержавшие внутреннего давления. Но какое давление может быть здесь?
Аз Гохар протянул руку и прикоснулся к запястью покойника. Ощущение от касания усилило мысль о червях — на ощупь запястье было упругим, — тело обычного мертвеца таким не бывает. Глядя на пальцы, Аз Гохар видел, что даже они напоминают маленькие сосиски, обтянутые резиной. «Объяснение здесь может быть только одно», — подумал он вдруг, но оно показалось ему настолько невероятным, насколько и правдоподобным. Впрочем, гадать здесь было бессмысленно — выход был только один: проверить догадку на практике.
Аз Гохар опустил лезвие на локоть покойника, мгновение медлил, а затем с силой провел им к запястью. В следующий миг кожа треснула, словно прогнившая ветошь, а плоть развалилась подобно вскрывающемуся гнойнику. На старика дохнуло запахом мяса, одновременно из раны хлынула кровь, однако поразил его не вид черной крови, а то, что он увидел в разрезе — вместо кости, между кусками мяса виднелась серая плоть, мелко подрагивающая, словно брюхо кальмара. Преодолевая отвращение, Аз Гохар раздвинул края раны ножом и отчетливо разглядел дьявольскую плоть, уже покрывшую кость.
На какой-то миг он застыл — секунды ему хватило, чтобы понять, что лежащий перед ним труп превращается в гула, — но это было настолько невероятно, что он не хотел в это верить. Все, что он когда-то узнал от отца, противоречило тому, что он видел теперь: гулы никогда не рождаются вне земли — это закон, — однако сейчас перед ним лежал труп, не закопанный в землю и тем не менее превращающийся в гула. Как же это возможно?
