Мирквуд, и Гилморн видел их немало, с тех пор как вернулся из Имладриса и стал одним из стражей границы. Но раньше никто из людей не привлекал его внимания даже на секунду.
Человек, снимавший вьюки с лошади, не чувствовал, как спину ему сверлит пристальный, неотрывный взгляд голубых глаз.
«Это не может быть он. Здесь, за сотни лиг от Мордора?»
Да, он был высок и широк в плечах — как многие эсгаротцы. Почему Гилморну так легко было представить на этих плечах черную кольчугу, черный камзол с серебром? Да, волосы у человека были черные и прямые, но они едва закрывали шею, а не спускались до лопаток. «Их можно остричь, чтобы остаться неузнанным», — подсказал ему голос собственного здравого смысла. «Подожди, пока он повернется, и ты сможешь взглянуть ему в лицо». Но ведь если бы это был он, Гилморн должен был узнать его сразу, на любом расстоянии, даже со спины!
Когда человек повернулся, эльф чуть было не вздохнул облегченно, он был не похож, он был загорелым, растрепанным и носил бороду, ничего от демона с бледным, гладко выбритым лицом и длинными прямыми волосами, струящимися на плечи или забранными на затылке в конский хвост… Но уже через секунду Гилморн понял, что его память играет с ним злую шутку. Лица людей на взгляд эльфа менялись изо дня в день, время писало на них свою нескончаемую повесть, черты лица искажались освещением, настроением, усталостью, и через несколько лет эльф с трудом узнавал старого знакомца. Борода, загар, другая прическа — все это так искажало внешность, что Гилморн был уже ни в чем не уверен. Два года, всего два года. Разве мог он так измениться?
«Тебе просто мерещится. Как, во имя Эру, он мог бы здесь оказаться? Глаза тебя обманывают, видя сходство там, где его нет! Ты просто никак не можешь перестать думать о нем…»
Человек продолжал снимать вьюки и складывать их на траву.
«Я должен взглянуть ему в глаза».
Сунув стрелу обратно в колчан, Гилморн взял лук в правую руку, вышел из-за деревьев и шагнул на поляну. Ему казалось, что от черноволосого смертного его отделяют лиги, а не сотня шагов. Сердце грозилось выпрыгнуть из груди. Гилморн только надеялся, что его волнение никак не отражается внешне, потому что совладать с ним он не мог.
Когда он приблизился, человек невыносимо медленно выпрямился и посмотрел Гилморну в лицо. Глаза его были зелены и прозрачны, как изумруд. Глаза Норта Морадана. И глумливая полуулыбка, искривившая линию губ, тоже принадлежала Норту.
Сердце эльфа сделало два удара и ухнуло куда-то вниз из груди. Он на мгновение прикрыл глаза ресницами, но этого мгновения хватило, чтобы он вновь обрел самообладание. Теперь сомнений не было, и напряжение его исчезло. Теперь он должен был бросить вызов гостю из прошлого. Демону из своих грез.
Нужные слова пришли на ум сразу.
— Ты помощник главы каравана? — спросил Гилморн холодно.
— Да, мастер эльф.
Этот голос с насмешливыми нотками… Эльф едва не вздрогнул, услышав его.
— Вы можете расположиться здесь на ночь. В той стороне — источник с питьевой водой. А в той стороне, — он кивнул головой и посмотрел человеку в глаза, — наши часовые. Никто из вас не должен приближаться к ним ночью, только если будет какое-то важное дело.
— Я понял, мастер эльф.
И они разошлись, не обменявшись больше ни словом.
В ночной тишине Гилморн слышал шум крови в своих жилах, стук своего сердца, легкий шелест шелка, когда он чуть-чуть менял положение. Потом к этим звукам присоединился еще один. Кто-то осторожно пробирался через лес, очень тихо для человека, но не бесшумно, как эльф. Услышав его, Гилморн весь подобрался, но не обернулся на звук. Прислонившись к дереву, он смотрел в противоположную сторону, ничего не видя перед собой, весь превратившись в слух.
Когда человек встал вплотную к нему и прикоснулся пальцами к его плечу, Гилморн, молниеносно развернувшись, прижал к его шее лезвие ножа, который сжимал в руке.
— Я гляжу, ты меня ждал.
Норт улыбался, не пытаясь отстраниться или перехватить его руку. Он совсем не выглядел обескураженным.
— Что тебе здесь нужно? — спросил Гилморн ледяным тоном, сильнее прижимая лезвие к коже смертного.
— Так-то встречают гостей в Мирквуде? — сказал Норт глумливо, будто это он держал клинок у горла эльфа, а не наоборот.
— Так встречают врагов, — отрезал Гилморн, чуть шевельнув запястьем, и смертный был вынужден откинуть голову, когда давление острого лезвия на его кожу усилилось. — Ты не гость, ты шпион. Одно мое слово — и ты будешь предан смерти.
— Почему же ты не показал на меня пальцем прямо там с криком: «Держите вора!»?
— Я не был уверен.
— Ну да, как же я забыл, — Норт подмигнул. — Тебе, наверное, непривычно видеть меня одетым.
Едва не зашипев от ярости, Гилморн провел лезвием по его шее, так что показалась кровь. Норт даже не дрогнул, продолжая смотреть на эльфа с улыбкой.
— Немедленно отвечай, зачем ты сюда явился, или я тебя прикончу, да простит меня Намо Судия!
— Тебе об этом должно быть известно больше, чем кому-либо другому. Ты мне кое-что задолжал, мой сладкий.
— Неужели ты думаешь, что сможешь от меня чего-то добиться? — эльф коротко рассмеялся. — Служба у Врага ослабила твой разум!
— Видишь ли, наш разговор с тобой был так неудачно прерван, и с тех пор меня не оставляет надежда его продолжить.
— Нам не о чем говорить.
— Я и не собираюсь с тобой разговаривать.
— Тогда чего ты хочешь?
— Не так много, как ты боишься. Всего лишь поцелуй. Один поцелуй, данный по доброй воле. Я все- таки хочу узнать, как ты целуешься, Гил.
Ярость уже вовсю кипела в эльфе. Наглость смертного просто потрясала. После того, что он сделал… кто он был или до сих пор есть… Как смеет он вот так приходить и требовать от него чего-то, будто это принадлежит ему по праву? Сейчас Гилморн держал на лезвии ножа его жизнь, и все равно смертный стоял и усмехался ему в лицо! Эльф был готов на что угодно, только бы стереть с его губ эту глумливую ухмылку, это самодовольное высокомерное выражение, но он был уверен, что даже смерть не сможет этого сделать.
— Сейчас не я у тебя в плену, а ты у меня, — быстро сказал Гилморн, бессознательно облизывая губы. Он хотел потянуть время. — Ты не можешь просить и уж тем более требовать.
— Я не требую, красавчик, — улыбаясь, Норт подался вперед, прямо на лезвие ножа, так что эльф отшатнулся, слегка отводя руку. — Ты сам этого хочешь, разве нет? Всегда хотел, но не решался. Целоваться с врагом — какой позор для эльфа! А теперь я даю тебе шанс. Используй же его, мой сладкий! — человек склонил голову, приближая свои губы к лицу эльфа.
Гилморну захотелось его ударить, причинить ему боль, въехать изо всех сил кулаком в зубы, так чтобы из рассеченной губы закапала кровь. В этот момент он его ненавидел — за то что Норт прочел его тайные мысли и желания, в которых он неохотно сознавался даже самому себе. Как он может быть таким самоуверенным? Ведь это же Норт желал его так страстно, что трахал часами, не в силах насытить свое желание! А теперь он стоит, насмешливый и невозмутимый, перед своей бывшей жертвой, и ухмыляется — как будто он хозяин положения! Он должен просить, умолять, требовать — но не смотреть так снисходительно, как будто именно Гилморн сгорает от нетерпеливого желания, и в воле Норта удовлетворить его или отвергнуть!
