Гилморн

«Я заставлю тебя потерять голову, Норт Морадан! Ты будешь стонать от страсти, а не я!»

Он вспомнил, что шептал ему Дэл в минуты близости: «Один твой поцелуй сводит с ума, он может растопить лед, оживить холодный мрамор. Взмах твоих ресниц как удар тысячи стрел в сердце, изгиб твоих губ как неодолимо манящие берега Валинора…»

Пусть Норт узнает, как много он потерял. Пусть это он дрожит от вожделения, пусть мучается по ночам жаркими грезами и мечтами, пусть его преследует запах тела, вкус губ, прикосновение пальцев, воспоминание о соитии плоти с плотью… «Я выполню твое желание и тем самым отомщу тебе!»

Гилморн отвел руку с ножом, поднял лицо и сомкнул свои губы с губами Норта. Он вложил в поцелуй все свое умение, весь свой опыт, весь пыл своей мстительной ненависти — и своего давнего затаенного желания. Он был нежен и тверд, уступчив и требователен одновременно, когда ласкал полуоткрытый рот смертного своим горячим ртом, и смертный подчинялся ему, позволял ему вести, властвовать… Это было восхитительное ощущение, и Гилморн сам не заметил, как привалился всем телом к Норту и крепче прижался к его губам, и когда язык эльфа проник тому за зубы и коснулся неба, Норт сделал то, чего никогда не делал раньше — он закрыл глаза.

Наверное, это было несколько поцелуев, слившихся в один, потому что им приходилось отрываться друг от друга, чтобы вздохнуть, но Гилморн не мог бы этого сказать точно. Когда он опомнился, он был притиснут спиной к стволу дерева, и Норт склонял к нему свое лицо, и его полуоткрытый рот был в полной власти Гилморна. Человек прижался к нему, упираясь в дерево локтем над головой эльфа и коленом, как будто едва мог держаться на ногах, и глаза его были по-прежнему закрыты. И эльф знал, что снова желает этого человека, как будто не было никаких двух лет, как будто только вчера хлопнула дверь, и Морадан ушел в битву, бывшую отвлекающим маневром спасителей Гилморна… Он не видел иного выхода, кроме как покориться своему желанию и отдаться Норту, чтобы смертный снова делал с ним все, чего желает его темная душа и извращенное воображение.

Вот сейчас в его зеленых глазах вспыхнет вожделение, как искра в сухом хворосте, превращая его в яростного, обезумевшего от похоти зверя… Гилморн почувствовал сладкое томление, представив, как Норт налетит на него, как ураган, сдерет одежду и овладеет им прямо на земле. Откинув голову и едва превозмогая слабость в коленях, он с замиранием сердца ожидал первых страстных ласк и поцелуев смертного.

Норт отстранился от него, усмехаясь, и сказал:

— Вижу, ты многому научился с нашей последней встречи. Рад за тебя, Гил. А теперь позволь мне распрощаться с тобой и вернуться в лагерь.

— Что? — удивленно вымолвил Гилморн.

— Поцелуя вполне достаточно, мой сладкий. О большем я не просил, — человек насмешливо взглянул на него, а тон его был таким, будто он разговаривал с неразумным ребенком. — Спокойной ночи! — Норт легко прикоснулся губами к виску Гилморна, развернулся и направился прочь.

Эльф смотрел ему вслед непонимающими глазами. Поступок смертного не укладывался у него в голове. Норт отказывается от него? Бросает его здесь одного? Он его поцеловал, с желанием и страстью, сам, добровольно, а смертный им пренебрег?

Гилморн издал вопль разочарования и ярости:

— Нет, ты не уйдешь!

Нож, выскользнувший в траву из пальцев эльфа где-то посередине поцелуя, вдруг сам собой оказался в его руке и полетел вслед Норту. Гилморн действовал импульсивно, но прицел его был, как всегда, точен. Лезвие просвистело мимо уха Норта и вонзилось глубоко в ствол дерева, которое тот готовился обогнуть.

Норт остановился и медленно повернулся… в тот же момент Гилморн налетел на него, и они оба покатились по траве.

— Ох, черт! — только и сказал человек, когда гибкое тело припечатало его к земле.

Сопротивляться Норт не пытался, спокойно позволив Гилморну завладеть ситуацией. Эльф оседлал его бедра и прижался к нему всем своим дрожащим от возбуждения телом. Пальцы его сами вцепились в ворот рубашки человека, разрывая его. Царапина, пламенеющая на шее смертного, которую он сам же и нанес, притягивала его, как магнитом. Гилморн сладострастно припал к ней губами и языком, целуя и слизывая кровь, чувствуя, как вожделение в нем разгорается еще сильнее.

— Я знаю, что ты хочешь меня, — прошептал он на ухо смертному, щекоча его своим дыханием и прикосновением губ, и бесстыдно потерся бедрами о его бедра, так что их напряженные члены соприкоснулись сквозь ткань штанов.

— Да уж, у кого бы не встало на красивого эльфа? — усмехнулся Норт, и голос его был совершенно спокойным и ровным, будто в эту минуту никакой красивый эльф не гладил его плечи, не целовал в шею, не стискивал его бедра коленями.

— Черт тебя побери, Норт, ты собираешься принимать в этом хоть какое-то участие? — с досадой сказал Гилморн, поднимая голову и глядя на смертного. — Я что, тебя упрашивать должен?

Норт ответил ему насмешливым взглядом.

— Было бы неплохо, — сказал он, не скрывая сарказма.

— Не дождешься, — произнес сквозь зубы Гилморн. — Это ты меня будешь просить!

Он рванул на Норте рубашку, так что пуговицы отлетели в траву, и принялся целовать и покусывать белую незагорелую кожу его груди, спускаясь все ниже по дорожке жестких черных волосков, которая исчезала за поясом штанов. С каждым прикосновением губ и языка эльфа дыхание смертного на секунду замирало, и член его набухал еще больше. Однако даже это не заставило Норта отвечать на его ласки. Тогда Гилморн расстегнул на нем штаны, высвободил его мужское орудие, полностью готовое к любовному поединку, и целиком взял его в рот. Теперь он мог себе признаться, что ему всегда нравилось чувствовать языком и губами нежную бархатистую кожицу на твердой напряженной плоти, слышать вздохи удовольствия, издаваемые человеком, ощущать, как нарастает его возбуждение, и властвовать над ним хотя бы в это недолгое время, которое отделяло его от оргазма. Сейчас он мог бы ласкать Норта и дальше, довести его до конца, заставить его выплеснуть свое семя ему в рот… это было бы приятно, сладко и возбуждающе, но оставило бы его самого неудовлетворенным. Он страстно желал сейчас другого — чтобы это внушительное орудие вошло в его тело, в жаждущее отверстие между его сведенных желанием ягодиц.

— Да ты, никак, собираешься меня изнасиловать? — насмешливо сказал Норт.

Пальцы его вплелись эльфу в волосы, человек отстранил его от себя, грубо выворачивая ему голову, так что эльф вскрикнул от боли. Норт поднялся и застегнул штаны.

Гилморн готов был зарыдать от разочарования и досады. С ненавистью глядя на человека, он принялся ругаться самыми грязными словами, которым Норт его в свое время и научил.

Когда его словарный запас иссяк, эльф замолчал, тяжело дыша и сжимая кулаки. Ноздри его раздувались, губы подрагивали, и захлестывающее его разочарование было просто болезненным.

— Ну, ты кончил? — сказал Норт, выслушав его, и похабно ухмыльнулся.

— Зачем ты надо мной издеваешься? — несчастным голосом сказал Гилморн, глядя на него снизу вверх. — Чего ты от меня хочешь?

— Чего ты хочешь, мой сладкий, я бы так поставил вопрос.

— Ты прекрасно знаешь и сам, — пробормотал эльф, отводя глаза. Ниже пояса у него все просто сводило от желания, и возбуждение явно не собиралось идти на убыль.

— А я хочу услышать это от тебя, — с удовольствием произнес Норт и подошел поближе, заложив большие пальцы за ремень. — Давай, скажи это, Гил. Попроси меня.

Гилморн быстро облизал губы. Он никак не мог решиться… Было унизительно сознаваться в своем вожделении этому демону, безжалостно его мучающему.

— А если я не стану просить, ты что, вот так просто уйдешь? — с возмущением воскликнул он.

— И уйду, — весело подтвердил Норт.

— И для этого ты сюда приперся из Мордора, рискуя жизнью? Чтобы играть тут со мной в свои дурацкие игры? — Гилморн вскочил на ноги и подошел к Норту вплотную, глядя на него с яростью.

— Никаких игр, все взаправду, блондинчик, — с легкой хрипотцой в голосе выговорил тот, прежде чем