двадцать минут.
— Спасибо, мистер Богданович. Не могли бы вы выделить мне свободный канал связи со станцией?
— Да, пожалуйста, командор.
Иванова находилась на мостике Дастера, а её заключённый под охраной в маленьком Медлабе корабля. Когда канал открылся она, произнесла:
— Говорит командор Иванова, не могли бы вы соединить меня с мистером Гарибальди?
Но Командный Центр ответил:
— Прошу прощения, командор, но мистер Гарибальди в данный момент недоступен. На станции беспорядки.
Иванова выругалась, про себя, на русском. [Как именно, не уточняется — прим. пер.] — Что вы хотели, командор?
— Неважно. Вы можете, тогда, соединить меня с кем-нибудь из службы безопасности? Возможно, с энсином Торрес?
— Сожалею, командор, но сейчас никто из службы безопасности не доступен.
— У вас там большой бунт?
— Из того, что я слышал, командор, да, похоже на то. Если у вас срочная необходимость, я…
— Нет, это точно не срочно, — признала Иванова. — Но это важно. Я так думаю, капитан также недоступен?
— Простите, командор.
— Что ж, пожалуйста, передайте мистеру Гарибальди, чтобы он встретил меня на борту 'Дастера', как только он освободиться.
— Проблемы, командор? — спросил второй пилот.
— Похоже, какие то проблемы на станции. Я не знаю подробностей. Какие то беспорядки.
— Надеюсь, они не помешают нашей стыковке.
— Уверена, что нет. Они бы не дали разрешение, если бы были проблемы в стыковочном отсеке. — Она на мгновение задумалась. — Я не могла бы позаимствовать вашего охранника после стыковки? Мэсси, так, кажется, его зовут? Мне бы хотелось чувствовать себе увереннее, когда я заберу заключённого на станцию, особенно если там не всё благополучно.
— Да, его зовут Дюк Мэсси. Можете идти, и смело заимствовать его, командор. Если бы не вы и ваша группа истребителей, мы бы вероятно не стыковались сейчас, да и вообще никогда.
На мостике началась суета, когда команда стала готовиться к стыковке. Это был не простой манёвр для такого большого корабля как 'Дастер', и некоторое время Иванова наблюдала за работой Богданович с профессиональным интересом. Но на половине процедуры она покинула мостик, чтобы снова заняться её заключённым.
Пират не выглядел очень опасным под опекой Мэсси, чьи габариты были, возможно, одной из важных составляющих его профессии. Закциони не был так уж подавлен, чтобы не поднять взгляд на Иванову, когда она вошла в комнату.
— А, командор, вы вернулись! Соскучились по мне, да?
— Заткнись подонок, — сказал охранник.
Иванова проигнорировала обоих и обратилась к Мэсси:
— Я бы хотела, что бы вы помогли мне доставить заключённого в камеру, после того как мы состыкуемся. На станции беспорядки и ни одного свободного агента безопасности.
— Конечно, командор, буду рад помочь. Он не доставит вам неприятностей, пока я буду рядом.
— Спасибо, — сказала она немного натянуто, видя, как ухмыляется пират.
Иванова мстительно отметила, что его вздувшийся сломанный нос, в значительной степени, сводил на нет, наметившийся эффект его мальчишеской привлекательности. Она отсчитывала минуты до окончания стыковки транспорта, когда она сможет отделаться от пленного и охранника. И поэтому быстро вскочила, когда по системе оповещения корабля прозвучало объявление: 'Процедура стыковки завершена. Пассажиры могут приступить к высадке'.
Zaccione got more stiffly to his feet. 'Whatever you say.' — Это нам, — сказала она энергично. — Пошли.
— Пошли, — повторил Мэсси пирату, сделав ему знак пульсером.
Дастер, как оказалось, занимался перевозкой пассажиров, в дополнении к фрахту груза. Иванова столкнулась с ними на пути к посадочному люку. Когда гражданские увидели вооружённого флотского офицера, массивного охранника и пленного между ними, они быстро отступили назад, чтобы дать им дорогу.
Брови сотрудницы таможни Вавилона 5 также поднялись вверх, когда она увидел их.
— С возвращением, командор. — Она перевела взгляд на пленного, затем на охранника.
Иванова бодро ответила:
— Спасибо, сегодня нечего декларировать кроме никчёмного трофея. Как обстановка на станции?
— Стабилизируется. Всё еще приводим в порядок.
— Хорошо.
Иванова нахмурилась, удивляясь, почему Гарибальди до сих пор не связался с ней, если с беспорядками было покончено. Он вообще получал её сообщение?
Когда они подошли к транспортному туннелю, она подняла коммуникатор, не сводя глаз с пленного.
— Гарибальди, это Иванова. У тебя всё под контролем?
— Иванова! Ты вернулась!
— Ты можешь подойти к своему офису? Мне нужна свободная камера! Я думаю, ты захочешь увидеть, то, что я привезла с собой.
— Я сейчас там. Я тоже думаю, что тебе будет интересно посмотреть на то, что у меня есть.
Она нахмурилась, услышав насмешливые нотки в голосе Гарибальди, не зная какой сюрприз её ожидает, на этот раз.
Выйдя из лифта на Красном Уровне, Иванова была потрясена, увидев то состояние, в котором находилось это место после бунта. Стеновые панели были искорёжены, а некоторые из них даже выломаны. Осветители были разбиты, оборудование сломано, а обломки устилали пол. Обслуживающий персонал, работающий на подвесной площадке, ремонтировал силовой распределительный щит, который выглядел, так как если бы по нему выстрелили из ППГ. Зная Гарибальди, Иванова подумала, что он мог иметь к этому отношение.
Пират тихо присвистнул.
— Круто здесь погуляли ваши ребята, командор.
Иванова стиснула зубы. Без комментариев, она направилась к главному офису службы безопасности, в ту его часть, где находились камеры заключения, и где её ждали Гарибальди и Шеридан.
— Капитан, — сказала она немного удивлённо. Затем указала на Закциони, — Гарибальди, пожалуйста, сделай так, чтобы кто-нибудь избавил меня от этого. Мистер Мэсси, спасибо вам за содействие.
Пришёл охранник, и повёл пирата прочь, но Закциони, обернувшись сказал:
— Это было забавно, командор!
Гарибальди поднял на него глаза.
— Кто это?
Иванова облегчённо выдохнула.
— Один из тех пиратов, которые напали на нас там. Мне удалось догнать его и принудить к сдаче. — Затем, повернувшись к Шеридану и выпрямившись по стойке смирно, продолжила, — Извините, сэр. Операция успешно завершена. Транспорт благополучно сопровождён в док. Девять пиратских кораблей выведено из строя, один захвачен. Но мы потеряли лейтенанта Мокену.
Лицо капитана Шеридана на мгновение дрогнуло, прежде чем снова приняло спокойное выражение. Он слышал эти слова слишком много раз, слишком много мужчин и женщин под его командованием погибли.
