Луис Тилтон
Обвинения
(Вавилон 5–2)
Надпись на обложке книги:
Пролог
— Командор Земного Содружества Иванова, подозреваемым пиратским кораблям. Заглушите двигатели или будете атакованы.
Ответа не было. Тогда все или ничего. Пираты продолжали свой полет к точке перехода, а боевой строй крыла 'Альфа', движимый термоядерной энергией, с полностью заряженными плазменными орудиями, смертоносным клином, ринулся на свои цели, настигая их.
Но цели не были слепыми или беспомощными. Как только они обнаружили истребители Земного Флота, направляющиеся к ним, пираты отреагировали — пол дюжины маленьких, имеющих форму крыла, истребителей, вышли из общего строя, чтобы вступить в бой с их преследователями.
— Захватить цель. Огонь.
Перегретая плазма выстрелила из ее орудия, опережая защитные системы транспортника. Ее подразделение добавило огня крылу 'Альфа', занятому противником. Пиратский корабль засел у неё прямо по курсу, но Иванова держала его в поле зрения, огонь… и она испытала первобытное удовлетворение от взрыва, смерти и вида раскаленного газа заполняющего её экран. Другой корабль противника получил попадание, и в течение короткого момента безумно крутился, а затем распался на летающие обломки…
Глава 1
Когда здесь было тихо, не было прибывающих или отбывающих кораблей, наблюдатель мог смотреть сквозь изогнутый прозрачный купол и видеть сияющие во всей своей красе звезды на фоне черноты космоса. В такие минуты можно было рассмотреть бесконечность пространства и удивляться положению человечества в разумном потоке вселенной.
Но такое умиротворенное созерцание было редкостью в Наблюдательном Куполе. Это был Центр Управления Вавилона 5, и внимание Командора Сьюзен Ивановой было обращено на консоль, а не на вид из окна. Поверхность большой изогнутой консоли была черной, такой же, как космос, но её экраны с данными мерцали яркими электронными оттенками, поскольку изображения и цифры постоянно мигали и изменялись. На центральном экране, изображения представляли корабли, составляющие транспортный поток станции, отбывающие, и прибывающие, ждущие стыковки. Один в частности был выделен: поврежденный торговый транспорт был на подходе, три дня отставания от графика и сломанные стабилизаторы предсказывали интересные события при стыковке.
Иванова стояла, с руками сжатыми за спиной, анализируя рассчитанную компьютером траекторию захода транспортника, на экране. Цветные отблески от экранов играли на ее лице, кожа была сильно стянута, туго заплетёнными волосами.
Потом она решительно приказала:
— Центаврианский транспорт 'Гонфельен', говорит Центр Управления Вавилон. Ваша траектория ошибочна. Приказываю Вам заглушить двигатели. Мы отбуксируем вас. Не пытайтесь, повторяю, не пытайтесь стыковаться самостоятельно. Вы меня слышите, 'Гонфельен'?
Лицо инопланетного пилота на коммуникационном экране не выглядело счастливым, выслушивая её приказ. Принудительная буксировка, добавляла платы в сравнении с обычной процедуры стыковки. Но штрафы за неподчинение были бы конечно намного более жесткими.
— Согласен, Цент Управления. Заглушаю двигатели.
Техник сканирования, проверяющий её собственные, приборы подтвердил:
— Их двигатели отключаются, Командор.
Иванова согласилась, коротко кивнув. По-прежнему пристально глядя на экран, она приказала:
— Отправьте пару шаттлов отбуксировать его в транспортный док 8. Направляйте весь входящий трафик подальше от этого маршрута.
Это была не быстрая и довольно хитрая задача, закрепить захват на корабле, размером с межзвездный транспортник, и завести его в узкий канал стыковочного отсека станции. Иванова переключила контроль над операцией на свой пульт, на тот случай, если что-нибудь пойдет не так. Не то чтобы она не доверяла мастерству пилотов станции, но по статистике, на один успешный результат, приходилось довольно большое число неудачных. В такой обстановке, она предпочитала не надеяться на удачу. Это проявлялось её русское происхождение, как она иногда говорила.
Были и другие, мелкие неприятности пытающиеся привлечь её внимание: коммуникационный экран её консоли сейчас показывал три новых донесения ожидающих в очереди. Иванова уже знала, о чем было большинство из них. В коридорах подхода, снаружи уютного Наблюдательного Купола, были те, кому было отказано во входе, сновали небольшие торговцы кораблей, страховые агенты, охотники за трофеями, и другие, кто жаждал новостей о поврежденном транспортнике и его грузе. Но они просто ждали, пока корабль будет надежно закреплен. У неё не было ни времени, ни желания иметь дело с ними сейчас.
На экране, корабли приближались к массивному торговому судну, развертывая захват.
— Готово, — отчитался пилот шаттла А. — Есть захват.
— Хорошая работа, — одобрила Иванова.
— Командор, — прервали ее, — поступило очередное сообщение. Отправитель сообщает, что это срочно и лично.
— Если личное, то это может подождать, — сказала Иванова коротко.
Несколько месяцев назад, такое сообщение немедленно пробудило бы её беспокойство об отце, умирающем в больнице на Земле, но тот этап её жизни был завершен. Мать, брат, теперь отец, все они умерли, и не было никого больше, как она думала, кто мог бы вызывать её по личному вопросу, достаточно срочному, чтобы отвлекаться от служебных обязанностей.
В настоящий момент оба шаттла подвели транспортник к причалу, и Иванова приказала:
— Хорошо, заводите его внутрь.
За все время случился только один неприятный момент, когда пролетавший нарнианский истребитель подошел слишком близко к траектории раненого корабля, но Иванова немедленно приказала ему:
— Нарнианский Истребитель 42, снизьте скорость и возвращайтесь к выделенному вам маршруту.
Иванова подозревала, что этот маневр был преднамеренным. Нарн и Центавр периодически были в состоянии войны в течение столетия, и вражда между ними всегда была на поверхности, даже здесь, на Вавилоне 5, на станции, главной задачей и причиной существования которой, являлось сохранение мира между разумными расами. В последнее время, из-за военных действий, вспыхивавших всерьез между ними, эта цель казалось все более и более отдаленной, но пока сохранялся нестабильный баланс сил.
После этого остальная часть стыковки проходила нормально, даже скучновато, и время от времени мысли Ивановой возвращались к ожидающему её сообщению: срочному и личному. Кто мог послать его ей?
