глупость, а никак не убеленную сединами старость.
— Ты ли сын покойного короля Готара, принц Хельви? — Старик пытался говорить размеренно и убедительно, однако его голос то и дело срывался от волнения, выдавая «петуха». — Не ты ли, милок, привел на наши головы нечисть?
— Меня и впрямь зовут Хельви, и когда-то я был принцем королевства Синих озер, — ответил великий канцлер. — Однако этот титул, привилегии и положение было отняты у меня Советом Мудрых, а сам я волей судьбы оказался изгнан из родного королевства и нашел пристанище у Младших. Но ты ошибаешься, почтенный старик, называя Младших нечистью. Альвов и гарпий роднит только магическое происхождение, однако Младшие никогда не охотятся на людей, не пьют их кровь. Они хотят жить собственной жизнью, точно так же, как ты и я. Тот факт, что войско под моим командованием пришло в эти земли, связано только с этим желанием.
— Королевич, — старик едва не плакал, — не губи ты нас! Видно, с тяжелой совестью помер король Готар, раз его сыновья не могут принести мир в его земли! Омас, брат твой, позвал в Ойген каких-то полулюдей-получудищ, от которых и взгляда человеческого не добьешься. Как теперь от них отделаться, даже королевские советники не ведают. Ты привел этих своих альвов — Синий лес горит, Лунная просека завалена трупами. Неужели эта судьба ждет и наши пашни, наших детей? Остановись, принц! Обида твоя на Совет Мудрых, должно быть, сильна, но кровью ты ее из памяти не вымоешь. Поверни свое войско, уведи Младших обратно в Тихий лес. Мы все просим тебя!
С этими словами старик и остальные люди молча опустились на колени. Хельви был глубоко взволнован, но не собирался подавать вида. В конце концов, он не мальчишка, чтобы менять собственное мнение после встречи с немощными стариками. Отправляясь на войну, нужно отдавать себе отчет в том, что на ней гибнут и мирные жители, такие, как эти крестьяне. Всю жизнь они пашут землю, выращивают хлеб и стараются не думать о том, что в один прекрасный день завоеватель сожжет их дома, погубит семьи, заберет скотину. Опустив голову, великий канцлер взглянул на комковатую бурую землю у ног.
— Отправляйтесь домой, смерды. Соберите свои стада, жен и детей и уходите с этой земли, — сказал он после паузы. — Видят боги, я не хочу вашей смерти. Не ради нее пришел я к границам королевства. Но и не для вашего блага развязана эта война. Цели ее еще не достигнуты, а это значит, что уводить своих воинов я не могу и не буду. Младшие проводят вас до королевского тракта.
— Верно сказано: укрывшийся среди нечисти теряет свое сердце, — с горечью сказал старик. — Говорят, Халлен Темный тоже разучился понимать людей с тех самых пор, как начал постигать магию Младших.
— Я не знаю подробностей жизни Халлена Темного, — немного повысил голос Хельви. — Он мне не брат. Зато я могу рассказать кое-что о заговоре между Мудрыми, королем Омасом и правительницей Города драконоборцев, и от этих историй у вас поднимутся волосы дыбом. Уходите с миром и помните мою доброту. Мой не в меру ретивый слуга хотел казнить вас, ну да я вас милую.
— Милуешь сейчас, чтобы сгубить потом, вместе с нашими пашнями и домами, — не успокаивался упрямый старик.
Однако Хельви уже сказал соплеменникам то, что хотел. Не надевая на голову тесного шлема, он отошел в сторону и присел на поваленное дерево, пока Базл отдавал приказы воинам относительно пленников. Самое время подумать в тишине, решил канцлер и прикрыл глаза. Итак, стремительность королевского войска была самым плохим сюрпризом минувшей ночи. Плюс невиданное доселе оружие — яркие вспышки света, снопы пламени и вибрация земли. после чего Младшие умирали сотнями. Даже имперские маги в отчаянии разводили руками — как ни мудры они были, но им тоже не приходилось сталкиваться ни с чем подобным.
Что это — изобретение Совета или «подарок» из Города драконоборцев, думал Хельви. О магии, которая применялась его противниками с берега Моря армагов, он знал весьма поверхностно. А послать в город кого-нибудь из собственных колдунов не удосужился. Впрочем, нет, вспомнил канцлер, несколько раз мы предлагали людям обменяться кое-какими манускриптами из библиотеки, однако они категорически отвергали любое сотрудничество, ссылаясь на то, что рукописи слишком древние и разваливаются в руках. Значит, они уже тогда знали о грядущей войне и готовились? Я знаю, что люди из Города драконоборцев могут приручать гриффонов, твердо сказал себе Хельви. Но на атаку гриффонов вчерашняя бойня была похожа меньше всего. Еще они способны выращивать странных существ, похожих по размеру и силе на настоящих драконов, однако не умеющих летать. Могли ли эти монстры использоваться во вчерашней атаке?
— Я велел проводить их до тракта. — Базл присел на бревно, щурясь от яркого солнечного света.
— И что ты об этом думаешь?
— Надеюсь, ты спрашиваешь меня не о тупости герцога Загра?
— Нет, — усмехнулся Хельви. — Я спрашиваю тебя о моей широкой и несколько неожиданной славе в королевстве Синих озер. Я был уверен, что история о том, что Омас — не единственный наследник Готара Светлого, умерла в подземелье Мудрых. Выходит, я ошибался. Последние крестьяне из-под Нонга знают меня и мое имя. Кто бы мог предположить?
— Знаешь, что я скажу? Пусть это будет последний сюрприз, который подложила нам эта война. Что-то не нравятся мне все эти неожиданности… А ночной бой? Как вспомню оскаленные морды этих монстров, хочется подобрать полы и бежать до Горы девяти драконов, не останавливаясь. Ты хоть понял, что это было?
— Привет от наших бывших союзников, из Города драконоборцев, — сплюнул Хельви. — Полупсы- полубыки. Они запрягают их в повозки, я видел рисунки на стене в доме правительницы. Но в бою они становятся серьезной силой, что и говорить. Тысячу воинов положили за четверть часа. Наверное, я всё- таки ошибался, когда говорил тебе о войне нового типа. То есть я был прав в одном — война эта и впрямь будет отличаться от всего, что довелось пережить нам прежде. Войну эту ведут маги, и победит в ней тот, чье колдовство окажется более мощным. Иногда мне начинает казаться, что от меня больше ничего не зависит, Базл.
— Ты знаешь, что это неправда, — быстро сказал глиф. — Воины смотрят на тебя и гордятся твоим мужеством и силой. Ночью, когда ты сражался в первых рядах бойцов, разве эта мысль заставляла тебя поднимать меч, наносить удары?
— Нет, Базл, — человек повернулся к другу и посмотрел ему прямо в лицо, — мысль у меня была другая. Спасибо.
Глиф чуть поклонился, потому что понимал, что благодарность ему принесена от чистого сердца. Хельви поднялся с бревна и натянул шлем. Он усмехнулся при мысли, что идет война, а он не нашел другого времени и места, чтобы исповедаться приятелю в собственной неуверенности. Именно так — великий канцлер, главный идейный вдохновитель войны с королевством Синих озер и Городом драконоборцев, был не уверен в собственной силе и правоте. Наверное, я слишком долго сидел в Горе девяти драконов, занимался государственными делами и отвык думать как воин. Мне не хватает дружеского и мудрого взгляда со стороны, но от кого я могу ждать такой помощи, раздумывал Хельви по пути в свой шатер. Базл — хороший помощник, но он погружен во все наши проблемы слишком глубоко. Вепрь мог бы сказать начистоту, что думает обо всем, но не теперешний Вепрь, наместник Западного края и правитель Верхата, а тот, прежний, бесшабашный алхин из подземелья черной башни Ронге. Только Сури может еще разглядеть во мне не только государственного мужа и правителя, но и человека, который иногда ошибается буквально во всём на свете, в том числе и в себе, тоскливо подумал Хельви.
Возле шатра великого канцлера уже поджидала свита. Герцога Загра в толпе не было — он, наверное, всерьез расстроился из-за того, как человек обошелся с его пленниками. Впрочем, с герцогом или без, придворные не интересовали правителя. Он молча прошел мимо них, и только Базл последовал за канцлером под полог шатра. Хельви отбросил меч в угол и уселся в кресло.
— Эти, — кивнул он в сторону выхода, — ночью тоже сражались в шелках и кружевах? Я могу наконец увидеть своих вельмож в доспехах? Или они полагают, что сопровождают меня на пикнике?
Шушуканье за стенкой стихло — очевидно, придворные прислушивались к словам канцлера, который, разумеется, и не думал понижать голос. Младшие заметили, что в последнее время он стал весьма раздражительным, и сановники откровенно побаивались вспышек гнева Хельви. Базл выглянул на улицу, слегка отодвинув полог, и усмехнулся:
