Женька со Стасом принесли стремянку, и Женька, как самый высокий, полез вешать шар, а мы со Стасом этот шар поддерживали снизу, что тоже было делом непростым: он все время норовил выскользнуть из наших рук.
— Зачем его сюда вешать? — спросил Женька, перехватывая шар и с трудом его подвешивая на крючок. — Вдруг на голову кому-нибудь свалится? Живого места не останется. Тяжелый, зараза.
— Ой, да кого он там прибьет? — легкомысленно махнула рукой Ира и поправила волосы. — Крючок крепкий. Зато представьте, как станет красиво, когда на шар упадут лучи прожекторов! Будет казаться, что здесь идет разноцветный снег! Синий, желтый, белый, зеленый, красный! Ах! Ну не чудо ли? — сложила Ира руки на груди.
— Чудо, чудо, — поморщился Женька и слез со стремянки.
— А теперь… — вдохновилась Ира, но я ее перебил:
— А теперь дай нам своими делами заняться.
— Как хотите, — обиделась она, но тут же заметила других парней и переключилась на них, а мы зашли в нашу комнату и заперли дверь.
Женька плюхнулся на кровать и устало сказал:
— Давай потом обо всем поговорим? У меня и так черт-те что в голове творится, надо собраться с мыслями. И разговоры все какие-то пустые, бессмысленные…
— Как хочешь. — Я тоже лег на кровать. — Насчет пустых разговоров ты прав. И вообще знаешь, мне все тут кажется бессмысленным… бредом… все как в тумане… странно все это…
Женька сделал жест ладонью, мол, потом, все потом.
Я кивнул и взял с тумбочки книжку-страшилку, которую прихватил из дома. Смех один. Герои чего-то боятся, обливаются потом от страха, а в конце обязательно все хорошо. Да что они знают о настоящем страхе? Посмотрел бы я на них, если бы они попали в лес, населенный существами. Как бы они себя повели? А еще лучше не героев в лес запустить, а писателя, чтоб не рассказывал больше людям сказки, не имеющие никакого отношения к реальной жизни…
«Он посмотрел на огромного жука, изо рта которого капали слюни…» — эта строчка была последней, которую я успел прочитать перед тем, как заснуть.
Глава II
— Ты пойдешь на вечеринку? — зевая, спросил Женька.
— Не знаю. А ты?
— Тоже не знаю. Настроения нету совсем.
Он взял в руки свой навороченный цифровой фотоаппарат и протянул его мне.
— Держи.
— Зачем? Тебя сфотографировать?
— Не-а, не надо. Выбери режим просмотра снимков и посмотри эти… снимки.
Я включил фотоаппарат. По цветному дисплею проплыл логотип фирмы «Samsung», затем я прокрутил барабанчик сбоку аппарата и выбрал режим просмотра снимков.
Вот снимки, сделанные на теплоходе, на многих изображен я. Как я уже говорил, я не помнил, когда фотографировался…
Далее пошла «лесная фотосессия». Здесь следует сделать отступление.
Когда мы оказались в лесу и обнаружили, что существа боятся огня, Женька щелкнул пару раз фотоаппаратом, отпугивая их. В аппарате была сильная вспышка, которая очень пугала существ. Женька-то, собираясь в лес, думал, что будет лесные красоты снимать, а снимал лесной ужас…
Некоторое время только цифровиком и пользовались — до тех пор, пока в нем не сел аккумулятор. Что примечательно — мы даже никогда не смотрели, какие получились снимки, — ни времени не было, ни желания. И вот вернулись из леса, в котором, если верить окружающим, мы и не были, и Женька зарядил аккумулятор.
— Но… здесь же ничего нет! — изумленно воскликнул я, пятый раз пролистывая снимки. — Вернее, есть, но нет существ! И лес не тот, который мы фотографировали! Смотри, тут водопады, какие-то ягоды, деревья, птицы…
— Угу, — кивнул Женька. — Я уже видел. Существ нет. Понимаешь, что это значит? Теперь нет доказательств, что все, что с нами было, — правда.
— Подожди-ка, а твоя нога! — вспомнил я.
Женька усмехнулся.
— А ты на ногу посмотри.
С нехорошим предчувствием я повернул голову к другу и переместил взгляд на ногу…
Ничего.
На ноге не было никаких царапин и ран! Ничего!
— Женька! Ран нет!!
— Я вижу, — фыркнул он. — Спать ложились — раны были, проснулись — они зажили так, что и следочка не осталось. Дурдом какой-то! — констатировал он и заговорщицки продолжил: — Но, главное, мы с тобой знаем, что все это было. Бы-ло.
— И одновременно не было, — закончил я его фразу. — Кстати, мои порезы, которые я на теплоходе получил, тоже исчезли…
— Чушь вокруг какая-то. Даже и думать ни о чем не хочу. Какой смысл думать, если мы, когда начинаем все анализировать, запутываемся еще больше? — вопросил Женька и просветлел: — У меня идея, как отвлечься от всего! Идем-ка на вечеринку! Потусуемся, поколбасимся, глядишь, и расслабимся, забудем обо всем!
— А надо ли забывать?
— Да это я так сказал… Я имею в виду, что головы проветрим, а то, если только о существах все время думать, можно умом тронуться…
— Ну, идем. Ой, Женька, слу-ушай! — внезапная догадка потрясла меня.
— А?
— Что, если… окружающих нас людей тоже нет? Что, если все это — один огромный глюк?
Женька помолчал немного.
— Нелогично получается. Тогда выходит, что и тебя и меня тоже нет.
— Почему? — не понял я.
— Ну, если все это — один огромный глюк, то я для тебя тоже глюк.
— Да нет, ты существуешь, — с сомнением произнес я.
— Кто сказал? — прищурился Женька.
Я не знал, что ответить, а он развивал дальше свою мысль:
— Тогда и тебя нет.
— Почему?!
— Потому что я существую. Я не глюк! А вот ты — глюк! А я нет.
— Все-все-все, хватит! — замахал я руками. — Мне уже дурно от всего этого становится. Хотелось бы верить, что и ты и я есть на самом деле.
Тут в дверь постучали.
— Войдите! — крикнул Женька.
Изогнутая дверная ручка опустилась вниз, и в комнату вошла Настя.
— Мальчишки, вы скоро? И вообще, пойдете? Как вы себя чувствуете? Вечеринка уже началась! — затараторила она.
Мы с Женькой переглянулись.
— Да, идем, — сказал он, — только переоденемся.
— Ждем вас! — проговорила вожатая, захлопывая дверь.
— «Вечеринка уже началась», — передразнил ее Женька, натягивая на себя майку с надписью, сделанной фосфором — в темноте она светилась. — Влад? Вечеринка началась! А не начало ли это нового глюка?
Я похолодел.
— Надеюсь, что нет. Может, это «музыкальная пауза»?
На дискотеку я надел синюю рубашку-гавайку с нарисованными на ней пальмами и морем, легкие льняные светло-бежевые брюки и мокасины им в тон. Все это красиво сочеталось с моей загорелой кожей, черными глазами и волосами. Подумав, брызнулся пару раз туалетной водой с легким ароматом ментола. Женька ограничился шортами и футболкой с фосфорной надписью.
Покрасовавшись перед зеркалом, я вроде бы немножко успокоился и отвлекся от неопределенных мыслей, атакующих мою голову с утра, если, конечно, не брать во внимание те дни, которых не было.
— Ну, ты готов? — спросил друг, критически меня осматривая. — Жених прямо! Как будто на свадьбу вырядился!
— И совсем не как на свадьбу, — зачем-то стал оправдываться я. — Просто когда я одеваюсь и если мне нравится отражение в зеркале, я понимаю, что все не так уж и плохо в этом мире!
— От скромности не умрешь, — усмехнулся Женька, закрывая дверь.
— А интересно, от чего я умру? — внезапно стало мне интересно. — Как это будет? Отойду на тот свет в теплой постельке в окружении детей, внуков и правнуков, или меня собьет машина? Или убьет током?
— Влад, хватит! — одернул меня Женька. — Глупый разговор. И неприятный.
Честно говоря, я сам не знал, отчего так заинтересовался своей будущей кончиной…
Мы спустились на первый этаж и словно очутились в другом мире. Все было очень красиво. Огромный зал. Полумрак. Горели гирлянды, развешанные по стенам. Зеркальный шар на потолке отсвечивал огоньки. В зале находились лагерные ребята, все как один преобразившиеся и похорошевшие. Я подумал, что все захотели произвести друг на друга впечатление.
Дверь во двор была открыта, и до моих ушей доносилось вечернее пение цикад. На улице было уже почти темно, и гирлянды на деревьях очень красиво — просто сказочно! — смотрелись.
