Через час оба помощника Дронго стояли у дверей его квартиры. Когда они вошли, хозяин пригласил их на кухню. Кружков любил чай, а Вейдеманис кофе. Усевшись за столик, они принялись рассказывать, что удалось установить каждому.
— Инна Денисенко работает в Институте мировой литературы уже девять лет, — начал Кружков — она по мужу Денисенко. Это ее второй супруг. С первым она развелась через три года после замужества. Он известный гитарист из модной рок-группы. Детей не было. Можешь себе представить: она ездила с ним в качестве редактора их группы и правила им тексты. У нее высшее филологическое образование, а у него среднее. Бросил, не доучившись, музыкальную школу.
— У нее были странные предпочтения, — задумчиво заметил Дронго.
— Потом она перешла на работу в какой-то журнал, — продолжал Эдгар, а затем в Институт мировой литературы. Познакомилась со своим вторым мужем. Выйдя за него замуж, сразу сменила фамилию. Михаил был тогда многообещающим режиссером. Он оставил первую жену с двумя детьми, чтобы уйти к Инне.
— Тогда все были многообещающими режиссерами, — глубокомысленно заметил Кружков.
— В конце восьмидесятых все казались такими глубокими и умными. Помните, как мы радовались выступлениям политиков, откровениям историков, смелости публицистов. А потом оказалось, что все это пшик. Политики были продажные и глупые, историки оказались обманщиками и проходимцами, а публицисты — трусливым сбродом, который легко покупался.
— Тебе нужно ходить на митинги оппозиции, — с характерным акцентом произнес Вейдеманис.
— При чем тут оппозиция? Я правду говорю. Помните, сколько писателей и актеров вылезли на поверхность, сколько режиссеров обещали нам создавать гениальные произведения, если уберут цензуру, сколько писателей обещали опубликовать гениальные романы… А оказалось, что все они «пустышки». Им просто нечего сказать людям.
— Денисенко был не таким, — убежденно сказал Эдгар. — У него, может быть, многое не получалось, но он никогда не был демагогом. Я видел его ранние работы. Они очень интересные.
Дронго решил вернуть своих помощников к более конкретному разговору.
— Она действительно дружит с Майей Александровной? — спросил он.
— Да. Инна работает в ее отделе. Моя знаковая вспомнила, что они даже ездили вместе вдыхать. В Испанию. Женщины очень дружат, часто ходят вместе на выставки, концерты. Чаще их мужей. Супруга Ратушинского тоже очень интересная женщина, — неожиданно добавил Вайдеманис.
— Эдгар, ты заговорил почти стихами, — засмеялся Дронго.
— Ты всегда излагаешь только факты. Что с тобой случилось?
— Это и есть факты, — рассудительно ответил Вейдеманис, и ты меня не перебивай. Моя знакомая рассказала мне много интересного из жизни Майи Арчвадзе. Это действительно незаурядный человек. Хорошо поет, рисует, прекрасно знает мировую литературу. Среди ее знакомых — весь бомонд Москвы. Когда в столицу приезжают знаменитые писатели, она организует с ними встречи. Недавно пригласила в институт одного нобелевского лауреата…
— У тебя все?
— Нет. Инна Денисенко недавно купила почти новый «фольксваген», и все считают, что деньги на покупку машины дала ей подруга. Теперь все.
— Что нового у тебя, Леонид?
— Фирма Виталия Молокова на грани краха, — начал свой отчет Кружков. — Большие долги, никаких перспектив, полгода назад уволено больше половины сотрудников. Молоков — очень слабый бизнесмен и еще худший руководитель. В фирме с ним никто не считается, все знают, что ему помогает деньгами брат жены. Но три месяца назад он получил в банке большой кредит и вложил деньги в поставку оружия с Урала через Украину в одну из арабских стран.
— Денисенко об этом говорил перед смертью, — напомнил Дронго.
Эдгар кивнул в знак согласия.
— Если сделка сорвется, фирма объявит себя банкротом, — сказал Кружков.
— Интересная информация, — пробормотал Дронго.
— А его жена?
— Врач. Работает в больнице. Тяжелый, вздорный характер. Больные ее не любят, коллеги боятся ее злого языка. В общем, не подарок. Все знают про ее знаменитого брата, поэтому «едет себя она все более нагло. У меня больше ничего нет по Молокову и его жене.
— Как насчет Юлии?
— Мы разделили задание, — пояснил Эдгар. Он поехал в телефонную компанию, а я в МГУ, где Юлия будет защищать диссертацию. Знаешь, какие о ней отзывы? Исключительно положительные. Умная, дисциплинированная, устойчивая. Тема диссертации очень нужная. Я представился латышским журналистом и попросил рассказать мне о молодых диссертантах, которые готовят наиболее перспективные работы по психологии. Ее назвали первой.
— Это говорит в ее пользу, — согласился Дронго.
— А что у тебя? — обратился он к Леониду Кружкову.
— У меня абсолютно другие мнения. На прежней работе ее характеризуют не с лучшей стороны. Недисциплинированная, часто прогуливала, некрасиво себя вела, аморальна. Они были рады, когда она уволилась.
— И это все об одном человеке, — подвел итоги Дронго.
— Мне кажется, она несколько странный субъект, вставил Эдгар.
— Может, у нее раздвоение личности?
— В телефонной компании не было никаких перспектив роста, возразил Дронго, а для успешной защиты диссертации ей нужен положительный имидж. Она его и поддерживает изо всех сил.
— Эта женщина знает, что ей нужно в жизни, задумчиво вставил Вейдеманис.
— Сегодня Ратушинский ездил в морг вместе с Инной Денисенко и ее братом, — сообщил Дронго. — Он договорился, что похороны состоятся через два дня. И еще одна информация. Он убежден: документы забрала Юлия, и она же отравила Михаила Денисенко. Сегодня утром он распорядился перевести ее в другой отдел.
— Почему же он не подозревал ее до вчерашнего дня? спросил Вейдеманис.
— Было бы естественно подозревать свою секретаршу. Но он говорил, что не подозревает ее именно потому, что она работает у него. Он сказал, что она имела доступ к документам, которые были гораздо важнее пропавших бумаг.
— Верно, — согласился Дронго. Но теперь он изменил свое мнение. Вспомни, как
— Ты думаешь, она убийца?
— Пока у меня нет никаких оснований. Но после вчерашнего случая Ратушинский изменил свое отношение к ней. Резко изменил. И я хочу знать, почему. Завтра днем я встречаюсь с Майей Александровной на их даче. Поэтому утром у
— Я поработаю на компьютере, — кивнул Эдгар.
— А ты, Леонид, отправишься завтра на телевидение. В субботу там полно народу. Постарайся узнать про ток-шоу, в котором принимала участие Юлия Геллер. Мне нужно знать, что там произошло. Желательно с подробностями. Ты меня понимаешь? И узнай, не готовил ли Денисенко какой-нибудь репортаж, связанный с поставками оружия. Сумеешь пройти на телевидение? Учти, это режимный объект.
— Сумею, — уверенно сказал Кружков. — Сделаю себе фальшивый пропуск на имя Денисенко и расскажу всем, что я младший брат погибшего. Сегодня по всем программам сообщали о его смерти. Уверен, меня не станут тщательно проверять.
Дронго взглянул на Вейдеманиса и развел руками:
— Ты только посмотри, во что превратился наш Леня!
— «С кем поведешься от того и наберешься», — процитировал Эдгар.
— Спасибо, — кивнул Дронго, — значит, я учу вас быть циниками.
— Не ты.
Эдгар закашлялся, и Кружков быстро налил ему воды. Вейдеманис выпил и кивком поблагодарил его.
— Не ты, — снова сказал он, чуть отдышавшись. — Сама жизнь делает всех нас циниками. И поэтому не удивляйся тому, что происходит с Леней. Что ты собираешься делать завтра утром — до того как поедешь к Ратушинским на дачу?
— Постараюсь встретиться с Юлией и поговорить, — сказал Дронго.
В этот момент он не мог себе представить, что разговор с молодой женщиной произойдет гораздо раньше.
Телефонный звонок раздался, когда он читал книгу. Это был любимый им Теодор Моммзен, его захватывающая «История Рима». Дронго часто думал о том, что две тысячи лет назад римляне попытались создать гармоничное общество. Понятные законы, цивилизация без границ, господство латинского языка, подъем экономики и культуры, единая валюта. После нескольких сотен лет относительной гармонии наступил хаос феодализма. Варвары разграбили и разрушили дряхлеющую цивилизацию. Полторы тысячи лет продолжались попытки воссоздания подобной империи, и только в конце двадцатого века с введением единой экономической, таможенной и пограничной зоны, с обретением единой валюты страны Западной Европы начали формировать новую цивилизацию, прообраз будущего мира, но уже на другой основе.
Дронго недовольно поднял голову, услышав как включился автоответчик. После длинного гудка автоответчика позвонивший должен был наговорить свой текст. Но неизвестный дал отбой. Затем снова раздался звонок и включился автоответчик. И снова звонивший не стал ничего говорить. Минут через тридцать позвонили снова. На этот раз после слов автоответчика наступило недолгое молчание, Затем женский голос нерешительно произнес
— Извините, что я вас беспокою дома. Но у меня есть только ваш домашний телефон. Если вы дома, может быть, вы разрешите мне подняться? Я нахожусь рядом с вашим домом, но охранники меня не пропустят без вашего разрешения.
Дронго узнал голос Юлии. Конечно, у нее был номер его домашнего телефона. Ведь она искала его для своего патрона. «Интересно, зачем она пришла?»— подумал Дронго. Беседовать с ней ему было интересно. Молодая женщина, учившаяся на психолога, умела вести разговор и тонко чувствовала подтексты, Он взял трубку и поздоровался:
Добрый вечер, Юлия. Мне приятно, что приехали. Я скажу охранникам, чтобы вас пропустили. Они вам скажут номер моей квартиры.
Дронго жил в одном из тех новых домов, была своя охрана. Это было удобно с точки зрения безопасности. Не нужно было опасаться, что в подъезде могут напасть неизвестные или квартиру вскроют в отсутствие хозяина.
Через две минуты Юлия позвонила в дверь. Включив камеру, он убедился, что это именно она, и открыл дверь. Юлия стояла на пороге в мокром плаще, с зонтиком в руках.
