— Извините, — сказала она, — наверное, я поступила неправильно, но мне нужно с вами поговорить.
— Входите, — разрешил Дронго, — и снимайте плащ. Кажется, на улице сильный дождь? Пойдемте на кухню, я угощу вас кофе. Или вы любите чай?
— Мне все равно, — сказала она, улыбнувшись, — но лучше кофе.
— Я так и думал, — несколько уныло произнес он.
По мнению Дронго, все человечество делилось на две категории — любителей чая и любителей кофе. Дронго предпочитал чай. Без него он не мыслил ни работы, ни ночных бдений за компьютером. Чай был единственным наркотиком, который подстегивал его воображение. Спиртным он не злоупотреблял, хотя любил хорошее вино, а наркотики вызывали у него отвращение. Что касается сигарет, то по непонятной закономерности или случаю, который иногда довлеет над человеком, он за всю свою жизнь не выкурил ни единой сигареты. Его раздражал табачный дым, к тому же отец, который был для него кумиром и лучшим другом, не курил. Поэтому сигареты и сигары были для Дронго табу. Даже в студенческие годы он был одним из немногих, кто полностью отказался от никотина.
Юлия сняла плащ и поставила в угол свой зонтик. Сегодня на ней был костюм-двойка вишневого цвета в полоску. Строгий приталенный пиджак и юбка чуть выше колен. Он невольно залюбовался ее красивыми, стройными ногами,хотя отя он всегда полагал, что главное в любой женщине — ее глаза, тем не менее, на красивые ноги смотреть было приятно. Кажется, это отметил бельгийский писатель Боон, сказав, что любой мужчина на вопрос, что ему нравится в женщине, ответит, что душа, а сам немедленно посмотрит на ноги.
Кажется, Юлия заметила взгляд Дранго и осталась этим довольна. Перед тем как пройти кухню, она спросила: обувь снимать?
— Ни в коем случае! — возмутился он.
— Без вашей обуви вы потеряете свою элегантность и превратитесь в красиво одетую бабу, которая в шлепанцах ходит по дому. Нет, нет, оставайтесь в своей обуви. Кстати, на мой взгляд, вы очень точно подобрали обувь к вашему костюму. Выглядит элегантно.
— Не нужно, — улыбнулась она, вы же прекрасно знаете, что это не фирменная обувь, а всего лишь польская. Может, и красивая, но не та, которую носит супруга Бориса Алексеевича или женщины ее круга.
— Проходите, — пригласил он.
— Я еще удивляюсь, как хорошо вы одеваетесь на свою зарплату. Чтобы прилично одеться, нужно пять - шесть тысяч долларов в месяц. Я знаю мировые цены, Юлия.
Они прошли на кухню, и он включил кофеварку. Сел напротив нее.
— Вы живете один, — она не спрашивала, а утверждала.
— Кажется, да. Вас это удивляет?
— Мне говорили, что у вас есть любимая женщина. Где-то далеко. То ли в Австралии, то ли в Америке. Это правда?
— Вы пришли поздно вечером, чтобы узнать такие потрясающие подробности? — улыбнулся Дронго.
— Нет, неправда. Кстати, Австралия — единственный континент, где я не был. Если не считать Антарктиды. И в Америке у меня никого нет, кроме нескольких друзей и знакомых.
— Значит, миф про женщину…
— Не совсем миф, — усмехнулся он.
— В одной из стран Европы действительно живет женщина, которая мне очень нравится. Иногда мне кажется, что и я ей нравлюсь.
«Хорошо, что никто не знает про Джил. Никто, кроме Эдгара и Владимира Владимировича. Но они никогда и никому ничего не расскажут. Ни про Джил, ни про нашего сына, подумал Дронго. Иначе я не смогу нормально работать. Мысль об их безопасности отравит мое существование».
— Дыма без огня не бывает, — улыбнулась Юлия, но улыбка получилось немного натянутой.
Он принес ей кофе, а себе налил чаю. Поставил на стол вазочку, в которой лежали конфеты, шоколад и печенье.
— У меня есть пирожные, — предложил — Дронго.
— Если хотите…
— Ни в коем случае! Я от них полнею. Мне даже смотреть на них нельзя. У меня склонность к полноте, поэтому приходится во всем себя ограничивать. Говорят, сигареты помогают держаться в форме. Я поэтому и курю так много, чтобы не поправляться. Вы разрешите мне закурить?
Он тяжело вздохнул и принес пепельницу, одна сторона которой была вертикальной и изображала фрагмент большой китайской стены.
— Курите, — еще раз вздохнув, разрешил Дронго.
Она достала сигареты, щелкнула зажигалкой, затянулась.
— Есть еще одно средство для похудения, — пробормотал Дронго, гораздо лучшее, чем сигареты. Вы не пробовали заниматься сексом?
Нужно было видеть, как она улыбнулась, показав свои зубы. У нее были молодые, красивые, белые, но слегка неровные зубы.
— Только зная вас, я воспринимаю эти слова как шутку, — ответила Юлия. — Хотя, наверное, вы правы. Дело в том, что я совмещаю оба способа похудения. Но, судя по вашей фигуре, вы отказываете себе во всем?
Теперь настала его очередь улыбнуться. Разговаривать с молодой женщиной было приятно. Она умела держать удар и переходить в атаку,
— Я еще похудел… — пробормотал Дронго.
— При моем росте в метр восемьдесят семь трудно оставаться изящным канатоходцем. Да и кость у меня широкая. Поэтому вес под сто — абсолютно нормальный. Хотя учту ваши замечания. Могу лишь предупредить, что к сигаретам я все равно не привыкну. А насчет другого метода — очень заманчиво.
— Знаете, что мне в вас нравится, — вдруг сказала Юлия, вот это умение сочетать серьезное и юмор. Вы словно наслаждаетесь жизнью, купаетесь в ней. Вы любите любого собеседника.
Она потушила сигарету и принялась за кофе.
— Я вообще люблю людей, — улыбнулся
— Общение с людьми вы поставили на третье место, — прищурилась она.
— Это случайно?
— Нет, не случайно. Я не уверен, что среди моих собеседников попадаются люди, равные по интеллекту Аристотелю или Спинозе, Шекспиру или Сартру. Если вы посмотрите мою библиотеку, то увидите, что в ней нет случайных «прохожих». Только проверенные веками мастера, с которыми приятно беседовать. К сожалению, среди людей не всегда попадаются подобные экземпляры, поэтому книги у меня на первом месте. А путешествия — на втором. Вы были, например, в Барселоне?
— Нет. Я была только в Турции и Чехии по туристической путевке. Но собираюсь в Испанию.
— Обязательно поезжайте. Не жалейте ни денег, ни времени, ни сил. Каждая поездка даст вам очень много. Посетите Барселону — и вы увидите город Гауди, Миро, Дали, Пикассо. Одного Гауди достаточно, чтобы понять целые направления в искусстве двадцатого века. Это безумно интересно.
— Убедили, — кивнула Юлия, поеду в Испанию. Хотя мне говорили, что сначала нужно увидеть Париж или Рим.
— И еще Лондон, Нью-Йорк, Буэнос-Айрес, Берлин, Пекин и весь мир, — развел руками Дронго.
— Конечно, нужно! Лучше не заводите меня. Я так люблю этот земной шар, на нем столько прекрасных мест, что не хватит и десяти жизней.
— Вам не говорили, что вы счастливый человек? — неожиданно спросила Юлия, доставая вторую сигарету.
— Это была уловка, — ответил Дронго.
— Я видел, что вы пришли ко мне в плохом настроении и хотел вас немного отвлечь от грустных мыслей.
— Вам это удалось, — призналась она, закуривая сигарету, с вами действительно интересно беседовать. Вы могли бы стать объектом специального исследования для моей дисертации.
В таком случае обменяемся комплиментами. Мне раньше не приходилось встречать таких деловых секретарей. Знание иностранных языков, специальные познания в психологии, потрясающая настойчивость, правильный выбор цели, умелое преодоление всех препятствий. Вы просто эталон современной деловой женщины.
—Надеюсь, вы не внушили подобные мысли Борису Алексеевичу? — осведомилась она.
— Нет, не внушил. Но он и сам не глупый человек. Прекрасно видит ваши возможности. Поэтому он немного нервничает. Когда имеешь такого секретаря как вы, нужно всегда держать себя в форме.
— Поэтому он меня и уволил? — с вызовом спросила она.
— Не уволил. Насколько я осведомлен, вы переведены в другой отдел.
— Значит, вы уже обо всем знаете. Он вам рассказал? Почему он так со мной поступил? Неужели ему не стыдно?
— Не знаю. Стыд относится к категории нравственных ценностей. А с этим богатством у Бориса Алексеевича есть определенные трудности. Нравственные ценности нельзя конвертировать в другую валюту. Они нарабатываются годами — чувство собственного достоинства, порядочность, честь. Боюсь, что это забытые слова для бизнесменов его уровня.
— Мне от этого не легче, — горько сказала она.
— Понимаю. Если я сейчас скажу гадость вы меня извините?
— А вы заранее предупреждаете об этом? — усмехнулась она.
— Говорите. Постараюсь не обидеться. Хотя не представляю, какую «гадость» вы мне можете сказать. Вы не из тех, способен обидеть женщину. Это же сразу видно.
— И тем не менее, я извинился. Вы ведь встречались с Борисом Алексеевичем!
— Да, — спокойно подтвердила она, — я об этом сама вам говорила,
— И потом встречи прекратились, — продолжал Дронго, глядя ей в глаза.
— И мне кажется, я догадываюсь, почему.
— А разве он вам не сказал? — презрительно прищурившись, спросила она. — Он считал, что я хотела от него ребенка. А я лишь пыталась дать ему полноту ощущений.
Очень интересно, — иронически заметил Дронго, но мне кажется, что истинная причина в другом. В постели вы были слишком разными людьми. Ему нужна была другая женщина. Другого типа. Хотя вы его возбуждали, но часто с вами встречаться он не захотел. Во-первых, пресыщение. Такие люди не встречаются с одной и той же женщиной подолгу. Во-вторых, соответствие ваших запросов. Я прав?
Когда Юлия нервничала, она чуть прикусывала губу,он заметил это еще при первой встрече. Вот и сейчас она с силой потушила сигарету и прикусила губу.
— Вам не кажется, что это не совсем прилично — спрашивать о таких вещах? — наконец выдавила из себя Юлия.
— Кажется, — кивнул Дронго, — поэтому я заранее извинился. Но вы не ответили на мой вопрос. Я прав или не прав?
— Возможно, правы, — сказала она, чуть нахмурившись, и, достав третью сигарету, попросила: — Можно мне еще кофе?
— Кофе можно, — кивнул Дронго, — а курить больше не нужно. Это же очень вредно — так много курить.
— Хотите меня перевоспитать? — усмехнулась она, но все-таки вложила сигарету в пачку.
— Нет, не хочу. Просто вы дымите, как паровоз, и у меня весь дом будет пропитан табачным запахом, а я этого не люблю.
