Кружков сообщил, что это реальный контракт, под который дали деньги. И если Молоков снова прогорит, его фирма обанкротится. Денисенко, кажется, говорил, что знает об этих поставках, очень разозлил Молокова. Тот мог решить, что режиссер слишком много знает. Возможно, трюк с бокалом был запланирован. Молоков намеренно опрокинул бокал Михаила Денисенко чтобы никто не смог подумать о его причастности к смерти режиссера, а сам положил яд в другой бокал. Нет, слишком сложно. Кто мог предположить, что Инна отдаст свой бокал мужу? Никто. А придумать план с такой комбинацией Молоков сам никогда бы не сумел. Он не производит впечатление игрока, который может просчитать хотя бы на несколько ходов вперед. Третья подозреваемая — Евгения Ратушинская. Характер у нее — как у брата. Это сильная, волевая, умная женщина. Кажется, Борис Алексеевич сказал, что у нее большие амбиции. И с амбициями она вышла замуж за Молотова. Хотя сильный мужчина вряд ли ужился бы с такой женой. Почему сильные женщины выбирают слабых мужчин, а потом сетуют на судьбу? Потому, что сильные мужчины предпочитают женщин другого склада. И сильной женщине приходится самой брать счастье в свои руки. Может быть, и так.
Могла она взять документы? Но зачем? Чтобы продать? Получить несколько тысяч долларов? Она не настолько бедна. Да и брат всегда мог бы помочь. Для него несколько тысяч долларов — не слишком большая сумма. Нет, она не стала бы подставлять брата. Значит, эта версия не годится… И вообще, зачем ей убивать: Михаила Денисенко? Хотя у нее, возможно были мотивы. Ведь она слышала, что режиссер говорил о фирме ее мужа. Чтобы спасти репутацию мужа, она могла пойти на убийство. Могла… Но если она ошиблась, и бокал с ядом достался не тому кому предназначался, то тогда все верно. Молоков случайно опрокинул свой бокал, а Денисенко выпил из бокала своей жены… Тогда все сходится. Хотя… Зачем ей рисковать? И почему она ошиблась? Случайности в подобных делах лишь подтверждают общую закономерность. Значит, на остается в числе подозреваемых.
Четвертый подозреваемый — сам Борис Ратушинский. Предположим, документы взял Денисенко, и Ратушинский об этом узнал. Он бросил все дела и примчался на дачу, чтобы его женa даже случайно не услышала о контактах с Лисичкиным. Он действительно не хочет ронять себя в ее глазах или были другие причины? Она сказала, что не нужно было приглашать эспертов, так как и без них знает, кто мог взять документы. Интересно, кого она имела в виду? Предположим, что яд положил сам хозяин дома. А документы выкрал Михаил Денисенко. Майя Александровна догадалась, кто убийца, кажется, за несколько минут до смерти Денисенко она вызвала мужа в коридор. Точно, вызвала — вспомнил Дронго. О чем-то они там говорили, и Борис Алексеевич вернулся очень взволнованный. Очень. Потом звон разбитой посуды. Убийство. Если Ратушинский — убийца, тогда не понятно, почему он не стал говорить, что поедет в морг. Говорят, что убийца всегда возращается на место преступления… А может у него был некий комплекс вины перед женой? Он считает себя обязанным помогать вдове, потому что убил ее мужа? Но почему?
Зачем он это сделал? И если Денисенко действительно взял документы, чтобы передать их Лисичкину, то каким образом об этом узнал Решинский? Ведь еще за день до этого он был уверен что друг их семьи ни в чем не виноват.
Следующие подозреваемые: Майя Александровна и Инна Денисенко. Первой уж совсем незачем убивать мужа своей подруги. Представить, что у нее с ним были интимные отношения, невозможно. Как сказал Ратушинский, его супруга — женщина с принципами. Ей незачем убивать Денисенко. А если на убийство решилась сама Инна? И вся сцена горя была хорошо разыгранным спектаклем? Но почему она захотела избавиться от мужа? Может, узнала, что он украл документы, и решила его наказать?! Господи, какая глупость! Тогда почему? Хотя у женщины может быть тысяча причин, чтобы ненавидеть мужчину, живущего рядом с ней! Иногда это бывают чисто субъективные причины, о которых другие никогда не догадаются. А если Денисенко пригласил Юлию на ток-щоу не просто так? Возможно, она сама напросилась. Сама решила принять участие в этой программе. У нее убойные «аргументы», режиссер, как всякий творческий человек, мог оказаться натурой увлекающейся. Тогда понятна обида Инны, которая лет на пятнадцать старше соперницы. Но тогда почему она не отравила Юлию, а расправилась с мужем? Или хотела покончить с собой? Нет, не получается. Тогда зачем отдала бокал с ядом мужу? Если она знала об отраве значит, сама ее и положила. А если не знала, то убийца — другой человек.
Кажется, все шестеро могли иметь какие-то причины для убийства. Но убийца был один, или не один? В «Восточном экспрессе» Агаты Кристи было гораздо проще. Там все двенадцать подозреваемых оказались убийцами. Все.
Может и здесь такой же случай? Собралась группа людей и решила убить несчастного режиссера, который приехал позже других. И кухарку втянули в свой заговор. Она специально разбила блюдо, чтобы все бросились на кухню, убийца успел бы положить в коньяк яд…
Нет… Убийца не настолько глуп, чтобы доверить свою тайну кухарке. Нет, не подходит. Но тогда кто и почему задумал убить Денисенко? Или все-таки не Денисенко? Нужно встретиться с женой и расспросить ее обо всем. Он посмотрел на часы. До встречи на даче еще около двух часов. Может, стоит рискнуть?
Дронго быстро оделся, побрился и, вызвав машину, поехал к дому, где жили супруги Денисенко. На лестничной клетке уже толпились люди. Он с трудом протиснулся в квартиру.
Инна в черном платье сидела в углу комнаты в окружении подруг и родственников.
— Примите мои искренние соболезнования, — сказал Дронго, обращаясь к ней. — И извините, если я вас потревожил.
Она подняла на него глаза. Нет. Если он
— Извините, — снова сказал он, — вы меня помните? Мы встречались с вами в доме Бориса Алексеевича.
— Помню, — сказала она своим низким голосом. — Вы, кажется, частный эксперт. Забыла, как вас зовут.
— Дронго, — представился он, — меня обычно называют Дронго.
— Да, — вспомнила она, — действительно, вы — господин Дронго. Что вам нужно?
Из соседних комнат доносился шум и разговоры людей. Везде курили, и дым заполнил все пространство.
— Я хотел бы с вами поговорить. Это очень срочно и важно.
— Хорошо, — она поднялась. Они вместе вышли в коридор.
Дронго с трудом протискивался сквозь толпу. В трехкомнатной квартире собралось человек сорок или пятьдесят. Хозяйка пригласила в небольшую комнату, расположенную рядом с входом. Здесь были сложены одежда и сумки и сидели несколько молодых людей. Увидев вошедших, они поднялись.
Выйдите, пожалуйста, ребята, — попросила Инна, — нам нужно поговорить. Дронго заметил, что, несмотря на свое горе, все-таки уложила волосы и подвела глаза. Она относилась к той категории женщин, которые следят за собой в любых обстоятельствах. Сев на диван, Инна указала на свободный стул. Он сел рядом, почти напротив нее так, колени их едва не касались.
Майя говорила, что вы хороший эксперт, ровным голосом произнесла Инна.
— Не знаю, — пожал он плечами.
— Я хотел задать вам несколько вопросов. Я понимаю, что сейчас не время, но вы можете мне помочь найти убийцу.
— Вы думаете, что убийца был среди нас? — спросила она.
— Пока не знаю.
— А я знаю, — неожиданно сказала она. —
Его убили из-за меня. Это я должна была умереть. А он взял мой коньяк и выпил.
— Почему вы? Кто хотел вашей смерти? -
— Откуда мне знать. Наверное кто-то хотел…
— Вы знали журналиста Лисичкина?
— Конечно, знала, — кивнула она равнодушно.
— Он тоже погиб. Говорят, что профессия журналиста самая опасная.
— Он бывал у вас дома?
— Нет, кажется, не приходил. Я видела его несколько раз на телевидении. А почему он вас интересует? Из-за пропавших документов Ратушинского, вспомнила она и посмотрела на Дронго более строго. Думаете, это Миша взял документы Бориса Алексеевича?
— Нет, не думаю. А Ратушинский знал, что вы знакомы с Лисичкиным?
— Конечно, знал. Мы этого никогда не скрывали. Но документы мы не брали. Ни я, ни Михаил, — добавила она, глядя Дронго прямо в глаза.
— Ваш муж готовил репортаж о поставках оружия через Украину?
— Какое оружие? — не поняла она. Он занимался совсем другими вопросами. Ставил популярные ток-шоу. Говорил, что в новом веке публицистика никому не нужна, что она отжила свое и теперь народу нужны зрелища.
— Но он знал о поставках оружия через Украину, которые осуществляла фирма Молокова, настаивал Дронго.
— Наверное, знал, — равнодушно согласилась она. Кажется, Лисичкин занимался этими вопросами.
Он вам об этом говорил?
Нет.
Вы давно дружите с Майей Александрой?
— Это тоже важно для вашего расследования? — она тяжело вздохнула. — Давно. Мы знаем друг друга много лет. Вместе ездили в Испанию.
— Но в посольство Испании вы пошли без них
— Борис Алексеевич был занят, — тихо ответила она.
— Мне позвонила Майя и сказала, они не приедут.
— Вы смотрели все передачи мужа?
— Думаю, что да. А почему вы спрашиваете?
— В последнем ток-шоу принимала участие секретарь Бориса Алексеевича Юлия Геллер. Вы знаете, что она готовится защищать диссертацию по психологии?
— Какая умная девочка, — удивилась Инна, нет, я не знала об этом.
— Она участвовала в передаче, которую делал ваш муж. И, кажется, там произошла неприятная история. Ее выставили в неприглядном свете в присутствии руководителя и других ученых, от которых зависит ее успешная защита.
— Нет, — нахмурилась Инна, я об этом не слышала. Муж ничего не говорил. Я старалась не вдаваться в детали подобных историй. У них часто случаются какие-то накладки, но он никогда не посвящал меня в подобные мелочи. А я старалась не нагружать его своими заботами.
Она говорила с понятной болью, но была терпелива и внешне спокойна. Дронго в очередной раз поразился ее выдержке.
— Вы часто виделись с Евгенией Алексеевной?
— К счастью, нет, — несколько оживилась она. Это вздорная баба, и мне жаль пациентов которые попадают к такому врачу. Нет, мы виделись редко. Хотя она иногда приезжала к Борису Алексеевичу в гости. Но он, по-моему, не очень любит сестру, а особенно ее мужа.
— У них были конфликты с вашим мужем?
— Нет. Никогда не было. И со мной не было. Мой муж считал их типичными разбогатевшими буржуа средней руки. Так он и говорил. Кажется, он их презирал. Извините, что я так говорю.
— А как он относился к Борису Алексеевичу?
Она задумалась. Потом неожиданно спросила
