Самоисследование - ключ к высшему Я. Понимание себя.

объясняет, что художник хотел сказать, изобразив небо и облака. А ведь небо, везде, всегда и все время, но кто на него смотрит? Кто встанет утром, чтобы на восходе солнца послушать соловья? Но на какую-нибудь заморскую певицу за бешеные деньги он пойдет, будет ломиться, чтобы туда попасть, а потом долго об этом рассказывать. А вот о пении соловья что рассказывать?

Человек скажет: 'Знаешь, я сегодня утром ходил в 4 часа слушать соловья'. На что ему ответят: 'Ну ты совсем, наверное, больной. Вот я ходил слушать. Там приезжал Майкл Джексон. Вот это да! Вот это да. Вот это я слушал. Он был так одет, он сделал еще пластическую операцию. У него теперь совсем другой нос…' Об этом можно бесконечно много говорить. Там о музыке уже никто и не говорит.

А что можно о соловье рассказать, как вы это можете рассказать? Поэтому это и неинтересно для большинства. Об этом нельзя рассказать, это не событие. Соловей поет, ветер дует, кого это интересует. Говорю ли я сейчас что-то, что можно обдумывать? Что здесь обдумывать? Я говорю простые вещи. Что здесь обдумывать? Никаких проблем. Просто говорю. Многим людям это покажется неинтересно. 'Ну что про соловья рассказывать? Ты мне философскую систему объясни. Это да!'.

— Я сегодня слушала птичек. Когда сегодня утром шла на работу, остановилась специально и послушала.

— Это ведь не техника, а то вы еще скажете, что я рекомендовал слушать птичек 10 мин. до еды и 20 после. Кто-то будет говорить, что соловья надо слушать до еды, а синицу после еды. Это, скажем, способствует просветлению. Вокруг этого целую систему можно создать.

— Меня просто это удивило. Я настолько затюканная, забитая и вдруг заинтересовалась, как там птички поют, остановилась и слушала. Я была удивлена такому своему состоянию.

— Вот это и есть вкус, запах Той Жизни. Когда вы слушаете птичку, вы ведь ничего не оцениваете. Возникает какая-то пауза в привычной суете. Человек бежал до этого и побежит после, но сейчас он к чему-то прикоснулся, к чему-то, что вне привычных забот и убеждений. Если его спросить, что в это время он думал, то скорее всего он скажет: 'Да ничего не думал'. Он в этот момент слушал и слышал.

До этого он тоже слушал много чего: радио, телевизор, в течение дня люди ему звонили по телефону. Он слушал, но слышал ли он что-то? Кто-то ему звонит, а он думает о своем, кто-то говорит по телевизору, а он думает о своем. Поэтому и нет ничего необычного, все то же самое: свои собственные мысли, эмоции, проблемы. Ведь необычное входит в человека совершенно необычным образом. Потому оно и есть необычное. Необычное не может приходить в обычной упаковке, не может приходить привычным образом, оно приходит совершенно непривычно. Но это непривычное человек либо отвергает, либо просто не замечает.

Кстати, и слушание птиц может стать привычкой. Почему всякий метод, всякий способ, всякая система через некоторое время становится привычкой для человека. И нет никакого движения, есть просто повторение одного и того же. Но человек получает удовольствие от ее повторения, и ему кажется, что он приближается к чему-то важному, на самом деле ничего нет. Все то же самое.

— За период наших встречу меня два раза произошло чудо. На одном из первых наших занятий была усиленная атака на стереотипы наших умов. После этого я стал пытаться понять: а чувствую ли я вообще? Я много думал по этому поводу и созрел для того, чтобы всем этим поделиться. И именно в тот момент, когда я захотел это высказать, вы стали говорить о том же, как бы читая мои мысли. Я просто опешил. Второй случай был недавно. Я вдруг почувствовал к себе такую жалость. 'Какой я несчастный!' Все свои проблемы в кучу собрал, сижу мучаюсь. Вдруг подумал, что я никто иной, как бомж. Я совершенно не знаю, откуда взялось это слово в моей голове, но я мысленно стал повторять его много раз, называя себя этим словом. И вдруг вы, Александр Александрович, это произносите в связи с каким-то примером. Я опять опешил. Я считаю это что-то. Просто так это не может быть.

— Да, это следствие налаженной между нами связи. Она может быть на разных уровнях. Если между нами есть эта связь, то необязательно задавать вопросы вслух. При этом и ответ вы можете получить необычным способом. Возможно, вы это уже чувствовали, может быть, почувствуете позже, но наше взаимодействие и контакт и вот эти разговоры могут происходить не только тогда, когда мы здесь собираемся. Я постоянно общаюсь с вами телепатически.

Олег, в самом начале встречи вы задавали вопрос. Вы хотите исследовать его сейчас?

— Мой вопрос касается чувства вины, которое возникает, когда я не сделал то, что должен был сделать.

Как избавиться от чувства вины?

— Чувство вины возникает, когда мы не сделали чего-то, что, как мы считаем, должны были сделать. Если бы у нас не было представления о том, что мы что-то должны, то не возникало бы и чувства вины. Таков механизм этого чувства. Поэтому, если вы хотите действительно избавиться от чувства вины, то как это можно сделать? Нужно разобраться и увидеть, как вы порождаете в себе представление о том, что вы что-то должны, и как юно приводит вас к чувству вины.

'Я должен. Я обязан'. Почему вы считаете, что вы должны? До тех пор, пока вы так будете считать, будет и чувство вины. Что обычно делает человек, когда он сталкивается с этим? Ведь это очень тяжелое чувство. Он пытается выполнять свой долг еще лучше для того, чтобы не испытывать вину. Но так от вины не избавишься. Ведь тот, по отношению к кому вы это делаете, будет хотеть все больше и больше, потому что чем больше вы делаете, тем больше будет претензий. Чем больше вы делаете, тем больше будет ожиданий. Это бесконечно. Этот долг растет бесконечно. Что же делать? Как быть?

— Разрешить себе не делать этого.

— Тогда вы испытаете в полной мере это чувство вины. По крайней мере, в определенный момент, когда вы решите этого не делать.

— Наоборот, когда я чувствую, что могу себе позволить что-то не сделать, то вообще никакого чувства вины у меня не возникает. Я чувствую, что они переборщили в своих требованиях и я просто не делаю того, что они хотят. Чувство вины не возникает, я спокоен, хотя и не сделал то, что должен был сделать.

— Но при этом вы же не избавились от чувства вины вообще. Как я понимаю, у вас есть определенное представление о том, что вы должны сделать и что должны сделать другие. Если вы это делаете, а они не сделали, то вы можете разрешить себе не испытывать чувства вины. Вы говорите: 'Да, я обязан это сделать, но и ты обязан это делать, если ты это не делаешь, то и я этого не буду делать'.

Этот способ годится для того, чтобы временно не испытывать чувства вины, но в нем нет коренного решения проблемы. С одним человеком у вас это пройдет, а с другим нет. Он вас убедит, что вы это должны, а он этого не должен делать. Проблема вины будет у вас до тех пор, пока вы будете иметь представление о том, что вы кому-то что-то должны. В этом случае чувство вины всегда будет проявляться, будет просачиваться тем или иным образом.

Поэтому у меня возникает вопрос: 'Вы хотите просто снизить чувство вины или убрать его вообще?' Снизить его можно на некоторое время, придумывая разные способы защиты, но на них будут придуманы какие-то другие способы обвинения, и поэтому вы его получите все равно в полном объеме. В этом проявляется двойственность ума, два его фрагмента: один фрагмент говорит: 'Я должен', другой говорит: 'Я не должен'. Они представляют собой два противоположных полюса. Когда активизируется первый, происходит усиление чувства вины, когда активизируется другой: 'Я никому ничего не должен' — чувство вины на время пропадает, но потом оно опять усиливается, когда вы возвращаетесь в первый фрагмент. 'Как же так, я же должен все-таки, а я ничего не сделал, да еще такие слова говорил, что же я наделал?'

— Я бы хотела тоже рассказать. У меня такой случай с папой произошел. Он все время что-то требует. Требует сделать то и это. Я все время тоже испытывала чувство вины и подчинялась. В эти выходные я увидела, что что бы я ни делала, ему все равно не угодишь. Я четко увидела то, что угодить практически никому невозможно.

— Вообще это ужасно, что приходится делать что-то исходя из того, что ты обязан. Ведь именно это и делает отношения между людьми адом. Когда человек разрешает себе видеть свои отношения, например, с близкими людьми, то он может увидеть, что тех, кого он больше всего «любил», как он считал, он больше всего и «ненавидит». Почему так происходит? Именно близкие люди имеют самые сложные взаимоотношения, так как они друг на друга все выплескивают. И в то же время они, так сказать, должны «любить» друг друга. Это надо увидеть. И только тогда может произойти переход к чему-то, что не исходит из чувства необходимости. Какая любовь может быть по необходимости? Как это возможно? Но именно так в основном и живут люди.

— Когда вы это рассказывали, мне захотелось поделиться. Мне мама все время говорила: 'Я тебя так чрезмерно любила, что вырастила из тебя эгоистку. Ты никого не любишь'. И тут как-то я собиралась утром на работу и между нами зашел разговор, что мы не вечны и что не устроены в жизни и т. д. И для нас обеих этот разговор был откровением. У меня лились слезы градом, минут 10 я не могла успокоиться. Я даже не думала, что я настолько ее люблю. И она не думала, что я настолько ее люблю. Мне тяжело сейчас об этом говорить.

— Совершенно верно. Это тяжело говорить, так как сейчас проявляются непривычные чувства. Когда люди открывают себя друг другу, они выходят за пределы норм и правил, и тогда возникает то, что действительно может быть между людьми. То, что является искренним.

Почему же мы так редко проявляем то естественное, что есть в каждом из нас? Кто-то выражает свою «любовь» по долгу, кто-то выражает «ненависть». Но это два полюса одного и того же. Можете ли вы увидеть и почувствовать их одновременно, то есть выйти за пределы двойственности. Прикоснуться к чему-то, что находиться вне этого, что можно увидеть только в самом себе, о чем нельзя нигде прочитать, о чем никто вам никогда не расскажет. Но увидеть и почувствовать это в самом себе возможно.

Если осознавать, если наблюдать без выбора за всем, что происходит в уме, не останавливать его, не пытаться заглушить его, а просто наблюдать, помня, что все это только мысли и образы… И тогда вам, возможно, откроется что-то очень важное, именно для вас, то, что важно именно вам. Именно то, что сейчас происходит в вас, те закрытые области и зоны, которые в вас существуют и увеличивают фрагментарность вашего сознания. Увидеть их — значит открыть еще одну запретную зону, внести свет в еще одно пространство ума. Но открытие каждой из таких зон болезненно, ведь там ваш болевой опыт. Там то, что не хочется видеть. Но вы можете увидеть это, осветить светом осознания, прожить и отпустить.

Вы увидите иллюзорность своего страдания, боли. На самом деле когда-то это был реальный факт, но теперь это не более чем память об этом событии прошлого. Но в уме это содержится как реальная боль, которая может повторяться все время. «Разминируйте» боль. Но этого надо захотеть. И это надо сделать. Вы можете обнаружить очень много всяких зон в своем уме, которые надо «разминировать», осветить светом осознания, и тогда с каждой «разминированной», освещенной зоной увеличится ваша целостность.

Да, осознанность вскрывает теневые зоны, и они мгновенно освещаются. Больше и больше светлого пространства появляется в сфере ума. Я не хочу описывать и давать какую-либо заготовку или представление о том, как это происходит. Это можно узнать только самому. И может быть, это и есть самое главное. То понимание, которое приходит из самого себя, про самого себя. Ведь, что такое движение к самому себе? Это происходит достаточно просто и достаточно больно, так как открываются темные зоны того, что ты не хотел видеть. Понимание приходит потом как результат увеличения целостности, как результат освоения и открытия таких зон. Без этой работы человек ничего не поймет. Как он может фрагментарным, затемненным умом понять свет и истину?

Театр близких отношений

— У меня вчера как раз был такой случай. Родители приехали с дачи. Давно не виделись. Соскучились. Я с мамой разговариваю и она постоянно спрашивает: 'Ну, расскажи мне, что вы проходите в школе'. Я рассказываю, а она даже не понимает, о чем идет речь. При этом все время попрекает: 'К тебе приходят возвышенные мысли потому, что тебе не надо думать о насущном хлебе, а вот у меня было детство, когда не было даже что одеть и съесть, тебя бы в такую ситуацию'. И так практически каждый день.

— Это и есть театр близких отношений.