— Да, Глас Бога. Я думал, ты отдыхаешь в своих покоях.
— Но ты удивлен не только поэтому, не правда ли? — С каждым словом Эаким Дуан медленно приближался к Мервану Ма. — Что тебе известно об этом сосуде?
Мерван Ма начал лепетать общеизвестные слова о ритуале жертвоприношения. Чезру, не прерывая его, прибег к помощи магического камня, и его дух покинул тело, воспарив над ни о чем не подозревающим юношей, и вошел прямо в него. Теперь душа юного пастыря лежала перед Дуаном, как открытая книга. В мгновение ока Чезру выяснил то, что Мервану Ма действительно было известно о гематите и что именно этим объяснялось выражение ужаса на его лице, когда он застал господина с прижатым к груди сосудом.
Под воздействием духа Эакима Дуана бедняга пастырь сделал шаг назад и сел на пол, прикрывая лицо рукой, будто это могло его защитить.
Дух Чезру тут же покинул Мервана Ма из опасения, как бы любопытный юноша не догадался еще о чем-то.
— Что с тобой, друг мой? — невинным голосом осведомился Дуан.
Молодой человек встал на ноги и попытался вести себя так, будто ничего не случилось. Однако Эаким Дуан понимал ситуацию: Мерван Ма знал о камне и страшился этого знания.
Теперь мне нужно снова вымыть эти предметы, — пролепетал пастырь.
— Ступай, конечно, — спокойно сказал Чезру. — Но только сначала зайди к чежу-леям. Твои обязанности в Зале Вечности могут подождать.
Мерван Ма, поклонившись, оставил Эакима Дуана наедине со священным сосудом.
Тот застонал, огорченный собственной неосторожностью. Поставив сосуд на место, Дуан вытер кровь на полу и вернулся в покои, бормоча проклятия.
Мириться с тем, что Мерван Ма знал тайну Кубка Чезру, было нельзя.
Чежу-лей Шаунтиль вытянулся перед Чезру.
— Тебе понятен приказ? — спросил Эаким Дуан.
— Да, Глас Бога. Изгнать из города тогайру. Ввести Мервана Ма в должность правителя Дариана. Вместе с ятолом Гайсаном Бардохом уничтожить всех мятежников. Принести вам голову этой девки — Тогайского Дракона.
— Что еще?
Воин расправил плечи и выпятил мощную грудь.
— На самом деле место правителя займет Карвин Пестль, как и должно быть в случае отсутствия ятола.
— По какой причине?
— Потому что Мерван Ма погибнет в бою.
Эаким Дуан кивнул и отвернулся, огорченный тем, что приходится отдавать такой приказ в отношении юного пастыря, за долгие годы успевшего завоевать его искреннюю симпатию. Он уже давно говорил себе, что, возможно, слишком сблизился с Мерваном Ма, и последний инцидент со священным сосудом подвел роковую черту в судьбе молодого человека. Чезру просто не мог рисковать, поскольку сам факт наличия вправленного в дно чаши гематита существенно пошатнул бы его авторитет в глазах большинства жрецов-ятолов. Их религия была непреклонна в отношении к магическим драгоценным камням, почитая их орудием демонов.
Мерван Ма знал о гематите на дне священного сосуда и мог связать его наличие там с Дуаиом, а это открытие, в свою очередь, навело бы пытливый ум молодого пастыря на мысль об истинной природе Возрождения. Чего, конечно, Чезру не мог допустить ни при каких обстоятельствах.
По крайней мере, Мерван Ма умрет с честью, раз нет другого выхода. Нужно будет непременно позаботиться о церемонии за упокоение души молодого человека, когда трагическая весть о его гибели достигнет Хасинты.
— Отправляйтесь, как только будут готовы орудия для уничтожения дракона, — распорядился Чезру, — И по дороге, и позже, когда ятол Гайсан Бардох присоединится к вам с солдатами, твои приказы — решающие. Уверяю тебя, ятол Гайсан Бардох прекрасно понимает ценность воинов чежу-лей и знает свое место в этом опасном предприятии.
Последние слова вызвали неприятную дрожь, пробежавшую по спине Эакима Дуана. Да, ятол Гайсан Бардох знал множество способов наводить ужас на побежденных. Чезру отозвал его из тогайских степей не потому, что тот действовал плохо, но ятол слишком уж наслаждался ролью тирана. Сейчас, учитывая внезапный поворот событий и проявленное тогайру дерзкое неповиновение, Дуан часто спрашивал себя, не допустил ли он ошибку, заменив этого жестокого человека на другого?
Это не имеет значения, сказал он себе, взмахом руки отпуская Шаунтиля. У него и без того хватает проблем — прежде всего нужно найти себе нового помощника, который присмотрит за ним в тот период, пока он будет взрослеть в новом теле. Только осознав, что от Мервана Ма необходимо избавиться, Чезру Дуан понял всю глубину своей ошибки, состоящей в том, что он слишком сблизился с этим человеком. Сейчас он не столько испытывал горечь из-за скорой гибели юноши, сколько ругал себя за то, что ранее не позаботился найти ему замену на случай непредвиденного развития событий.
Впрочем, это тоже не имеет значения: теперь Возрождение придется отложить года на два, не меньше, а за это время, без сомнения, найдется преданный и набожный дурачок, жаждущий исполнять обязанности его доверенного помощника.
Бринн, Астамир, Аграделеус и эльфы наблюдали за проходившей колонной со смешанным чувством благоговейного ужаса и удивления. Никогда в жизни им не приходилось видеть такой собранной в единый кулак невероятной военной мощи — тысячи солдат и огромные боевые машины, начиная от катапульт и заканчивая стреляющими копьями баллистами. Именно мощь Бехрена, сейчас предназначенная для того, чтобы раздавить тогайру, удерживала Хонсе-Бир от поползновений в направлении южного соседа.
— Да, теперь я понимаю, почему ты отказалась от мысли защищать Дариан, — сказал Джуравиль, обращаясь к тогайранке.
В самом деле, едва город покинули изгнанные в пустыню беженцы, та вывела оттуда всех воинов. Они двинулись на юг и сейчас укрывались в пустыне. Только Бринн и ее спутники пришли сюда, чтобы своими глазами увидеть, каков будет ответ Хасинты.
— Не думала, что это будет так впечатляюще, — призналась девушка.
Аграделеус презрительно фыркнул, явно придерживаясь на этот счет иного мнения.
— Они хорошо подготовились, чтобы одолеть тебя. — Джуравиль показал дракону на баллисты. — Один попавший в цель выстрел из такого орудия повергнет тебя на землю.
— Мы даже дня не удержали бы Дариан против такой армии, — заметил Астамир.
— Мы никогда не сможем — не стоит и пытаться — одолеть бехренцев, если будем сражаться стенка на стенку, — ответила Бринн. — Мы должны свести на нет их усилия, заставить бехренских командиров понять, что продолжение войны не в интересах Бехрена. — Она посмотрела на дракона. — От тебя здесь очень многое зависит, Аграделеус, а Астамир поможет нам с продовольствием, которое здесь так трудно найти…
— Не так уж трудно, — перебил ее мистик.
Девушка кивнула, не желая, чтобы тот подумал, будто она его недооценивает, поскольку ничуть не сомневалась, что присутствие мистика окажется чрезвычайно ценным для решения и этой задачи.
— Однако в основном припасами нас обеспечит Аграделеус, — продолжала Бринн. — Ночью он будет летать к реке и приносить воду, а охотясь на антилоп — добывать мясо.
— У тебя тысячи воинов, — заметил несколько ошарашенный дракон.
— Я верю, что ты справишься, — отозвалась тогайранка. — Мы соорудим огромную платформу и привяжем к ней прочные веревки, чтобы ты мог нести ее. — Посмотрев на остальных, она увидела, что эльфы одобрительно кивают, а Астамир задумчиво потирает подбородок. — Если мы сможем сохранять способность быстро перемещаться в степи, то бехренцам будет трудно настичь нас. Мы будем постоянно маневрировать поблизости от них и наносить при каждом удобном случае жалящие удары.
— Тогда тем большую ценность приобретают сведения о том, что именно они замышляют, — криво улыбнувшись, сказал Астамир.
Они уже не раз обсуждали эту проблему, и мистик настойчиво предлагал девушке использовать себя в качестве лазутчика.
— Им прислуживает много рабов-тогайру, — заметил Джуравиль.
Бринн не отрывала взгляда от Астамира. Ей не хотелось разлучаться с ним. Как советника она ценила его не меньше, чем эльфа. Мистик понимал бехренцев гораздо лучше ее и несравнимо больше знал о религии ятолов.
И все же невозможно отрицать, что одно из немногих ее преимуществ — умелое использование информации о враге. После долгих размышлений, не сводя взгляда со своего друга Джеста Ту, девушка кивнула, давая понять, что согласна на эту его миссию.
Астамир наклонился, прикоснулся губами к ее щеке и исчез за песчаными дюнами. Той же ночью, когда бехренцы разбили лагерь недалеко от города, число их тогайранских слуг увеличилось еще на одного.
Дракон взмыл в воздух, унося сидящую на спине девушку к ее войску. Доставив Бринн на место, он вместе с эльфами взлетел снова. Всю ночь они с воздуха наблюдали за движением в стане противника, а затем опустились в том месте, где расстались с мистиком, и стали ждать его возвращения.
В походе армию Хасинты сопровождало больше двухсот тогайранских рабов, безымянных и безликих в глазах командующих ими самодовольных бехренцев, поэтому Астамиру не составило труда проникнуть в лагерь. Он носил такую же неприметную одежду, как и остальные, а замечательный пояс, который мог его бы выдать, повязал на голое тело, спрятав под туникой.
Почти всю ночь он бродил по лагерю, прислушиваясь к тому, о чем говорят тогайру. По их словам, Чезру был в ярости, и это лишний раз напомнило мистику, какой опасной становится игра. Мощь армии Бехрена просто потрясала. И теперь Бринн добилась того, что все его силы были направлены против нее. Их единственный шанс состоял в том, чтобы наносить Чезру удары там, где он этого никак не ожидает, постоянно маневрируя вокруг огромной армии и выискивая ее уязвимые места, пока бехренцы не убедятся, что игра не стоит свеч.
Глядя на огромный, отлично обустроенный лагерь и на рвущихся в бой прекрасно обученных солдат, Астамир невольно задавался вопросом, не переоценивает ли их предводительница свои возможности. Немного подбодрило его то, что рабы в разговорах все время возвращались к Тогайскому Дракону. По-видимому, молва о Бринн уже распространилась вплоть до самого побережья. С каждым захваченным поселением ее войско будет прирастать новыми людьми.
На следующее утро бехренская армия подступила почти к самым стенам города, достаточно близко, чтобы видеть все еще висящее там тело ятола Гриаша. Мистик навострил уши. Среди солдат он заметил несколько чежу-леев и сразу же понял, кто из них главный. Действуя на редкость слаженно и быстро, солдаты установили катапульты и баллисты, а всадники заключили город в кольцо.
Мистик заметил также, что командир чежу-леев часто обращался к двум молодым людям, пастырям, судя по их одежде и прическе, как будто объясняя им, что он намерен предпринять. В одном из них Астамир узнал помощника ятола Гриаша.
Прошел час, другой, и разведчики, объезжающие город, доложили, что на городских стенах никто не замечен.
Один из чежу-леев поскакал вперед с белым флагом в руках, остановился у самых ворот и выкрикнул приветствие сначала на бехренском, потом на тогайском языках. Естественно, из опустевшего города никакого ответа не последовало.
Казалось, это привело в ярость командира чежу-леев. Он бросился туда, где сгрудились тогайранские рабы, выбрал одного из них и потащил за собой к воротам.
Несколько минут спустя была приведена в действие катапульта и через городскую стену перелетел снаряд.
Единственным ответом на это были испуганные крики птиц — любителей поживиться падалью.
