– Зато как же сладко хоть чуточку пошевелиться! – улыбнулся из норы чумазый музыкант. – Никогда бы не поверил. У тебя воды, часом, не осталось?
Все так же погруженный в землю по пояс, Шагалан протянул флягу.
– Надвигался, егоза? Следовательно, еще малость вытерпишь легко.
– А что случилось? – оторвался от питья Эркол.
Пришлось кратко обрисовать товарищу обстановку вокруг.
– И… что это означает? – неуверенно спросил тот.
– Означает, что западня по всем правилам, – буркнул разведчик. – И нам не выскользнуть, и ребята вполне способны в нее угодить.
– А твои друзья… они одолеют?
– Не знаю. Даже если одолеют, крови будет по колено. И уж, коли мы с тобой выжили, брат… причем выжили дорогой ценой, нужно порадеть о них.
– Да что же мы сможем вдвоем-то?
– Для начала, – бросил Шагалан, – забирайся-ка в нору. Солнышка вкусил, воздухом подышал, попрыгал немножко, давай снова в спячку.
– Тяжко, брат, назад в могилу закапываться, – вздохнул Эркол. – И какой теперь смысл? Чего бояться?
Шагалан залез в песок по плечи, помедлил, глядя в пространство.
– Если мелонгам известно все… непостижимым образом, но известно… они рассчитывают на бой в бухте. И получается, тут держать войска глупо – очень далеко до места сражения. Тогда за нашей сопкой, да и за прочими, наверное, отряды лишь дожидаются команды. Команды к выдвижению на основные позиции, которые, несомненно, на двух центральных сопках.
– И когда же варвары тронутся в путь?
– Сам у них спроси. Полагаю, скоро, до главных событий от силы часа четыре. В любом случае, если будем начеку, не прозеваем – такая масса бесшумно не перемещается.
– Но ведь сюда-то они пришли незамеченными? – Музыкант, похоже, бесхитростно тянул время до очередного погружения в ненавистную подземную пучину.
– Это говорит исключительно о том, как мы увлеклись собственными переживаниями, брат. Внимательнее впредь. Готов? Закрываемся.
Солнце над головами опять погасло. С минуту они пыхтели, напряженно ворочались, пытаясь устроиться в набившей оскомину норе. Затем Эркол тихо спросил.
– Я тут представил, брат… А что, если какие мелонги к бухте напрямик по сопкам ринутся? Всем дороги не хватит, стеной повалят. Затопчут же ненароком, а? Что будет-то?
– Паршиво будет, – хмыкнул из темноты Шагалан. – Только мы ничего не изменим, брат, а потому и размышлять о таком брось.
Земля вздрогнула примерно через час с небольшим. Прильнувший к полу ямы разведчик настороженно следил за дрейфом источника размытого гула. Топот сотен ног явно сдвигался к югу, где постепенно и угас. Шагалан протерпел еще с полчаса, прежде чем решился снова выкарабкаться на поверхность. Все подтвердилось: полк исчез, караул остался, такой же беспечный и самоуверенный. Возвратившись, Шагалан обнаружил неуклюже выползавшего Эркола.
– Э, брат! Давай-ка назад, пока все окончательно не обрушил. Враг отошел, да постовые рядом. Если шум вспыхнет, хоть ты успеешь спрятаться.
– Хватит, довольно прятались, – неожиданно огрызнулся музыкант. – Я им не червяк, чтоб вечно под землей жить. Да и неужто мы не сладим с парой человек? Глотки перережем, и ходу отсюда. Не так?
Шагалан отрицательно покачал головой.
– Думать надо, брат, не о бегстве, а о том, как Сегеша предупредить. Он ведь без сигнала вправе и поостеречься соваться.
– Так и я об том же! – Эркол принялся мучительно разминать закостеневшие мышцы и суставы. – Только как же нам улизнуть к Сегешу, если на вершине мелонги сидят? Не помешают, так тревогу точно поднимут.
– Ты верно рассуждаешь, брат, – пробурчал себе под нос Шагалан. – Однако тут существует нюанс – до схватки несколько часов. А вдруг варвары затеют проверку постов? И найдут лишь покойников?
– Да ничего и не произойдет! Что они могут, раз битва на носу? Ну, обшарят округу, но мы-то уже исчезнем. Что еще, брат? На новую облаву времени не останется. Осторожности прибавят? Так и сейчас небось стерегутся. Потому никакого у нас резона далее терпеть рядом этих мерзавцев.
– И все же потерпим немного. До стоянки Джангеса, если торопиться, с полчаса ходу. Обратно в пешем строю – часа полтора-два. То есть когда лодки на горизонте возникнут, тогда и к действиям приступим.
– Да ведь опоздаем, брат! – возмутился Эркол. – Что угодно может приключиться, и явимся к шапочному разбору. Или людей загоним, биться не помогут толком. Немедля ехать надо, Пророками Святыми заклинаю!
– Не опоздаем… Ватажному воинству в начале боя делать нечего, сомнут. И вообще, брат… посиди- ка…
Скомкав внезапно фразу, Шагалан быстро скользнул куда-то в сторону и пропал с глаз. Оставшийся в недоумении музыкант потянулся было следом, но тут сверху стегнул хриплый голос.
– Стоять! Кто есть?
По характерному лающему акценту любой обитатель Гердонеза распознал бы в говорившем мелонга. Эркол окаменел от неожиданности, оттого выполнил лишь первую часть приказа – замер на месте. На вопросы он отвечать просто не мог. Сверху застучали мелкие камешки, и над краем лощинки выросла грузная фигура солдата. Покачивая обнаженным мечом, латник оглядел добычу, презрительно скривился.
– Откуда здесь, бродяга, вынырнул? Из воды, нет? И с кем болтал? Чего молчишь-то, пес?
Бледный как полотно Эркол попытался состроить виноватую улыбку, но не сумел и этого. Солдат ступил в ложбинку. Музыкант судорожно поискал глазами затерявшееся в песке оружие. Разумеется, все сразу сгинуло, а страшный мелонг уже нависал над ним. Широкой волосатой лапой ухватил за ворот, сильно встряхнул и вновь поморщился – юноша был не в состоянии ни говорить, ни держаться самостоятельно на ногах. Чертыхнувшись, солдат направился обратно к вершине сопки, Эркола он волок за собой, словно мешок с падалью, с терпеливым отвращением. Пленник отчаянно пробовал вырываться, но даже не сбил варвара с мерного шага. Тот уверенно взобрался по склону. И застыл. Почему-то ватажник догадался, что остановило врага нечто необычное. Завертелся, норовя заглянуть вперед, тут ладонь разжалась, и пленник бухнулся оземь. Тотчас извернулся, торопясь не столько улепетнуть, сколько получше рассмотреть происходящее. Картина и впрямь удалась на славу.
На песке неподалеку сидел, безмятежно жуя кусок хлеба, Шагалан. На плечо ему опирался меч. Рядом неестественно подогнулось тело второго мелонга. Выдержав паузу, разведчик покосился на остолбеневшего латника.
– Что-нибудь потерял здесь, дружище? Уж не этот ли рог? Твой напарник так старательно к нему полз… – По губам юноши гуляла усмешка, глаза хранили холод.
Наконец варвар преодолел оцепенение и, рявкнув, кинулся на врага. Шагалан едва нырнул в сторону, походя хлестнул лезвием по ногам, однако лишь вышиб железный скрежет. Теперь поединщики были начеку. Мелонг, выставивший меч, пошел кругом, Шагалан следовал за ним взглядом. Оказавшись почти за спиной противника, латник оскалился и, взмахнув клинком, устремился в новую атаку. Он уже торжествовал успех, когда юноша вдруг провалился куда-то вниз, под замах, под плечо, и оттуда не ударил, а резанул. Длинно, с оттяжкой, аккуратно вклиниваясь между пластинами доспеха. Могучее тело солдата скособочилось, собственный удар влек его вперед, а плоть силилась откачнуться от обжигающей стали. Мелонг чудом удержал равновесие, шатаясь, повернулся за разведчиком. Тот сместился, затанцевал напротив: хотя затягивать бой юноша не собирался, не так-то просто отыскать доступную щель в этом бронированном истукане. Попытался было ткнуть в лицо, солдат медлительно, но отвел удар. Шагалан тотчас поменял цель, меч хардаев свистнул особенно резко, начисто снеся варвару кисть с кожаной перчаткой и зажатым оружием. Пока бедолага таращился на исходящую кровью культю, добить его труда не составило.
