самое могло случиться с Катериной! А Штефан мог его просто найти!..
Нет, не складывается. Предположим, вы нашли на улице фото постороннего человека. Станете вы хранить этот снимок как семейную реликвию? Принесете домой, вложите в книгу, которую читаете?.. Нет? Вот и я думаю, что нет.
И потом, я же прекрасно помню, как Штефан приходил на набережную. Разговаривал он не со мной, а с Тепляковым, но могу дать голову на отсечение, что приходил туда только из-за меня!
Я закрыла глаза и припомнила красивое лицо с широкими нахмуренными бровями. Вспомнила мрачный взгляд исподлобья, и главное – вспомнила свое ощущение от этого взгляда: будто напоролась на колючую проволоку.
Да. Штефан приходил, чтобы посмотреть на меня. Зачем ему это понадобилось? Чтобы получше загримировать под меня двойника?
Не верю. Он смотрел на меня не изучающим взглядом. Он смотрел на меня, как смотрят на врага. Господи, да что я ему сделала?
Я не выдержала напряжения и громко повторила в пустоту:
– Что я тебе сделала?!
Мне снова никто не ответил. Только из кабинета внезапно раздался странный звук: словно упала на пол деревяшка.
Я застыла на месте. Надо проверить, что упало. Страшно…
Я пересилила себя и осторожно пошла навстречу неизвестности.
Приоткрыла дверь кабинета. На полу, возле книжного шкафа, лежала круглая деревянная ваза. Хорошо помню: она стояла на полке, причем далеко от края. Интересно, как она могла упасть?
На полу рядом с вазой были разбросаны выпавшие из нее предметы: записная книжка и связка ключей.
Первым делом мое внимание сосредоточилось на записной книжке. Я осторожно, двумя пальцами взяла ее за самый край кожаного перелета, положила на колени. Открыла наугад, проглядела записи, сделанные на русском языке: сплошь женские имена и номера телефонов. Понятно, донжуанский список. Нужно забрать его с собой и хорошенько проработать на досуге.
Затем я подняла с пола ключи, осмотрела и их. Что это? Запасная связка? Вряд ли. Ключи не похожи на те, которыми Валентина Ивановна открывала дверь. К тому же отсутствует ключ от английского замка. Интересно, сколько квартир у Штефана в Москве? А может, это связка от квартиры в Будапеште? Наверняка роковой красавец имел квартиру на родине!
Да, но зачем хранить ключи от дома в другой стране? Нормальные люди держат запасную связку поближе к дому. Например, у соседей или у друзей. Или у любовниц. Ну, в общем, там, где их быстро взять в случае необходимости. А так что получается? Потерял Штефан ключи от своей будапештской квартиры, покупает билет в Москву, летит сюда, забирает ключи. После чего возвращается в Венгрию и отпирает дверь своей тамошней квартиры.
Бред! Если ключи хранятся в Москве, то и дверь, которую они отпирают, должна быть здесь.
Я в задумчивости покрутила связку на пальце. Брать, не брать? Решила, что если возьму, хуже не будет.
Через час я закончила свои дела, убрала пылесос в кладовку, надела спецодежду, затем вернулась в спальню и прихватила «Венгерские исторические хроники». Посмотрим, что заинтересовало Штефана в книге, которую он читал перед смертью. Возможно, это как-то поможет мне в расследовании. Я спрятала книгу под тулуп, понимая, что совершаю банальное воровство, а что делать? Спасение утопающих – дело рук самих утопающих!
Я прошлась по комнатам, проверила, все ли в порядке. Квартира сияла сказочной чистотой. На мгновение мне стало грустно оттого, что Штефан уже никогда не сможет сюда вернуться. Но моей вины в этом нет.
Я подошла к двери, взяла ключи, брошенные Валентиной Ивановной возле вешалки, тщательно заперла все замки и, не вызывая лифта, побежала вниз.
– Закончила? – спросила меня начальница, когда я постучала в открытую дверь ее кабинета.
Валентина Ивановна, как обычно, сидела за столом и смотрела в монитор. Сначала я заподозрила, что она играет в компьютерные игры, но когда подошла поближе, то увидела на экране таблицу с именами и цифрами. Ясно. Деловая документация.
– Закончила, – отрапортовала я, выкладывая ключи Штефана на стол.
– Ничего не разбила? Вот и хорошо.
Валентина Ивановна открыла сейф, вмонтированный в стену, бросила в него связку ключей, достала стодолларовую банкноту, протянула мне.
Я замялась, глядя на купюру с портретом американского президента. Отчего-то мне показалось, что я не имею права ее брать.
– В чем дело? – удивилась Валентина Ивановна.
Но на этот вопрос я не могла ответить даже себе самой. Просто не хотела брать деньги Штефана, и все тут!
– Может, не стоит? – сказала я нерешительно. – Там работы было – кот наплакал.
Валентина Ивановна поднялась из-за стола, подошла ко мне и решительно сунула деньги в карман тулупа.
– Это не твоего ума дело! – отрезала она. – Хозяин установил таксу – значит, бери. Мало работы, много работы, какая разница? Ты трудилась! А Штефан, между прочим, от потери ста долларов не обеднеет! Богатый мужик! Ну что я тебе рассказываю, ты сама видела. И не делай такое лицо! Ты эти деньги заработала, а не украла! Понятно? Все, иди работай, – завершила беседу Валентина Ивановна.
И я побрела исполнять свои трудовые обязанности.
В семь часов я переоделась, переложила в сумку трофеи, добытые в квартире Штефана. Попрощалась с коллегами и охранником у ворот. Вышла из арки и влилась в людской поток, двигавшийся к метро.
По дороге я размышляла о том странном чувстве, которое вызвали у меня деньги Штефана. Интересно, почему мне было так неприятно их брать? Я что, испытываю к венгерскому красавцу личную неприязнь? Как сказал в «Мимино» гениальный актер Мкртчян: «Слушай, такую личную неприязнь испытываю к потерпевшему, что даже кушать не могу!»
Ну, не знаю, не знаю. Повод для неприязни к потерпевшему у меня, конечно, есть. Создал массу сложностей, среди которых главная: как мне объяснить мужу присутствие в доме постороннего мужчины? Да еще и мертвого!
Я нервно усмехнулась.
Да, это, конечно, основательный повод для неприязни. Но что-то подсказывало, что моя неприязнь к потерпевшему не идет ни в какое сравнение с неприязнью, которую испытывал ко мне он. Да что там неприязнь! Потерпевший меня ненавидел! Будем называть вещи своими именами!
Это как нужно ненавидеть человека, чтобы прийти к нему домой и умереть прямо на его кухне! Какая-то извращенная форма ненависти, честное слово!
И вдруг я замерла на месте. А замерла потому, что вспомнила огромное количество туалетной воды и средства для ухода за бровями, виденных в спальне Штефана. Думаете, я сошла с ума? При чем тут вся эта ерунда? Объясняю.
Вся эта ерунда означает, что относился к себе человек трепетно. Не мог мужчина, любовно холивший собственные брови, покончить жизнь самоубийством! Да еще на чужой кухне! Ну никак не мог! Что же это значит? А означает это только одно: Штефан не кончал жизнь самоубийством. Его убили и после этого перенесли на кухню.
Так сказать, небольшой сюрприз к моему пробуждению. Господи, как же я раньше до этого не додумалась?!
Меня подтолкнули в спину. Женский голос язвительно осведомился, не сплю ли я. Я пришла в себя. Оказывается, меня окружала толпа людей, двигавшихся к эскалатору. Люди за моей спиной возмущенно роптали. Все они, усталые, возвращались с работы, все были раздражены и обидчивы. Поэтому я не стала вступать в полемику.
