– На ночь снимаю, – равнодушно ответил молодой человек.
Он молча протянул вперед правую руку. Я похлопала глазами, потом спохватилась и поспешила вложить в растопыренные пальцы корону короля Матиаша. Молодой человек оглядел корону с некоторой брезгливостью, как дохлую рыбину.
– А почему не завернула в полотенце?
– Рука не поднялась, – объяснила я.
Молодой человек мельком взглянул на меня. Не знаю, о чем он подумал. Взгляд был короткий, черные стекла надежно блокировали его от окружающего мира.
– Тащи полотенце, – велел молодой человек.
Я метнулась на кухню, схватила турецкое полотенце, вернулась обратно. Молодой человек стоял на прежнем месте, хотя я оставила дверь открытой. Корона тускло поблескивала в его руке.
Я молча протянула полотенце, гость ловко обернул корону. И оказалось, что все это очень даже возможно совместить: бесценное наследие венгерской истории и дешевое изделие турецкого текстиля. Когда руки равнодушные, можно совместить что угодно.
– Пакет в доме есть?
Я снова метнулась на кухню. Схватила непрозрачный пакет, висевший на ручке двери, вернулась в прихожую. Молодой человек положил сверток в пакет и, не прощаясь, побежал вниз по лестнице.
Я закрыла дверь, прислонилась к ней спиной. На меня навалилась огромная усталость.
А на следующий день началась революция. Не пугайтесь, революция вовсе не государственного, а личного масштаба! Просто я решила сделать стрижку.
Не знаю, может, для вас это вопрос, не стоящий упоминания, а у меня такое событие случалось дважды в жизни. Один раз в школе, в пятом классе, и еще один раз в десятом. Начиная с восемнадцати лет, я волосы ни разу не стригла, и сейчас они превратились в густую каштановую гриву до пояса.
Почему я приняла такое решение? Объясняю.
Во-первых, я давно мечтала о нормальной женской прическе. Какая прелесть: встала, вымыла голову, уложила волосы, и все это за полчаса! Для меня же обычное мытье волос – сложный процесс, требующий не менее четырех часов. О расчесывании после мытья умолчу из жалости к читателям. Описания средневековых пыток ничто в сравнении с этой процедурой.
Во-вторых, я здраво рассудила, что за прошедший месяц доказала свое право на самостоятельность. Значит, имею право раз в жизни принять решение и сделать так, как считаю нужным.
В-третьих, мне казалось, что изменения, произошедшие внутри меня, требуют и каких-то внешних перемен. Так сказать, новое мышление у женщины с новой прической.
В общем, я рискнула.
Отправилась в парикмахерскую, села в кресло, вынула заколку. Тряхнула головой, чтобы волосы как следует распустились. Девушки, работавшие в салоне, сгрудились позади моего кресла.
– Ничего себе! – сказала одна, осторожно дотронулась до распущенных волос, пропустила сквозь пальцы длинную прядь.
– Да уж, – поддержала вторая. – Наградила природа, ничего не скажешь.
Я терпеливо пережидала, когда стихнут восторженные «охи» и «ахи». Люди, не имеющие длинных волос, не знают, что это не награда, а скорее наказание.
Наконец девочки наговорились, одна из них посмотрела на мое отражение в зеркале и спросила:
– Хотите подровнять?
– Хочу. – Я провела ладонью по плечам и уточнила: – Вот так.
Наступила изумленная пауза. Потом одна девица отмерла и нерешительно сказала:
– Вы с ума сошли! Такие волосы!..
– Девушка! – оборвала я строгим тоном. – Давайте без пререканий. Я все хорошо обдумала, прежде чем прийти. Стригите, или я пойду в другой салон.
Барышни переглянулись. Потом одна из них подняла с туалетного столика огромные ножницы и со вздохом резюмировала:
– Хозяйка – барыня. – Она перехватила толстую прядь у плеча и сурово спросила: – Не передумаете?
– Режьте!
Ножницы заскрипели в волосах. На пол упал длинный локон, свернулся в кольцо. Я посмотрела вниз. Жалко волос? Ничего подобного!
Девушка, стиснув зубы, обкорнала меня до плеч. Уронила на пол последнюю прядь, перевела дух.
– Слава богу. Боялась, что сил не хватит.
Я подняла с пола длинные волосы, перебрала их, словно чужие. Это было очень странное ощущение – рассматривать со стороны то, что минуту назад было частью тебя.
– Продать не хотите? – спросила меня мастер. – Мы хорошо заплатим.
Я улыбнулась и отрицательно покачала головой.
– Ну, как знаете, – не стала настаивать девушка. – Что дальше делать будем? Оставим такую длину или сделаем совсем короткую?
Я устроилась в кресле поудобнее. Процесс обсуждения доставлял мне огромное удовольствие.
– Вы знаете, последний раз я стриглась двенадцать лет назад. Поэтому я не знаю, как сейчас носят. Посоветуйте мне что-нибудь.
Девушка минуту рассматривала мое отражение в зеркале, сосредоточенно сдвинув брови. И унеслась в соседний зал. Вернулась она с большим альбомом, положила его мне на колени.
– Давайте выбирать вместе.
– Давайте! – обрадовалась я.
Открыла первую страничку и углубилась в рассматривание модели.
Не буду описывать вам весь процесс, шаг за шагом. Дамы знают: это долгое занятие. Скажу коротко: через шесть часов из салона вышла незнакомая мне девушка со стильной «рваной» стрижкой. Волосы у нее были светло-каштановые, основной цвет перемежался бронзовыми прядками.
Я плыла над землей, радостно ощущая на себя взгляды прохожих.
Просто удивительно, как приятно быть в центре внимания! Почему раньше я так этого боялась? Я шла по улице и размахивала папкой с рисунками, которые несла в детское издательство.
Да-да! Я же говорила вам, что сегодня день революции в моей жизни!
Объявление о конкурсе на вакантную должность художника-иллюстратора я нашла в газете. Позвонила, записалась на собеседование. И сейчас шла на него с ощущением некоторого трепета в душе. Шла так, словно мне предстоял экзамен.
Больше всего я боялась, что на собеседование явится целая толпа художников, бородато-усатых, как мой заклятый друг Тепляков. И все они станут бросать на меня презрительные взгляды, а обсуждать мою мазню вообще откажутся!
Но приемная оказалась пуста. В ней находилась только секретарша, немолодая дама в строгом брючном костюме. Она приветливо улыбнулась, и я сразу почувствовала себя гораздо увереннее.
– Вы на собеседование? – спросила секретарша прежде, чем я успела открыть рот.
– Да, – обрадовалась я. – Еще не поздно?
– Нет-нет! Мы работаем до шести вечера, а сейчас только четыре. Подождите минутку, сейчас я вас представлю.
Секретарша сняла трубку, дождалась ответа и назвала мое имя своему шефу. Выслушала распоряжения и сделала приглашающий жест в сторону двери.
Смелость куда-то улетучилась, мной овладели уныние и страх. Ну куда я сунулась со своими дурацкими рисунками? Здесь наверняка работают серьезные люди, в сто раз лучше владеющие профессией! Какого черта меня понесло в солидное издательство? Все, на что я гожусь, – это продавать копии. И спасибо, если в месяц продам хоть одну!
Но тут, в самый разгар самобичевания, я услышала строгий мамин голос: «Мария! Не сутулься!»
Я испуганно оглянулась на секретаршу. Мне показалось, что мамин голос прозвучал громко. Но секретарша не подняла головы от газеты. Я выпрямила спину, соединила лопатки и твердым шагом направилась в кабинет редактора.
