Дердекена.
Я немедленно окрысилась:
– Почему это он мой?
– Потому что ты о нем пишешь! – нашелся шеф. – Ладно, Майка, выздоровеешь – приходи.
– Еду! – ответила я. – Через полчаса буду у вас!
– А как же… – начал шеф, но я не дослушала и быстро разъединилась.
Сунула мобильник в сумку, выскочила из квартиры и понеслась по лестнице, не дожидаясь лифта.
Сказать, что мне было интересно, значило ничего не сказать.
Сейчас я узнаю часть темного прошлого нового городского радиомагната. Интересно, Дердекен нашел Азика? И если нашел, сумели они договориться или нет? И вообще, почему Азик так упорно прячется? От кого?
До редакции я долетела за рекордные пятнадцать минут. Выскочила из машины, пронеслась через общую комнату, на ходу здороваясь с коллегами, ворвалась в приемную.
Секретарша испуганно ойкнула, когда я распахнула дверь и ввалилась через порог.
– Майя! Ты что? Разве так можно?
– Шеф у себя? – спросила я и, не дожидаясь ответа, рванула на себя дверь кабинета.
Шеф сидел за столом и правил гранки. Увидев меня, он немного удивился.
– Ты, что, на крыльях прилетела?
– Почти, – ответила я. Уселась в кресло и нетерпеливо потребовала:
– Ну что? Какие новости?
Шеф порылся в бумагах, лежавших на столе. Я еле-еле сдерживала себя, наблюдая за его неторопливыми движениями. Вот черепаха! А побыстрей нельзя?!
Тут шеф наконец достал несколько листов, похожих на факс.
– Вот! – сказал он и потряс ими в воздухе.
– Давайте!
Я привстала с кресла и протянула руку. Шеф отодвинулся назад.
– Подожди, подожди! Загорелась!
– Мне интересно, – объяснила я.
– Мне тоже. Кстати, ты знаешь, откуда взялся его псевдоним?
– Знаю, – нетерпеливо ответила я. – Ван Дер Декен – имя капитана «Летучего голландца».
– Вообще-то их было два, – начал шеф свою искусствоведческую лекцию. – Ван Страатен и Ван Дер Декен. Твоему клиенту почему-то приглянулся второй тип.
– Там легенды разные, – ответила я, ерзая в кресле. – Ему, очевидно, больше понравился вариант с Дер Декеном.
– Странные кумиры у нашего нового радиолюбителя, – задумчиво произнес шеф.
Я пожала плечами.
– Почему странные? Дердекен моряк, легенда о моряках… По-моему, все очень даже закономерно. Я бы на его месте тоже придумала себе какую-нибудь морскую кличку. Не знаю только какую…
– Хью Уильямс, – предложил шеф.
– Очень смешно! – огрызнулась я.
– Да нет! Я серьезно!
– А почему именно Хью Уильямс?
Шеф негромко рассмеялся.
– Понимаешь, Майка, – объяснил он, – за последние триста лет это имя множество раз фигурировало в списках Британского адмиралтейства.
– Что в нем такого выдающегося? – не поняла я.
– Чаще всего именно так звали единственного человека, выжившего в кораблекрушении, – объяснил шеф. – Хью Уильямс. В течение трехсот лет это было самое распространенное имя среди спасшихся людей. Понимаешь?
Я удивилась.
– Странное совпадение.
– Странное, – подтвердил шеф. – И настолько частое, что у английских моряков есть традиция: если матрос спасается после кораблекрушения, он автоматически принимает второе имя.
– Хью Уильямс?
– Вот именно.
Я погладила подбородок.
– А в российских списках спасенных людей есть совпадения имен?
– Не знаю, – ответил шеф. – Не знаю даже, существуют ли в нашем государстве такие списки. Ладно, мы отвлеклись.
Шеф еще раз пробежал глазами содержание бумаг. Я вздохнула и уселась поудобней. Есть у шефа она тягостная черта характера. Он любит самолично посмаковать все новости, прежде чем поделиться с окружающими.
Терпение, Майка, терпение…
– В общем, твоя бредовая версия насчет того, что ему тридцать лет, а не сорок потерпела провал, – начал шеф. У меня отлегло от сердца. Почему-то я боялась обнаружить родственную связь между Иваном и покойным Терехиным.
– Ему действительно сорок лет, и никаких сомнений по этому поводу быть не может, – продолжал шеф. – Коллеги раскопали полное досье на парня. Между прочим, они не обложили меня в три этажа. Материал до того понравился, что они попросили разрешения им воспользоваться.
– После нас! – вклинилась я.
– Само собой! – поддержал шеф. – В общем, история одновременно простая и странная. Сорок лет назад ребенка нашли работники лодочной станции. Знаешь, где?
– В лодке, – пробормотала я.
– Уже знаешь? – разочаровался шеф. Он не любит, когда его новости запаздывают.
– Я просто предположила. Вы сказали «на лодочной станции», вот я и подумала.
– Да, на станции, – продолжал успокоенный шеф. – Можно сказать, родился моряком.
– Мамашу искали?
– Искали, – подтвердил шеф. – Времена были не то, что сейчас, порядок соблюдался. Прошерстили все окрестности и жилые микрорайоны, проверили всех женщин, которые должны были рожать в ноябре. Результат – ноль. Все младенцы налицо, пропавших нет, заявлений нет, в общем, ничего нет.
Шеф сделал паузу, пытливо взглянул на меня. Очевидно, выражение моего лица его удовлетворило.
– Сам обалдел, – объяснил он мне. – История – хоть в кино снимай! Заметь: ребенок был тепло укутан! Значит, убить его не пытались.
– И никаких родительских следов?
– Никаких! Вот такие дела.
Шеф прокашлялся и сказал будничным тоном:
– Кстати, его настоящая фамилия – Романов. Мальчику дали фамилию лодочника, который его нашел.
– А потом? – жадно спросила я.
– Потом он фамилию поменял. Самым законным образом, при получении паспорта. Ему очень не советовали этого делать. Фамилия-то похожа на немецкую, могли возникнуть сложности при поступлении в вуз…
– Возникли? – поторопила я шефа.
Тот остановился и неодобрительно взглянул на меня. Я торопливо замахала руками:
– Молчу, молчу!
Шеф сурово кашлянул.
– Нет, – признал он. – Не возникли. Парень в вуз не поступал. Удовлетворился питерской мореходкой. Знаешь, что самое интересное?
