– Вам ее совсем не жаль? – спросила я, не понижая голоса. – Она ведь вас любит!
На мгновенье дядюшка смутился. Какое-то нормальное человеческое чувство проглянуло в его глазах: стыд, смешанный с раскаянием. Но только на мгновение. Через минуту на меня смотрел оборотень из фильма ужасов.
– Себя пожалей, – сказал он негромко. – Помрешь ведь…
– Не помру, – ответила я. – Просто все расскажу душеприказчикам на дне рождения. Они ведь заинтересованы в том, чтобы получить эти деньги. Так что они мне помогут…
– Говоришь по-английски? – перебил меня дядюшка.
Я растерялась.
– Нет… А при чем тут…
– Притом, что они не знают ни одного русского слова, – жестко ответил дядюшка.
– Как? – растерялась я еще больше.
– Так! – повысил голос дядя.
Но тут же спохватился и продолжал шепотом.
– Так! Душеприказчики – иностранцы!
– А переводчик у них есть? – спросила я нерешительно.
– Есть, – ответил дядюшка с плотоядной усмешкой. – Его Лена кормит из собственных рук. Все предусмотрено, не суетись. Даже твой бунт. Переведут то, что посчитают нужным.
Я молча взялась руками за горячие щеки.
– В общем, я тебя предупредил, – сказал дядя. – Дальше – как знаешь. Вернусь через две недели. Если все сделаешь, как надо, – будешь всю жизнь как сыр в масле кататься. Если нет…
И он пожал плечами, как бы сожалея о моей глупости.
Действительно, что тут еще можно сказать?
– Возьми себя в руки, – приказал дядюшка. – Вариантов немного: или тебя убьют, или…
Он снова не договорил. Развернулся и покинул мою комнату.
А я немного постояла у окна, потом пошла в ванную и открутила шариковую головку спусковой ручки бачка. Приподняла крышку. В воде плавал небольшой флакончик, кажущийся пустым. Но я знала, что он наполнен. И знала чем.
Я бесшумно опустила крышку на место и завинтила шариковую головку.
– Не трусь, – снова шепнул в ухо Мефистофель. – Никто ничего не узнает. А если узнает… Ну и что? У тебя будет столько денег, что ты сможешь выбраться из любой неприятности!
Я снова зажала уши, и Мефистофель убрался. Но убрался неторопливо, заронив в мою душу ядовитые семена.
Может, и вправду?..
Я не додумала. Села на край ванны и тихо заплакала, спрятав лицо в ладонях.
Весь день я провела в своей комнате. Лежала на кровати, раздумывала над нелегким положением, в котором оказалась. Вчерашняя эйфория обернулась горьким похмельем.
Попробуем подсчитать свои резервы. Резервы сомнительные.
Во-первых, человек по имени Виктор, которого я почти не знаю. Предположим, что он действительно готов мне помочь. Что он может сделать?
Рассказать ему всю свою историю от начала до конца? Тогда он автоматически попадает под удар. Тетушка и колебаться не станет, размажет его по стенке вместе со мной. Имею я право вовлекать человека в такую авантюру?
Нет. Конечно, нет.
Выходит, про Виктора можно забыть. Вернее, нужно забыть. Нечего втягивать посторонних людей в свои личные трудности.
Резерв второй. Дядюшка.
Я перевернулась на спину и уставилась в потолок.
Да, резерв весьма и весьма сомнительный. С одной стороны, он готов мне помогать, но только в том случае, если я Женя. Если я попытаюсь восстановить истину, он немедленно перейдет на сторону тетушки.
Душеприказчики-иностранцы. Странно…
Я задумчиво почесала нос.
Может быть, Женин отец тоже иностранец? Поэтому они и не виделись столько лет? А, ерунда! Железный занавес расплавился сто лет назад! Захотел бы увидеть дочку – увидел бы, можно не сомневаться!
Женя попала в семью Володиных пятнадцать лет назад. В девяностом году. Предположим, что именно тогда она начала получать хорошие деньги от своего далекого отца.
Ну, и что? В девяностом году перемещаться за рубеж стало значительно проще! А уж приехать оттуда в Россию просто пара пустяков!
Выходит, Женин отец либо не хотел видеть дочь, либо умер гораздо раньше…
Да ладно, какая разница?! Свиделись отец и дочка в том месте, где никаких границ нет и быть не может! Женя ведь тоже погибла!
Бедная девушка!
Мне стало отчаянно жаль незнакомую барышню, имевшую в этой жизни все, кроме самого главного.
Кроме близких людей и их любви.
Мне, конечно, тоже в этом смысле не повезло, родители погибли, когда мне было чуть больше двадцати… Но двадцать лет у меня были прекрасные папа и мама, которых я вспоминаю с нежностью и любовью. У Жени не было даже воспоминаний.
Зато у нее была тетка, посадившая племянницу на наркотики, чтобы легче отбирать деньги. И дядюшка, которому наплевать на все, кроме собственных удобств и удовольствий.
Замечательная парочка!
Ладно, все это в сторону… Нужно думать о другом. Как мне отсюда выбраться живой и желательно здоровой.
Я думала очень долго, и в конце концов кое-что придумала. План мне понравился своей простотой и незамысловатостью. Авось получится.
Эту ночь я спала почти спокойно.
Утром меня разбудил стук в дверь.
– Кто там? – спросила я, не проснувшись окончательно.
Дверь отворилась, и на пороге возникла тетушка, одетая в джинсы и свитер.
Надо же! Первый раз вижу ее в джинсах!
– Юра уезжает, – проинформировала она меня негромко. – Может, попрощаешься?
– Уезжает? – переспросила я сонным голосом. – Куда уезжает?
Тетушка сделала досадливое движение бровями, как бы отвечая: «Какая разница!» Я потянулась и выбралась из постели. Нашарила тапочки, набросила на плечи халат.
– Мы ждем в холле, – сказала тетушка и скрылась в коридоре. Я спустилась следом за ней.
В холле, перед парадными дверями, хлопотала вся прислуга. Рита обмахивала дядюшкин костюм щеткой, шофер Миша тащил в машину дорожные сумки, повариха совала в какой-то пакетик свертки с едой.
Дворецкий стоял возле открытой входной двери с таким видом, словно он только что ее открыл и усилие его просто подкосило.
Дядюшка благосклонно внимал всей этой суете.
– А! – воскликнул он, увидев меня. – Проснулась, царевна-лягушка!
– Почему это «лягушка»? – обиделась я.
– Потому, что халат зеленый, – объяснил дядюшка.
Я фыркнула и пробормотала под нос:
– Очень остроумно!
Тетушка услышала и посмотрела на меня осуждающе. Действительно, никакого почтения к старшим!
