8
Юрий всегда носил ключ от квартиры в кармане. Вошел он стремительно, быстро, обнял Полю и коротко бросил:
— Через пять часов выходим.
Лицо озабоченное. Говорит короткими, отрывистыми фразами.
— Юра, что с тобой? Разве тебе впервые идти в море?
— Подводная лодка, Поля, будет не условная, а настоящая. И задание я получил необычное. Мне поручено найти ее и защитить от «противника». И кто же мой «противник», как ты думаешь? Лавров… Наверное, Курганов нарочно нас «противниками» сделал, зная, что мы соревнуемся… Защитить… А как защитить? Задача со многими неизвестными. Но тут еще одно, Поля.
Она смотрела на Юрия вопросительно и немного испуганно.
Мне придется быть на месте гибели моего отца, неподалеку от того берега, на который он высаживал десант… Поля, я беру на борт дядю Федора.
— Кто тебе разрешит? О чем ты говоришь, Юра? Военный корабль. Боевое учение…
— А Запорожец кто? Разве не военный моряк?.. Одним словом, Курганов уже разрешил. Сказал коротко: «Возьмите старого боцмана…» Ты меня извини, я сейчас побегу к дяде Федору.
— Почему же «извини»? Конечно, беги… Надолго идешь в море?
— Не знаю. Это станет известно позже… А почему ты такая? Ты чего-то недоговариваешь? Я вижу.
— Вот как бывает: ты — в море, и я — в море… Звонил профессор Санжаровский, спрашивал, как я себя чувствую.
— И что же ты ему сказала?
— Работать хочу… Вот так и сказала. Пойми меня, Юра, время не ждет. Потом не догонишь.
Он улыбнулся, обнял жену:
— Дорогой мой научный работник, все понимаю и не могу, не имею права тебе возражать, хотя и боюсь… твоя нога…
— Нога не болит. Ее тренировать нужно. Не тут, возле стола да у газовой плиты, а на палубе.
— А когда же намечается выход в море.
— Сказал, что позвонит.
— Может, я еще успею вернуться? Извини, я должен идти.
— Беги, беги.
Он и в самом деле бежал. На узенькой крутой высокой лестнице, идущей к Портовой улице, он даже запыхался. Но не напрасно ли бежит? Может, болеет Федор Запорожец? Или просто не захочет пойти в море? И не будет ли возражать тетя Марина? С ней трудно разговаривать. Но ведь другого такого случая может и не быть!..
Калитка в зеленых воротах, как всегда, была не заперта. В домике светилось только одно окно. Значит, кто-то из стариков не спит. Наверное, вечно чем-то занятая, беспокойная тетя Марина.
Оказалось, что не спал Федор Запорожец. Сквозь стекло увидел Юрий Баглай, что сидит он на своем низеньком стульчике, на том же, на котором обычно чистит рыбу или красит под бронзу раму для картины. Лицо похудевшее, сосредоточенное.
«Может, у него для моря уже и силы не хватит?» — подумал Юрий. — Красить раму, сидя на скамеечке, — это одно, а там шторм может быть, качка. И тетя Марина набросится с упреками: «Куда ты его, Юра? Да он ведь на первой волне сляжет. И по корабельным трапам уже не сможет прыгать своими стариковскими ногами. Ты что, на смерть его с собой берешь, что ли? Так он уже умирал однажды, хватит с него!»
На мгновение задумался: «И в самом деле, надо ли?.. Может, тихонько повернуться и уйти?»
Но тотчас, же решительно постучал в окно.
— Это я, дядя Федор. Можно к вам? Запорожец отложил работу, немного сутулясь, прижался лицом к стеклу.
— Ты, Юра? Входи.
— Быстренько собирайтесь, дядя Федор, — поздоровавшись, атаковал Юрий, чтобы не дать Запорожцу опомниться. — В море пойдем… — Да еще и выдумал неожиданно для себя: — Сам капитан второго ранга Курганов приказал, чтобы вы в этом походе были. А вы — человек военный, приказы выполнять обязаны.
— Чего это вдруг мне — и в море? — не поверил старый боцман. — Какой же из меня теперь моряк?
— Для вас секрета никакого нет. Боевое учение. А потом побываем там, где вы с моим отцом десант высаживали… Я же этого места еще не знаю, не случалось бывать. Только по карте представляю. Но карта — это карта, а своими глазами взглянуть хочется.
Откуда ни возьмись — Марина. Сначала по старой привычке отчитала Юрия за то, что так долго глаз не показывал, а когда узнала, зачем он пришел, вихрем налетела на мужа:
— Ну, говорила я тебе? Говорила?.. Нет, не отставной ты у меня боцман, а боевой!
А Федор Запорожец все еще недоверчиво поглядывал из-под бровей на Баглая:
— Говоришь, сам Курганов приказал?
— Так точно, дядя Федор.
— Тогда подожди. Я быстро, по-флотскому. В море в парадной форме не ходят, а ордена и медали надену.
9
Рассвет застал корабль среди серых волн, на них падали первые розовые отблески восходящего солнца.
На ходовом мостике, кроме Юрия Баглая и двух сигнальщиков, сидел в мичманских погонах, при всех орденах и медалях, Федор Запорожец.
Перед тем как выйти в море, он обошел палубу, побывал в кубриках, ко всему тщательно присмотрелся внимательным, знающим взглядом. За одно похвалил теперешнего боцмана Андрея Соляника, за другое — пожурил. Но все это, между прочим, добродушно. Потому что ему, собственно, не к чему было и придраться. Корабль сиял чистотой, во всем виден порядок. Но хочешь ты или не хочешь, а такова сила боцманской привычки: обнаруживать недоделки даже там, где их нет… А, кроме того, Федор Запорожец освободился от докучливой опеки своей Марины, и подумалось-показалось ему, что он снова полновластный хозяин на корабле. Поэтому и плечи у него распрямились, и голос окреп.
Зычным голосом он и ударил Соляника:
— А боцманская дудка где?
Тот обвел матросов вопросительным взглядом:
— Где боцманская дудка? Товарищу мичману боцманскую дудку! Быстро!
Принесли мгновенно. Словно ждали этой команды. Да еще, какую дудку — звонкую, певчую и такую блестящую, будто драил ее самый старательный матрос. Даже ночью, во тьме, он будет заметен, этот блеск.
Федор Запорожец по старой привычке набросил цепочку на шею и с разрешения Юрия Баглая сыграл: «Корабль приготовить к походу!» Так сыграл, что молодые матросы ахнули: не верилось, что команду можно сыграть с такими тонкостями, с такими соловьиными трелями и при этом сохранить в ней суровый воинский приказ.
