— Это Жан-Люк! — крикнула она и выскочила из комнаты.
Морис задумчиво покачал головой и опустился на пол около книжных полок. Вытаскивая журналы, он все время думал о планах своей дочери. В один прекрасный момент она перейдет на свои хлеба и покинет его. Тогда квартира станет ужасно пустой.
«И тогда я останусь один», — с тяжелым сердцем думал Морис. Почувствовав прикосновение к своей ноге, он опустил глаза и увидел Милорда, который терся о его ноги. Он смотрел на своего хозяина таким взглядом, словно хотел сказать: «У тебя еще останусь я».
— Да, мой малыш, — сказал Морис. — Мы оба старики и скоро останемся одни.
— Папа!
Он вздрогнул от оклика.
Поднявшись, он испугался бледности дочери и невольно оттолкнул Милорда в сторону.
— Что случилось? — спросил он.
— Позвонили… Даниэль…
Она запнулась, потом воскликнула, полная ужаса:
— Он умер!
— Что ты сказала?
— Мне только что сообщили!
Он непонимающе смотрел на дочь.
— Но это правда, папа.
— А как это произошло? Каким образом?
— Я не знаю.
Она прислонилась к дверному косяку. Свой ужас она поборола, но все еще была бледна.
— Ты должен подойти к телефону.
Морис поспешил к двери, но по дороге остановился и спросил:
— Кто звонит?
— Какой-то мужчина.
Морис стоял, как застывший, и безотчетно бормотал про себя:
— Этого не может быть! Он не мог умереть!
— Иди же скорей, — настаивала Изабель, — ты сам убедишься, что это правда.
Она увлекла его из кабинета, но сама встала в некотором отдалении от телефона, как будто он вызывал у нее страх.
Морис взял трубку.
— Хэлло!
— Ну, наконец-то! — отозвался мужской голос таким тоном, который Морису сразу же не понравился. — Вы мсье Латель?
— Да, дочь сказала мне, что…
— Один момент, — невежливо прервал его звонивший. — Вы знали Даниэля Морэ?
— Да, он мой друг.
— Очень хорошо!
Первое впечатление Мориса усилилось. Недружелюбный голос, напоминавший злобный лай, ему совершенно не понравился.
— Кто вы, собственно говоря? — спросил Морис.
— Комиссар Фушероль из криминальной полиции.
Звонивший с такой гордостью произнес эти слова, будто это был громкий титул, дающий права на многие привилегии.
— Даниэль Морэ убит, — продолжал Фушероль. — Я нахожусь сейчас в его квартире и хотел бы как можно скорее встретиться и поговорить с вами.
После долгой паузы, показавшейся ему вечностью, Морис процедил сквозь зубы:
— Хорошо, я сейчас приеду, — и повесил трубку.
Видимо, он повторил слова комиссара вслух, ибо Изабель, стоявшая неподвижно, спросила:
— Убит? Кем же? Почему?
— Я не знаю.
Морис с трудом поднялся.
— Я должен ехать.
— А меня оставишь здесь? Совсем одну?
Изабель чувствовала страх перед тайной смерти, с которой она встретилась впервые. Когда умерла ее мать, она была слишком мала и не поняла того, что произошло.
— Позвони подруге, чтобы она составила тебе компанию. Или Жан-Люку, — сказал Морис.
— Попробую. Не знаю, застану ли я его.
Пока она звонила, Морис пошел в спальню переодеться. Милорд следовал за ним. Когда он был готов и вышел в переднюю, Изабель уже ожидала его. Она надела серую замшевую куртку.
— Я тоже ухожу, — сказала она. — Жан-Люк ждет меня в кафе. Мы вместе там и перекусим.
Они быстро сошли по лестнице. С каштана в саду облетали коричневые листья. Пестрой мозаикой они покрывали газоны. Трава была засохшей. Тусклые солнечные лучи пронзали старые лозы Монмартра, освещая маленький зеленый островок, который каким-то чудом не пал жертвой прогресса.
Изабель схватила отца за руку:
— Не могу понять, как это случилось.
Тот пожал плечами. Ему это тоже было непонятно.
— И почему он счел нужным позвонить именно тебе?
— Потому что я был его другом.
Они вышли на улицу Кошуа.
— Хочешь, я подвезу тебя? — спросил Морис.
— Нет, спасибо, лучше я пройдусь пешком.
Она пошла в сторону улицы Лепик. Морис посмотрел ей вслед, открыл дверцу машины и сел в мягкое водительское кресло. Он любил удобные машины, старые дома, полные углов и закоулков, и больше всего — живописный квартал холма, с которым было связано так много воспоминаний… Даниэль, тот любил спортивные автомобили и новомодные здания. Нет, теперь Даниэль уже ничего не любит.
Морис тронулся с места. Он свернул сначала на улицу Жозефа Местра, затем на улицу Коленкура. У его ног лежало старое Монмартрское кладбище с живописным беспорядком могильных памятников, как тихий остров среди водоворота жизни. Где будет похоронен Даниэль?
Внезапно Морис очутился в потоке интенсивного движения на площади Клиши. Он механически управлял машиной, но мысли его витали далеко.
Он, как и Даниэль, «убил» так много людей на страницах своих криминальных романов, что понятие «убийство» не вызывало в нем страха. Однако теперь это слово обрело свое настоящее ужасающее значение. Убийство!
ГЛАВА 3
Многоэтажный дом с белым фасадом был похож на продолговатый кусок сахара. Он был почти в три раза выше своего соседа. Морис Латель взглянул на четырнадцатый этаж. Там человек расстался с жизнью. Больше ему не придется сесть за руль своей голубой спортивной машины, которая стоит у соседней бензозаправочной станции в ожидании своего владельца.
Быстрым шагом Морис пересек холл и минутой позже поднялся на лифте на четырнадцатый этаж, где стояли на посту двое полицейских. Морис назвал свое имя.
— Меня пригласил комиссар Фушероль.
Один из полицейских вошел в квартиру, из которой доносились шаги и приглушенные голоса. Его коллега зевал и чесал затылок. Морис был не в состоянии мыслить ясно. Его сердце сильно колотилось.
Дверь открылась, и вышел человек с большим фотоаппаратом в руке. Другой следовал за ним с врачебным чемоданчиком. Затем вновь появился полицейский.
— Пожалуйста, входите, — сказал он.
Морис взял шляпу в руку и медленными шагами вошел в квартиру. Там двое санитаров держали носилки. Они были покрыты покрывалом, под которым обрисовывались контуры тела, высокий, толстый человеке красным лицом вопросительно смотрел на Мориса.
— Латель, — сказал тот приглушенным голосом.
— Комиссар Фушероль.
Полицейские санитары поставили носилки, и комиссар откинул покрывало. Лицо Даниэля, казалось, было вылеплено из серой глины, а брови и ресницы словно приклеены для сходства с живым. Толстым указательным пальцем Фушероль указал на кровавую рану на шее.
— Убит выстрелом в затылок, как при расстреле.
Морис был вынужден опереться о спинку кресла. Он смотрел на застывший облик своего друга и тщетно искал признаки жизни в этой неподвижной маске. Он был уже подготовлен к подобному зрелищу, но тем не менее, взглянув на покойника, чуть не упал в обморок.
— Это действительно он? — спросил комиссар.
Морис не мог выговорить ни слова. Он только кивнул и собрал все силы, чтобы не потерять сознания. Комиссар накрыл тело покрывалом и приказал санитарам вынести его. Он заметил, что Латель побелел, как мел.
— Вы все же не упали в обморок? — сказал он. — Этого только не хватало. В ваших книжках можно найти горы трупов.
