Сверкают мохнатые птички.
В саду гуляют привычки.
Весь рассыпался мир.
Дормир, Носов, дормир.
Фомин (возвращаясь) Я сразу сказал: у земли невысокая стоимость.
Носов Ты, бедняга, не в своем уме.
Они тихо и плавно уходят.
И тогда на трон природы сели гордые народы 354 12* 355 берег моря созерцать, землю мерить и мерцать.
Так сидят они, мерцают и негромко восклицают: «Волны, бейте, гром, греми, время, век вперед стреми».
По бокам стоят предметы, безразличные молчат.
На небе вялые кометы во сне худую жизнь влачат.
Иные звери веселятся под бессловесною луной, их души мрачно шевелятся, уста закапаны слюной.
Приходит властелин приказчик, кладет зверей в ужасный ящик и везет их в бешенства дом, где они умирают с трудом.
Бойтесь бешеных собак.
Как во сне сидят народы и глядят на огороды.
Сторож нюхает табак.
Тут в пылающий камин вдруг с числом вошел Фомин.
Фомин Человек во сне бодрится, рыбы царствуют вокруг.
Только ты, луна сестрица, только ты не спишь, мой друг.
Здравствуйте, народы, Петровы, Иваны, Николаи, Марии, Силантии, на хвост природы надевшие мантии.
Куда глядите вы? Народы Мы, бедняк, мы, бедняк, в зеркало глядим.
В этом зеркале земля отразилась как змея.
Ее мы будем изучать.
При изучении земли иных в больницу увезли, в сумасшедший дом.
Фомин А что вы изучали, глупцы? Народы Мы знаем, что земля кругла, что камни скупцы, что на земле есть три угла, леса, дожди, дорога, и человек – начальник Бога.
А над землею звезды есть с химическим составом, они, покорны нашим уставам, в кружении небес находят долг и честь.
Да, вообще есть о чем говорить.
Все мы знаем, все понимаем.
Затычкин Ты смотришь робко, подобный смерти, пустой коробкой пред нами вертишь.
Ужели эта коробка зла? Приветствую пришествие козла.
Фомин Родоначальники, я к вам пришел и с вами говорить намерен, ведь сами видите вы хорошо, что не козел я и не черт, не мерин, тем более не кто-нибудь другой.
Фомин сказал. Махнул рукой и заплакал от смущенья, и начал превращенье.
Речь Фомина Господа, господа, все предметы. Всякий камень, рыбы, птицы, стул и пламень, горы, яблоки, вода, брат, жена, отец и лев, руки, тысячи и лица, войну, и хижину, и гнев, дыхание горизонтальных рек 356 357 занес в свои таблицы неумный человек.
Если создан стул, то зачем? Затем, что я на нем сижу и мясо ем.
Если сделана мановением руки река, мы полагаем, что сделана она для наполнения нашего мочевого пузырька.
Если сделаны небеса, они должны показывать научные чудеса.
Также созданы мужские горы, назначения, туман и мать.
Если мы заводим разговоры, вы, дураки, должны их понимать.
Господа, господа, а вот перед вами течет вода, она рисует сама по себе.
Там под кустом лежат года и говорят о своей судьбе.
Там стул превращается в победу, наука изображает собой среду, и звери, чины и болезни плавают, как линии в бездне.
Царь мира Иисус Христос не играл ни в «очко», ни в штосе, не бил детей, не курил табак, не ходил в кабак.
Царь мира преобразил мир.
Он был небесный бригадир, а мы грешны.
Мы стали скучны и смешны.
И в нашем посмертном вращении спасенье одно в превращении. • Господа, господа, глядите: вся земля – вода.
Глядите: вся вода – сутки.
Выходит летающий жрец из будки и в ужасе глядит на перемену, на смерть, изображающую пену.
Родоначальники, довольны ли вы? Народ Мы не можем превращенья вынести.
После этого Фомин пошел в темную комнату, где посередине была дорога.
Фомин Остроносов, ты здесь? Остроносов Я весь.
Фомин Что ты думаешь, о чем? Остроносов Я, прислонясь плечом к стене, стою, подобно мне.
Здесь должно нечто произойти.
Допустим, мы оба взаперти.
Оба ничего не знаем, не понимаем.
Сидим и ждем.
Фомин Война проходит под дождем, бряцая вооруженьем.
Война полна наслажденьем.
Остроносов Слушай, грохочет зеркало на обороте, гуляет стул надменный.
Я вижу в этом повороте его полет одновременный.
Фомин Дотронься до богатого стола.
Я чувствую присутствие угла.
Остроносов Аи, жжется! Фомин Что горит? Остроносов Диван жжется. Он горячий.
Фомин Боже мой. Кове'р горит.
Куда мы себя спрячем? 358 359 I Остроносов Аи, жжется! Кресло подо мной закипело.
Фомин Беги, беги, чернильница запела.
Господи, помоги.
Вот беда так беда.
Остроносов Все останавливается.
Все пылает.
Фомин Мир накаляется Богом, что нам делать? Остроносов Я в жизни вина не знал и не пил.
Прощайте, я превратился в пепел.
Фомин Если вы, предметы, боги, где, предметы, ваша речь? Я боюсь, такой дороги мне вовек не пересечь.
Предметы (бормочут) Да это особый рубикон. Особый рубинон.
Фомин Тут раскаленные столы стоят, как вечные котлы, и стулья, как больные горячкой, чернеют вдали живою пачкой.
Однако это хуже, чем сама смерть, перед этим всё игрушки.
День ото дня все становится хуже и хуже.
Фомин Успокойся, сядь светло, это последнее тепло.
Тема этого событья – Бог, посетивший предметы.
Понятно? Б у р н о в Какая может быть другая тема, чем смерти вечная система? Болезни, пропасти и казни – ее приятный праздник.
Фомин Здесь противоречие, я ухожу.
Лежит в столовой на столе труп мира в виде крем-брюле.
Кругом воняет разложеньем.
Иные дураки сидят, тут занимаясь умноженьем.
Другие принимают яд.
Сухое солнце, свет, кометы уселись молча на предметы.
Дубы поникли головой, и воздух был гнилой.
Движенье, теплота и твердость потеряли гордость.
Крылом озябшим плещет вера, одна над миром всех людей.
Воробей летит из револьвера и держит в клюве кончики идей.
Все прямо с ума сошли.
Мир потух. Мир потух.
Мир зарезали. Он петух.
Однако много пользы приобрели.
Миру, конечно, еще не наступил конец, еще не облетел его венец.
Но он действительно потускнел.
Фомин лежащий посинел и двухоконною рукой молиться начал. Быть может только Бог.
Легло пространство вдалеке.
