Попробуйсвыкнуться с мыслью, что ты никогда,о, никогда!.. Приближается ливень.В речке рябит и темнеет вода.Ивы шумят. И жена торопливос белой веревки снимает белье.Лист покачнулся под каплею тяжкой.Как же мне вынести счастье мое?С кем там ругается Лаптева Машка?
Осень 1993
6. ВЕЧЕРНЕЕ РАЗМЫШЛЕНИЕ
На самом деле все гораздо проще.Не так ли, Вольфганг? Лучше помолчим.Вон филомела горлышко полощетв сирени за штакетником моим.И не в сирени даже, а в синели,лиющей благовонья в чуткий нос.Гораздо все сложней на самом деле.Утих совхоз. Пропел электровозна Шиферной – томительно и странно,как бы прощаясь навсегда. Поверь,все замерло во мгле благоуханной,уже не вспыхнет огнь, не скрыпнет дверь.И может, радость наша недалечеи бродит одиноко меж теней.На самом деле все гораздо легче,короче вздоха, воздуха нежней! А там вдали химкомбинат известныйдымит каким-то ядом в три трубы.Он страшен и красив во мгле окрестной,но тоже общей не уйдет судьбы,как ты да я. И также славит Богалягушек хор в темнеющем пруду.Не много ль это все? Не слишком ль многов конце концов имеется в виду? Неверно все. Да я и сам неверен.То так, то этак, то вообще никак.Все зыблется. Но вот что характерно —и зверь, и злак, и человечек всяк,являлся загадкой и символом,на самом деле дышит и живет,как исступленно просится на волю,как лезет в душу и к окошку льнет! Как пахнет! Как шумит! И как мозолитглаза! Как осязается перстом,попавшим в небо! Вон он, дядя Коля,а вон Трофим Егорович с ведром! А вон – звезда! А вон – зарей вечернейзажжен парник!.. Земля еще тепла.Но зыблется уже во мгле неверной,над гладью вод колышется ветла.На самом деле простота чревата,а сложность беззащитна и чиста,и на закате дым химкомбинатаподскажет нам, что значит Красота.Неверно все. Красиво все. Похвальнопочти что все. Усталая душасачкует безнадежно и нахально,шалеет и смакует не спеша.Мерцающей уже покрыты пленкойрастений нежных грядки до утра.И мышья беготня за стенкой тонкой.И ветра гул. И пенье комара.Зажжем же свет. Водой холодной телогудящее обмоем кое- как…Но так ли это все на самом деле?И что же все же делать, если так?
1995
7
Чуть правее луны загорелась звезда.Чуть правее и выше луны.Грузовик прогудел посреди тишиныи пропал в тишине навсегда.И в чешуйках прудараздробилась звезда.И ничто не умрет никогда.То ли Фет, то ли Блок, то ль Исаев Егор —просто ночь над деревней стоит.Просто ветер тихонько листы шевелит.Просто так. Так о чем говорить? И с каких это порэтот лепет и вздорувлажняют насмешливый взор? Что ты, сердце? – Да так как-то все, ничего. —Ничего, так не надо щемить!Но, как в юности ранней вопрос половой,что-то важное надо решить.То ли все позабыть,то ли все сохранитьне пролить, не отдать ничего.То ль куда-то уйти, то ль остаться навек,то ли лопнуть от счастья и слез,петь, что вижу, как из анекдота чучмек,нюхать ветер ночной во весь нос.И всего-то нужныдве на палке струны.Сформулируй же точно вопрос! Скажем так – почему это все, почемуэто все? Ну за что же, зачем? Есть ли Бог? Да не в этом ведь дело совсем!Он-то есть, но, видать по всему,Он не то чтобы нем,Он доступен не всем,Я его никогда не пойму.Просто ивы красивы, и тополь высок,высотою почти до звезды.Просто пахнут и пахнут ночные цветы.Просто жизнь продолжается впрок.Просто дал я зарокпред лицом пустоты…Дайте срок, только дайте мне срок.
Август 1993
8
Ты пробуждаешься, о Вайя, из гробницыПри появлении Аврориных лучей,Но не отдаст тебе багряная денницаСияния протекших дней… К. Н. БатюшковСловно маньяк с косой неумолимой,проходит Время. Шелестят года.Казалось бы – любовь не струйка дыма,но и она проходит навсегда.Из жареной курятины когда- толюбил я ножки, ножки лишь одне!И что ж? Промчались годы без возврата,и ножки эти безразличны мне.Я мясо белое теперь люблю. Абрамыч,увы, был прав: всевидящей судьбесмешны обеты смертных и программы,увы, не властны мы в самих себе!Опять-таки портвейн! Иль, скажем, пиво!Где ж та любовь? Чюрленис где и Блок?Года проходят тяжко и спесиво,как оккупанта кованый сапог.И нет как нет былых очарований!Аукаюсь. Зима катит в глаза.Жлоб-муравей готовит речь заране.Но, в сущности, он сам как стрекоза.Все-все пройдет. И мне уж скоро сорок.А толку-то? Чего ж я приобрел?Из года в год выдумывая порох,я вновь «Орленок» этот изобрел! И все понятней строки Мандельштамапро холодок и темя… Ой-ой- ой!..А в зеркале – ну вылитый, ну прямоне знаю кто. Но сильно испитой.И все быстрей года бегут, мелькают,как электричка встречная шумят.Все реже однокурсники икают.Я все забыл. Никто не виноват.Я силюсь вспомнить. Так же вот когда-тогрядущее я силился узнать.И также, Боже мой, безрезультатно.Я все забыл. Ни зги не разобрать.Одышка громче. Мускул смехотворен.Прошло, проходит и навек пройдет.Безумного Эдгара гадкий воронна бюстик Ильича присел и ждет.Сменился буйный кайф стихосложеньяпохмельем с кислым привкусом вины.И половой любви телодвиженьяеще желанны, но уже смешнычуть-чуть. Чуть-чуть грустны. Уже не споритьс противником, а не иметь егохотелось бы, и, очевидно, вскореуже не будет больше ничего.Все-все пройдет, как пали Рим и Троя,как Феликс – уж на что железным был!Не прикасайся. Не буди былое.Там ржа и смрад, там тлен, и прах, и пыль!..Лежу, пишу. Проходит время. В спинучетвертый раз впивается комар.Опять свалился пепел на перину.Вот так вот и случается пожар.Пора уж спать. Морфеевы объятьятак сладостны. О сон, коллега мой!Душа тоскою смертною объята!Утешь меня. Побудь хоть ты со мной.Спи-спи. Все-все пройдет. Труда не стоит.Все-все пройдет. Ты спи. Нормально все.Не обращай вниманья, все пустое.Все правильно. Ты спи. Чего тебе еще?..…………………………………………Ты пробуждаешься, о Байя… С добрым утром!Еще роса не обратилась в пар,и облака сияют перламутром,и спит на тюле вздувшийся комар,а клен уж полон пением немудрым… Проходит все – и хмель, и перегар.Но пьяных баек жар не угасает!
Июль 1993
9. ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАНС
Что ты жадно глядишь на крестьянку,подбоченясь, корнет молодой,самогонку под всхлипы тальянкипригубивши безусой губой? Что ты фертом стоишь, наблюдаяпляску, свист, каблуков перестук?
