мужиковВыносят мебель. Разбирают стены.Уходят, входят в полной темноте.Все безглагольным и неизреченнымСтановится внезапно. Ждут вестей.Бледнеют. Видят знаки. Внемлют чутко.И чают появления гостейНеведомых, грядущих. Сладко, жутко,Не очень трезво. Театр- варьетеНасчет цензуры отпускает шутки.Маг чертит пентаграмму. О ХристеБолтают босяки. Кружатся маски —Пьеро, припавший к лунной наготе,Маркизы, арапчата. Вьется пляскаЖеманной смерти. Мчится Домино,Взмывает алым вихрем, строит глазки,Хохочет, кувыркается. В окноВсе новые влезают. Вот без ухаКакой-то, вот еще без глаз и ног.Всеобщий визг и скрежет. Полыхает,Ржет Некто в красном. Пьяный мистагогВолхвует, бога Вакха вызывает.И наконец, всю сцену заполняюти лижут небо языки огняа поляница эта удалаяай как эта поляничища удалаяна кони она сидела призадумаласьхоть-то съездила на славну на святую Русьтак нажила я себе посмех великииэтот старыя казак да Илья Муромецай он назвал тую матку мою блядкоюай он назвал поляницу меня выблядкомне спущу-ка я обиды той великоейда убью-то в поли чистом я богатыряподъезжала-то она да ко белу шатруона била-то рогатиной звериноейона била-то в Илюшин во белой шатерулетел-то шатер белый с Ильи МуромцаИлья Муромец он спит там не пробудитсяот того от крепка сна от богатырскогоеще эта поляничища удалаяона бьет его рогатиной звериноейона бьет его собака по белой грудипогодился у Ильи да крест на воротиа и крест-то погодился полтора пудапробудился он от звону от крестовогоай он скинул-то свои да ясны очушкикак над верхом тым стоит ведь поляничищабьет рогатиной звериной по белой грудитут скочил-то как Илья он на резвЫ ногиа схватил он поляницу за желтЫ кудрида спустил он поляницу на сыру землюда ступил он поляницы на праву ногуда он дернул поляницу за леву ногуа он надвое ее да ведь порозорвалда он перву половинку дал серЫм волкама другую половинку черным воронама и тут-то полянице ей славу поютей славу поют да век по веку!И тут очнулся я. Ужекончался этот день.Паскудно было на душе.Томили хмель и лень.Вставай, пойдем своим путем! Не кукситься, пойдем!Недолог путь и близок дом,мы скоро отдохнем.А там, на кладбище ещешел поминальный пир.Рекою слезы там теклии самопальный кир.И я действительно пошел,куда ж я денусь тут.И был я так же мал и золи нехорош ничуть.Пылал над лесом, надо мнойзакатный небосклон,и мне вослед, бренча струной,орал магнитофон:В Питере жил парень- паренек – эх, паренек! —симпатичный паренек фартовый,крупную валюту зашибал он – и водилдевушек по кабакам портовым!Женщин как перчатки он менял – всегда менял! —кайфовал без горя и печали.И шампанским в потолок стрелял – эх, стрелял! —в ресторанах Женьку узнавали!Был у Жени кореш-корешок – эх, корешок! —был друган испытанный Володька,были не разлей-вода друзья они – навек!—братьями друг другу были вроде!Но однажды Вовка – эх, Вован молодой! —познакомился с красоткой Олей.Он хотел назвать ее женой – о боже мой! — он хотел на ней жениться скоро!А у Оли той была сестра – эх, сестра! —у нее была сестра Танюша.Женьку полюбила вдруг она – эх, она! —отдала она ему всю душу!И они гуляли вчетвером – ой-ё-ё-ёй —танцевали танго под луною.А судьба уж руку занесла – над головой —и над жизнью Вовки молодою.И однажды Женька забурел – эх, забурел —и на танец Олю пригласил он,тут Володя тоже не стерпел – он не стерпел —и ударил друга что есть силы!И сверкнул в руке у Женьки ствол – черный ствол —и навел наган он в сердце друга.Выстрел прогремел, а Таня с Олей – эх, сестрой —зарыдали в горе и испуге!Что же ты, братуха? Не стреляй – эх, не стреляй —не стреляй в меня, братан-братишка! —прошептал Володя и упал – эх, упал —весь в крови молоденький мальчишка.Что ж ты, Женя-Женька, натворил – о боже мой — слышишь, мусора свистят, Евгений!Делай ноги, паря, если хочешь быть живой,убегай, скипай скорее, Женя!Оторвался Женька от ментов – эх, ушел —потерял он Таню дорогую!И напрасно девушка ждала – его ждала —у фонтана, плача и тоскуя!Годы пролетели, пронеслись – эх, года — Женька возвратился в Питер милый.И однажды встретил Таню он – эх, Таню он — девушку, которую любил он!Здравствуй, поседевшая любовь – моя любовь —здравствуй и прощай, моя Танюша!За тебя я пролил, Таня, кровь – эх, Таня, кровь —погубил я, Таня, свою душу!Здравствуй и прощай, моя любовь – моя печаль —нам с тобою больше не встречаться!Буду горе я топить в вине – на самом дне —а вам пора за дело приниматься.
1994– 1995
IX ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ ШИЛЬКОВА В КОНЬКОВО
Педагогическая поэма
Ну пойдем же, ради бога!Мягко стелется дорога.Небо, ельник и песок.Не капризничай, дружок!Надо, Саша, торопиться —электричка в десять тридцать,следущая – через час —не устраивает нас.Так садись же на закорки,а верней, на шею, тольконе вертись и не скачи,пухлой ножкой не сучи.Это утро так лучисто!Жаворонок в небе чистом.Ивы плещутся в реке.Песня льется вдалеке.Песня русская, родная,огневая, удалая!Это Лада, ой-лю-ли,Лада Дэнс поет вдали!Над перхуровскою нивойвьется рэгги прихотливый.Из поселка Коммунаротвечает Лика Стар.А вообще почти что тихо.Изредка промчится лихона мопеде хулиган,ныне дикий внук славян.И опять немолчный стрекот,ветра ропот, листьев шепот,лепет, трепет, бузина,то осина, то сосна.Вот и осень. Хоть и жарко,хоть еще светло и ярко,но уже заветный кленна две трети обагрен.И наверно улетелиптицы, что над нами пели,свет-соловушка пропал.Кстати, значит, я наврал —это был не жаворонок,а, скорей всего, ворона.Впрочем, тоже хороша… Вот и я, моя душа,помаленьку затихаю,потихоньку умолкаю,светлой грустью осененв точности как этот клен.И почти как эта лужа,только, к сожаленью, хуже,отражаю я листву,нас с тобою, синеву,старика, который тащитжердь из заповедной чащи,не страшася лесника,кучевые облака,солнце Визбора лесное,и, конечно, под сосноюразложившийся пикник,блеск стекла в руках у них,завтрак на траве туристов,неопрятных гитаристов,дребезжание струны,выделение слюныот шашлычного дымочка,запоздалые цветочки,твой вопрос и мой ответ:«Можно, пап?» – «Конечно нет!»,куст (особенно рябину),свежевырытую глинуна кладбище и т. п.,и т. д…А вот теперьуспокойся. На погостепращуров усопших костипод крестом иль под звездойвечный обрели покой.Здесь твоя прабабка Шураи соседка тетя Нюрас фотокарточек глядят…Нет, конечно, не едятэту землянику, Саша! Здесь же предки с мамой вашиспят в земле сырой. Потомты узнаешь обо всем.Ты узнаешь, что в началебыло Слово, но распялиНемота и ГлухотаАгнца Божьего Христа(агнец – то же, что барашек),ты узнаешь скоро, Саша,как Он нас с тобою спас..– Кто, барашек? – Ладно, Саш.Это сложно. Просто надоверить в то, что за оградой,под кладбищенской травоймы не кончимся с
