Вид понтийского войска внушал римлянам большой страх, против которого Сулла нашел оригинальное средство: он заставил солдат копать ров, отводя русло реки Кафис. Бессмысленная, на первый взгляд, работа, занимала все мысли римлян. Одновременно массово распространялись слухи о знамениях, сулящих успех.
Решившись на сражение, Сулла внял совету двух граждан Херонеи, предложивших провести римлян в тыл понтийцам. Обходной маневр был поручен трибуну Эрицию. Легионы построились для сражения. Сулла возглавил правый фланг, доверив Луцию Мурене левый.
Неожиданное появление отряда Эриция, ударившего в спину понтийцам, повергло их в смятение. Бегущие расстроили ряды готовящейся к бою фаланги. Воспользовавшись этим, Сулла атаковал. Основные силы Архелая оказались зажатыми в тиски. Но сам стратег еще не был сломлен. Таксил, стоящий против трех легионов Мурены, попытался нанести фланговый удар, замеченный Гортензием, легион которого был самым крайним. Легат попытался перехватить противника, но две тысячи понтийских всадников оказались сильнее и смогли оттеснить римлян к склонам горы, отрезав от основных сил. Сулла, который находился на возвышении и мог отслеживать ход всей битвы, взяв мобильный резерв ринулся на выручку, оставив вместо себя Луция Базилла. Окружение римлян расстроилось, однако положение левого фланга все еще оставалось весьма непростым. Некоторое время Сулла колебался, не зная, где его присутствие нужнее, но все же решил вернуться на правый фланг своего войска.
Это и решило дело. Понтийцы на этом фланге уже выдохлись, а римляне устояли. Появление резерва придало им новые силы. Понтийцы побежали. Вскоре и Мурена перешел в наступление.
Понеся огромные потери, Архелай стремительно отступал. Таксил и вовсе был отозван в Азию. Сулла, отпраздновав победу, двинулся в Македонию, где как раз в это время появились легионы Флакка, но почти достигнув марианцев, полководец был вынужден повернуть назад. Ситуация резко изменилась: в тылу римлян высадились внушительные подкрепления от Митридата, ведомые стратегом Дорилаем.
Флакк, от близости Суллы не выползавший из отхожего места, воспрял духом и двинулся к Боспору.
Дорилай рвался в бой, не слушая ничьих предостережений, однако, после столкновения передовых отрядов у местечка Тилфоссия, пыл его был охлажден, и он принял стратегию затягивания войны.
А Сулле медлить было нельзя. Ресурсы его стремительно иссякали, поэтому он решился на новую битву в неблагоприятных условиях.
В последние дни лета армии сошлись у города Орхомен, в Беотии, на равнине, где Сулла ничего не мог противопоставить понтийской тяжелой коннице. Нужно было, во что бы то ни стало измыслить способ лишить Архелая преимущества, и Сулла приказал солдатам копать рвы, в шесть локтей шириной. Архелай, поняв замысел римлян, немедленно атаковал.
Конная лава смела работавших римлян и когорты побежали. В отчаянии Сулла, схватив Орла, бросился на врага, крича солдатам: 'Где предали вы своего императора? При Орхомене!' Его появление на поле боя остановило панику. Спешно подошедшие на помощь свежие силы помогли отбросить врага.
Римляне снова принялись рыть канавы, а понтийцы, опять попытались помешать этому. Во второй атаке погиб сын Архелая, молодой Диоген. Сражение остановила ночь.
На следующий день все повторилось: римляне вели земляные работы, понтийцы пытались их сорвать. Эта, третья атака Архелая, оказалась последней. Понтийцы выдохлись и римляне, контратакуя и наседая им на пятки, ворвались во вражеский лагерь. Здесь опять, как и при штурме Рима, отличился легат Луций Базилл. Началось избиение понтийцев, они бежали напролом, через соседние болота и многие утонули. Сам Архелай пересидел на болотах несколько дней, и чудом улизнул от римлян.
Войска Митридата в Греции были полностью рассеяны. Истек первый месяц осени, а Сулла все еще оставался в Беотии, занимаясь местными делами, награждая союзные полисы и жестоко карая отступников. К последним относились Семивратные Фивы, за один год дважды предавшие Суллу, перебегая на сторону Митридата, едва в Греции высаживалось очередное его войско. Два легиона, под командованием Гальбы и Базилла, Сулла отослал в Фессалию, на зимние квартиры. Сам он также собирался уйти на север, уже не опасаясь возрождения антиримских настроений южнее Теплых Ворот[177]
. Оставаться здесь было нельзя. За летнюю кампанию, фуражиры обеих армий выгребли местные амбары подчистую. Задерживал Суллу Архелай, но уже не как грозный противник. Император хотел соблюсти одну небольшую формальность и понтийский полководец не обманул его ожиданий.
Сулла не посчитал нужным беседовать с Архелаем с глазу на глаз. В шатре, помимо полководцев присутствовали два его легата: Мурена и Гортензий. Стратег возразить не осмелился. Сулла и легаты расселись за столом на походных стульях, такой же предложили и 'гостю'. Он расположился напротив. Как обвиняемый перед судом.
-- Итак, ты предлагаешь мир, Архелай? -- начал Сулла.
Стратег кивнул.
-- Разве ты уполномочен обсуждать условия мира? Я полагаю, мы можем обговорить лишь сдачу твоей армии. Если от нее что-то осталось.
Архелай прокашлялся.
-- Ты болен?
-- Простыл немного, Осенние ветра.
-- Я прикажу, чтобы мой личный врач осмотрел тебя.
-- Благодарю, не думаю, что это стоит твоего беспокойства.
-- Позволь мне решать. Ты же не военнопленный, ты -- гость. И посол. Я правильно понимаю?
-- Да, Сулла, я хочу обговорить условия мира. Я буду говорить от имени моего царя. Хотя, разумеется, в известных рамках.
-- Что же, рад слышать, продолжай.
Стратег кашлянул снова, помолчал немного, собираясь с мыслями.
-- Ты победил. Мои войска полностью повержены. Мы сдаемся. Мы согласны заплатить контрибуцию, которую ты назначишь. Мы не будем возражать, если ты оставишь в Греции свои гарнизоны, сколько
