захочешь. Мы не претендуем на Грецию.
-- Взамен?
-- Взамен ты соглашаешься не иметь претензий в Азии.
Легаты зароптали. Сулла вскочил, вышел из-за стола и прошелся рядом с сидящим Архелаем, заложив руки за спину. Его губы были поджаты, как у обиженного ребенка, подбородок выпятился вперед.
-- Какая наглость! -- наконец выдохнул римлянин.
-- Тебе мало? -- удивленно спросил Архелай, -- назови свою цену.
Сулла, меривший шатер широкими шагами, резко остановился.
-- Ты еще будешь торговаться со мноюй, как на рынке?! В моей власти развесить всех вас на крестах, вдоль дороги, которую строят мои люди. Или на колы посадить, как любите делать вы, понтийцы!
-- Ты только что назвал меня гостем, -- спокойно ответил стратег.
Сулла промолчал, сверкая молниями из глаз.
-- Чем плохо наше предложение? -- спросил Архелай, -- разве нет у тебя других дел? Твоя родина, как мне известно, захвачена твоими политическим противниками. Я полагал, что тебе не терпится разделаться с ними. Мы предлагаем тебе не только контрибуцию, но и наши войска, которых, поверь у нас еще немало в Азии. Понтийские воины помогут тебе разбить твоих врагов. Ты даже можешь стать царем.
-- Царем?! -- воскликнул Сулла. Лицо его побагровело.
-- Корнелий... -- осторожно подал голос встревоженный Мурена.
Сулла кинул на него взгляд, потом посмотрел на Архелая.
-- Я предлагаю тебе, стратег, иное. Переходи на нашу сторону, стань другом Рима. Мы поможем тебе свергнуть Митридата, который тянет Понт и завоеванные им страны в бездонную пучину войны. Ты мог бы принести мир всем этим землям.
Архелай помрачнел.
-- Я не стану предателем.
-- Так, значит, ты, Архелай, каппадокиец и раб, или, если угодно, друг царя-варвара, не соглашаешься на постыдное дело даже ради таких великих благ, а со мною, Суллою, римским полководцем, смеешь заводить разговор о предательстве. Будто ты не тот самый Архелай, что бежал от Херонеи с горсткой солдат, уцелевших от стодвадцатитысячного войска, два дня прятался в Орхоменских болотах и завалил все дороги Беотии трупами своих людей![178]
Стратег повесил голову.
-- Прости меня.
Сулла нависал над ним, как Олимпийский бог над ничтожным смертным.
-- Вот мои условия: ты передашь нам все свои корабли, с припасами, снаряжением, а так же гребцами, которых мы будем считать военнопленными. Понт заплатит контрибуцию в две тысячи талантов[179]
. Митридат уйдет из нашей провинции Азия и Пафлагонии. Вернет Вифинию Никомеду, откажется от Каппадокии в пользу Ариобарзана. Мы же милостиво оставляем ему прочие владения и нарекаем другом и союзникам Рима.
Архелай побледнел.
-- Не чрезмерные требования? -- участливо поинтересовался Сулла.
-- Н-нет, -- стратег довольно быстро овладел собой, -- мне кажется, нет. Но я не могу гарантировать, что с ними согласится царь.
-- Отправь гонца к царю.
Архелай встал.
-- Я так и поступлю.
-- Советую не откладывать, -- закончил переговоры Сулла.
Глава 16. Иллирия
'Ты все еще следуешь за мной, дружище?'
'Следую. Разве у тебя есть сомнения?'
'Тебя уже пытались из-за меня прирезать. Останешься - попробуют еще не раз и не два'.
'Хочешь меня прогнать? Верно, конечно. Кому нужен телохранитель, которого приходится выручать из всякой передряги'.
'Не говори глупостей. Ты хороший телохранитель. Как положено хорошему телохранителю принимаешь нападки врагов на себя. Дело не в том, что я вполне способен справиться со всякими головорезами -- мне как раз нужен человек, на которого обратят внимание и попытаются убрать в первую очередь, который позволит мне сделать дело, не отвлекаясь'.
'... и которым можно пожертвовать'.
Аппий некоторое время молчал, глядя прямо в глаза Ганнику. Галл взгляда не отводил.
'Да. Которым можно пожертвовать'.
'Ну что же. Работа по мне. Куда бы я еще подался? Я рад, что ты откровенен со мной, друг Аппий'.
'Ты уверен? Что я до конца откровенен?'
Ганник усмехнулся.
