– Фамилия?
– Райский.
– Кто он такой?
– Долго объяснять, да и не знаю я толком. – Субъект вновь потянулся к пульту.
– Честное слово, не знаю! – заорал Суворов. – Мне просто нужно найти его, и все!
Где-то в отдалении раздались приглушенные звуки, которые, однако, трудно было с чем-либо спутать, поскольку они были не чем иным, как автоматными очередями.
– Стреляют, – растерянно произнес субъект. – Стоит заняться делом, обязательно что-нибудь случается. – Он достал пистолет, дунул зачем-то в дуло и передернул затвор. Звуки стрельбы тем временем нарастали. Субъект покосился на Суворова.
– Пристрелить тебя, что ли? – тоскливо спросил он. – При попытке к бегству, скажем… – Он почесал пистолетом нос, потом направил ствол на Суворова. – Впрочем, успеется. Пойду гляну, что там… А ты сиди тихо!
Суворов остался в одиночестве. Автоматных очередей больше не слышалось, зато где-то совсем рядом грянул одиночный выстрел, и следом раздался приглушенный вскрик. Суворов дернул кистями рук, но привязан он был крепко. Оставалось только ждать. Но чего? Когда сюда ворвутся и всадят в него очередь? И действительно, входная дверь скрипнула, но в комнату вошел не громила с автоматом, а пожилая женщина с ведром и тряпкой в руках, по виду обычная техничка. Не обращая никакого внимания на пленника, она прошествовала по комнате, что-то бормоча себе под нос.
– Что происходит? – закричал Суворов. – Почему стрельба?
Женщина молча брякнула ведром и стала вытирать стол, за которым только что сидел субъект.
– Где я нахожусь? – продолжал расспрашивать Суворов, но и на этот раз ответом было невнятное бормотание.
Тогда он решил изменить тактику.
– А вы меня не развяжете? Привязали, понимаете, какие-то странные товарищи, а сами ушли. Мне в туалет нужно… Освободите от пут, мамаша. В долгу не останусь.
Женщина подошла вплотную к Суворову и пристально посмотрела ему в лицо. Потом, ни слова не говоря, расстегнула ремни на подлокотниках кресла и вновь взялась за тряпку.
– Спасибо, мамаша! – вскрикнул Суворов, протягивая сотенную купюру.
Женщина все так же молча приняла вознаграждение, и он бросился к выходу, но чуть не упал, споткнувшись о труп субъекта, лежавшего у порога. Рядом валялся пистолет. Суворов подобрал оружие и рванул по коридору. Погони не наблюдалось, и он решил осмотреться. Место показалось ему знакомым. Выкрашенные под мрамор облупившиеся стены, ободранные двери по обеим сторонам коридора. Он тут явно когда-то уже бывал. И внезапно Суворов вспомнил. Да это же то самое здание, откуда все началось. Именно здесь он встретился с нанимателем, подсунувшим ему скользкое дельце. Вот так номер! Нужно отсюда выбираться. Но куда идти?
– Вот он! – услышал Суворов у себя за спиной и оглянулся. Довольно далеко, на другом конце коридора, несколько человек указывали в его сторону. Раздалась автоматная очередь, пули зачиркали по потолку. Суворов сделал из подобранного пистолета несколько ответных выстрелов и вновь бросился вперед. Рванул первую попавшуюся на пути дверь и оказался на лестничной площадке. Однако лестничный марш вел почему-то только вверх. Выбирать не приходилось, и Суворов, перескакивая через ступеньки, побежал дальше. Лестница закончилась дверью. За ней вновь оказался слабо освещенный коридор с рядами дверей по обеим сторонам. Суворов не глядя толкнул первую попавшуюся…
Сколько он летел вниз? Две секунды, пять? Время вдруг растянулось, подобно резиновому жгуту, и он плавал в утренней дымке, словно бумажный голубь, пущенный бездумной детской рукой. Не было ни отчаяния, ни ужаса, только недоумение от случившегося и непонятное чувство удовлетворения, будто он получил то, чего давно желал. А некий металлический голос, вне пространства и времени и вне его сознания, монотонно повторял: «Сбой программы… Сбой программы…»
Глава 12
– Просыпайтесь, просыпайтесь, – услышал Суворов над самым ухом и открыл глаза. Он полулежал в глубоком удобном кресле, ноги покоились на специальной подставке. Над головой белый потолок, и стены тоже белые. Больница? Значит, он не умер? А ведь удар о землю был. Он хорошо запомнил его невероятную силу. Удар, а потом тьма.
Скосив глаза, Суворов увидел стоящую рядом женщину средних лет, в белом халате и шапочке, с лицом, усеянным веснушками. Точно, больница! Попробовал пошевелить руками, потом дернул ногой, конечности действовали. Странно, ничего не болит. Наверное, действие наркотических препаратов.
– Где я? – почему-то шепотом спросил он.
– Неужели не знаете?
Он отрицательно помотал головой.
– А день сегодня какой?
– 14 июня, понедельник.
– Как понедельник? Не может быть! Ведь именно в понедельник все и началось. – Суворов мысленно восстановил в памяти свою поездку на встречу с клиентом, она состоялась именно 14 июня. С того дня прошла почти неделя. Что за чушь городит эта веснушчатая дура? – Вы, по-моему, что-то путаете, – вслух заметил он. – Сегодня никак не может быть понедельник. Я, конечно, упал с высоты, сильно ударился, возможно, вследствие этого частично потерял ориентацию, но все равно отчетливо помню…
– Погодите удивляться, – перебила его женщина. – Сейчас все узнаете, все вспомните… – Она вышла, и почти сразу же вместо нее появился довольно плотный сорокалетний мужчина, физиономия которого показалась Суворову смутно знакомой. Мужчина посмотрел на пациента и цокнул языком.
– Ну как, понравилось? – улыбаясь, спросил он.
– Что именно?
– Все случившееся с вами. Погони, приключения…
– Не понимаю. Что, собственно, мне должно было понравиться?
Мужчина задумчиво посмотрел на него и вздохнул.
– Моя фамилия Райский, – неожиданно сообщил он. – А ваша?
Суворов напрягся. Вот, значит, кто перед ним. Теперь понятно, почему лицо кажется знакомым. Но как все объяснить? Столько искал, а фигурант, выходит, сам его нашел.
– Назовитесь, – вновь потребовал Райский.
– Ну, Суворов, допустим.
– Никакой вы не Суворов, а Челюстин. Илья Петрович Челюстин.
– Кто?!
– Не ожидал, что эксперимент закончится столь обширной амнезией, хотя мы допускали возможность некоторых нарушений мыслительного процесса. Позвольте напомнить вам, что, собственно, произошло. Вы, если можно так выразиться, доброволец, согласившийся испытать на себе действие одного изобретения, внедрение в жизнь которого может изменить будущее человечества.
Внедрение, повторил про себя Суворов. Ну давай, толкуй про внедрение.
– Наверное, вы слышали про так называемые шлемы виртуальной реальности, которые подключаются к компьютеру. Человек, надевший шлем, как бы попадает в саму игру, у него создается иллюзия, будто он находится в виртуальном пространстве, но не просто наблюдает за происходящим, а непосредственно влияет на развитие действия. Так вот. Я изобрел нечто в значительной степени превосходящее все известные до сих пор разработки. Аналогов пока нет. Суть в следующем: субъект, находящийся в виртуальном шлеме, пребывает в иллюзорном мире, поскольку осознает это, а мое изобретение дает полное ощущение реальности, и человек, находящийся в поле его действия, испытывает переживания, неотличимые от действительных.
– То есть вы хотите сказать, что мне все приснилось?
– Приснилось – не совсем подходящее слово, – поправил Райский. – Это не сон, хотя, конечно, и не явь. Я бы назвал произошедшее – осязаемой иллюзией.
– И моя гибель тоже иллюзия?
– Ну конечно! Кстати, как в каждой игре, в финале игрок получает приз.
– Какой же?
– К сожалению, не могу сообщить, ведь вы до финала не дошли.
– Ладно, обойдемся без приза. Лучше скажите вот что. В этом здании… все было заранее подстроено?
– Вы, видимо, плохо поняли мои объяснения, – посуровел Райский. – Повторяю: случившееся – не подлинная реальность, а как бы реальность! Согласитесь, уж больно все для вас складывалось просто.
– Ничего себе, просто! Ну хорошо, допустим, ваш рассказ соответствует действительности. А ребята, которые помогали мне в расследовании? С ними-то как быть?
– То есть?
– Они вышли на данное расследование независимо от меня.
– Экий вы непонятливый! Нет никаких ребят, и дела нет. Это игра, понимаете, игра! Кроме вас, реальных действующих лиц не существует, просто персонажи игры. Как в кино! Они – иллюзия. Неужели непонятно?
Суворов некоторое время смотрел на покрасневшее лицо Райского, прикидывая, как ответить.
– Знаете, я вам не верю! – наконец вымолвил он. – Вы тут толкуете про какого-то Челюстина, но моя фамилия – Суворов. Я занимаюсь частным сыском, ищу, между прочим, вас. Если я – Челюстин, то почему ничего не помню? Это как объяснить? Собственная биография мне отлично известна, могу вкратце изложить. Неувязочка получается, господин Райский. Или, может быть, не Райский?
– Возможно, как я уже сказал, существует побочный эффект, временная потеря памяти. Но, уверяю: все восстановится. Побудете у нас немного, придете в себя.
– Недавно я слышал рассказ о фактах зомбирования личности, – горько усмехнулся Суворов. – Кажется, подобная практика применена ко мне.
Райский смешался, пару мгновений смущенно взирал на Суворова, потом повернулся и стремительно вышел.
– Эй, погодите! – крикнул ему вслед Суворов. – Мы не договорили!
Развитие ситуации произошло столь стремительно, что Суворов плохо представлял, как вести себя дальше. Теперь, когда Райский обнаружился, его собственная работа фактически была завершена, и было бы проще всего покинуть странное место. Однако Суворов никак не мог понять своей роли в этой истории.
Дверь вновь распахнулась, и появилась давешняя женщина в белом халате. Перед собой она несла поднос с двумя тарелками и стаканом, в котором колыхалась ярко-оранжевая жидкость, должно быть, сок.
– Вот, перекусите. – Она поставила поднос на тумбочку перед креслом. – А потом я сделаю вам укольчик.
– Какой еще укольчик? Не надо никакого укольчика! И есть я не желаю. Куда делся Райский? Верните его, мы не закончили разговор.
Суворов попытался вскочить с кресла, но женщина, видимо, решила, что на нее собираются напасть. Она вскрикнула, выронила поднос и выбежала. Не ожидавший такого поворота Суворов несколько смутился, но вскоре решил: раз события разворачиваются именно таким образом, то пускай и идут своим чередом. Он слез с кресла и двинулся вслед за бежавшей женщиной. Под башмаками захрустели черепки разбитой посуды. Суворов чертыхнулся и, схватив подвернувшийся под руку пустой графин, выскочил в соседнюю комнату, где женщина в белом халате горячо и сбивчиво объясняла что-то Райскому. При виде Суворова оба на мгновение застыли, потом женщина издала истошный вопль и метнулась к выходу, а Райский во все
