Я призадумалась.
Глядя, как быстро-быстро бегают четки в тонких натренированных пальцах, я взвешивала все «за» и все «против».
Что, если Всеволод, действительно, меня возненавидит?.. Ну и что с того? Он и сейчас-то недалеко от этого ушел. Мягко говоря, он меня недолюбливает. Зато в физическом плане он уже не сможет без меня обходиться. И это, что ни говори, огромный плюс… Да! Но какое право я имею наносить ущерб его здоровью? Благополучию? Хотя, с другой стороны… ведь тысячи женщин делают на своих возлюбленных привороты и ничего… Стоп! Но надо мной тяготеет проклятие! Что, если, связав его и себя неразрывными узами, я обреку его на… Но я хочу его! Я хочу его! Так хочу!
– Ну что ж, – медленно и тихо, как бы самой себе, проговорила я, – риск – благородное дело…
– Иными словами, вы согласны, – уточнил Сальвадор.
– Я согласна.
– Прекрасно! Тогда приступим!
Он живо поднялся. Перенес в центр две заготовленные на подставках свечи. Зажег их, подержал над ними ладони, будто бы согревая. А после взялся за фотографию.
– Как его имя? – каким-то измененным голосом осведомился колдун.
И от этого голоса у меня по спине вдруг побежали мурашки.
– Все… Всеволод, – заикаясь, ответила я.
Больше вопросов не последовало. Маг настоящим гусиным пером подписал что-то на обороте. И, взяв иглу с толстой красной ниткой, начал прошивать изображение, бормоча себе под нос какие-то заклинания. Я только однажды смогла разобрать несколько слов – «как нитка за иголкой»… И все!
Дальше колдун сделал несколько заключительных стежков. Обрезал нить и оба ее конца связал тремя крепкими узелками. Перекрестил их левой рукой. И сверху капнул воском от красной свечи. Молвил:
– Да будет так.
Вся процедура заняла не более пятнадцати минут. Я даже не успела подумать о том, что где-то, на другом конце города, моему привороженному уже попали в глаз и сердце маленькие соринки. Из-за них он будет узко видеть и чувствовать. Как будто смотреть в бинокль, направленный только в мою сторону.
– Возьмите, – протянул колдун заговоренный снимок, – храните как зеницу ока. И помните! Эту фотографию никто не должен увидеть. В особенности тот, кто на ней изображен.
Абсолютно лишнее предостережение. Я и сама хотела упрятать этот предмет так далеко, насколько возможно. Как говорят, избавиться от свидетеля. Свидетеля моей нечистоплотной игры и совершенного акта насилия.
По дороге обратно я испытывала смешанные чувства – страх, отчаянье, стыд. Но в то же время было и чувство великой надежды, великого ожидания, что вот теперь, в этот самый день и час, я стала неотъемлемой частью его души. Кто знает, какими глазами он посмотрит на меня при нашей следующей встрече? Кто знает?..
К берегам Клязьменского водохранилища я добиралась витиевато, со множеством пересадок и восьмикилометровым крюком.
Четко поняв, что не успеваю к назначенному времени в «Медведково», я отправила Оксанке сообщение. В ответ она прислала мне подробное описание маршрута. Но я конечно же перепутала и номер автобуса, и название деревни, от которой нужно было идти пешком. В результате очутилась среди сказочно живописных теремков, служащих моей конечной остановкой, примерно часа в три пополудни.
Территория здесь была небольшая, но очень приятная. Даже при столь неопределенной погоде, когда снега все еще не нападало вдоволь, чтобы укрыть густым ровным слоем поля, пригорки и крыши дальних домов, над которыми едва различимо клубился дымок.
Впрочем, по всем показателям это могло произойти уже сегодня. Все время, что я провела в дороге, мела метель. Сначала падали всего лишь хиленькие крупинки. Но чем ближе подбиралась я к подмосковному курорту, тем гуще становились гонимые ветром снежные хлопья.
Теперь заблудиться было уже почти невозможно. Всего несколько коттеджей здесь имели второй этаж. С синей же черепичной крышей стоял и вовсе один. Вскоре я увидела его, уютно примостившегося в окружении сосен и елей. Иные домики были все больше одноэтажные. В стиле русских избушек XXI века. Везде пластиковые пакеты на окнах. Кое-где даже спутниковые антенны. Крыши опять же в русских селеньях никогда не отличались такой насыщенностью цветов. Но в общем все было достаточно мило.
Особенно мне понравился каток, который по вечерам наверняка освещался теми фонариками, что были натыканы везде по периметру. Очень красиво! Да! И еще елка! Огромная, пушистая, вся в красно-бело-синих игрушках и мишуре. Сразу появилось новогоднее настроение.
И вот я, вся такая праздничная, заметенная снегом с головы до пят, как заплутавшая Снегурка. С огромным красным пакетом, в котором лежала всякая всячина, начиная от моего сменного костюма и завивочных щипчиков и заканчивая бутылкой вина и конфетами. Остановилась на пороге коттеджа № 11. Надавила на малюсенькую кнопку в надежде, что этой крошке удастся перекрыть рев российской попсы, доносящийся до моих ушей изнутри. И, как ни странно, все получилось.
Через минуту передо мной предстала одна из двух кузин именинницы.
Юлю (или Юляшку) я знала чуть ли не с пеленок. Во всяком случае, виделась с ней не раз и не два. Для меня она всегда была эталоном нравственности и чистой, тургеневской красоты. И едва ли я сама хотела выглядеть в глазах Юляшки малообразованной дубиной. Но, как ни прискорбно, это однажды произошло. Хорошо хоть, тогда опростоволосилась не я одна, а на пару с Дороховой. А получилось так.
Когда-то в далекие-далекие годы, когда в Москве только еще открылись первые коммерческие палатки и на прилавках как-то в одночасье появилось сразу много всего: непонятного, импортного, не завернутого в бумагу из-под селедки, а ярко и хорошо упакованного, мы с Оксанкой сразу же пристрастились к соленым орешкам. Это сейчас они стали арахисом, потому что им составили конкуренцию прочие разновидности. А тогда были просто орешки. Мы их очень любили. Они были такими вкусными. Особенно если не посыпать их специальной черной приправой. Но мы с Оксанкой, как и подобает гражданам России, привыкли доверять зарубежным поставщикам. Раз полагается приправа, значит хочешь не хочешь, а потребляй. Может, она пищеварение улучшает!
И вот как-то раз накупили мы с Оксанкой орешков, высыпали в большую тарелку. Засыпали черным, улучшающим пищеварение, порошком. Сидим, трескаем. А тут как раз Юляшка приезжает. Мы ей – угощайся, мол, гостьюшка дорогая! А Юляшка, она вся такая, ну, как иголочка, – уколет, а вроде свою работу сделала. Не придерешься! Вот она подцепила один орех своим ноготком. Повертела, повертела – и спрашивает:
– А чем это вы их таким странным посыпаете?
– Как чем? – Оксанка аж на стуле подпрыгнула. – Ну и серая же ты, Юлька! Это ж приправа специальная! Чтобы тяжести потом в желудке не было!
– Да? А где вы ее взяли?
– Нигде не брали! Она вместе с орешками продается. – Оксанка не побрезговала, залезла по локоть в мусорное ведро. – Вот, смотри! Она в таких пакетиках прилагается!
Юляшка, конечно, виду не подала. В этом она вся.
– Странные люди, – говорит, – эти иностранцы. Зачем-то пишут на пакетиках с приправой «Донг ит», что значит «Не использовать в пишу». А может, это не совсем приправа? А такой специальный состав против попадания влаги внутрь?..
Ну да, разумеется, я потом тысячу раз видела такие пакетики. В коробках из-под новой обуви, например. Или еще из-под чего-нибудь, что не имеет решительно никакого отношения к тяжести в желудке.
В общем, как ни крути, а очень может статься, что именно Юляшке мы с Дороховой обязаны тем, что до сих пор еще не склеили ласты от нехватки воды в организме.
– О! Полина, привет! – радостно воскликнул при виде меня белокурый эталон. – А мы как раз тебя вспоминали.
– Привет, Юленька! Сколько лет, сколько зим! Мы обнялись.
– Балагура! – вылетела в прихожую Оксанка. – Ты через Кемеровскую область, что ли, добиралась?
– Нет, зайчонок. Просто я, как всегда, умудрилась заблудиться.
– Ну ладно, вы тут разбирайтесь, – отступила Юляшка. – Я пошла дорезать салат.
Пока я раздевалась, Оксанка стала жаловаться:
– Блин, Олег столько еды наволок! Не знаю, кому скармливать. У нас же всего трое мужиков. Причем ЯДА наверняка питается эльфийскими хлебцами.
– Ну, сами съедим. Нас всего сколько человек?
– Да я чего-то никак не соображу, – призадумалась Оксанка. – Ну смотри. Трое мужиков и мы – пятеро. Плюс Юляшка с Алинкой – семеро. Чижиха – восемь. И еще, наверное, часам к семи подгребет Мурашова.
– О господи!
– Да-да, твоя любимица.
Тут какой-то умник, видимо, страстный поклонник Верки Сердючки, врубил музыку на полную катушку, и нам пришлось перейти на повышенные тона.
Оксанка, сложив ладони рупором, прокричала:
– Потом, поспорим, консьерж!
Какой еще консьерж? И что он должен делать потом? Петь, что ли?
– Чего?
Тогда она крикнула мне уже в самое ухо:
– Пойдем, говорю, посмотрим коттедж.
– А-а, – обрадовалась я, что никаких посторонних людей не предвидится, – идем!
– Сейчас, погоди, только почки кое-кому опущу. Оксанка ненадолго исчезла, и вскоре мощь Сердючкиного голоса заметно ослабла.
– Блин, вроде не пили еще! – вернулась именинница слегка раздосадованная.
– А кто это там шалит?
– Да Гарик с Чижовой! У них уже стриптиз-шоу на повестке дня.
– Слушай, а ты не ревнуешь? – поднимаясь вслед за Оксанкой на второй этаж, спросила я.
– Кого, Гарика? – как будто даже удивилась она. – Его невозможно ревновать. Он слишком любит покрасоваться на публике, для того чтобы вести себя как-то иначе… Ну вот, смотри, это общий зал. Он же, по совместительству, бильярдная комната. Вот там и вот там – две спальни. Но они, к сожалению, уже заняты…
Покончив с осмотром коттеджа, я пришла к убеждению, что мне здесь определенно нравится. Во всяком случае, от такой мебели да и некоторых дизайнерских решений я бы и у себя дома не отказалась.
Поселилась я в одной из трех спален на первом этаже. Она была единственной, которая до сих пор еще пустовала. Комнату слева занимали ДДА и Олежка. А в расположенной в противоположном крыле, по соседству с кухней, я обнаружила вещички Чижовой. Но к ней я подселяться категорически не хотела. Вдруг она и здесь умудрится обзавестись, как она их называет, респектабельным дядечкой.
Пока что наш коллектив делился на две группировки: работающих и отдыхающих. Первые гомонили на кухне. Вторые – в гостиной. Подумав, я примкнула к команде трудящихся.
Здесь всем заправлял Олег. Он сам разделывал мясо. Сам готовил для него какой-то сложный соус. Раскладывал ингредиенты для каждого отдельного блюда, чтобы нам оставалось их только помыть, почистить, порезать и уложить на тарелку. Ну и, разумеется, мы были на подхвате у нашего штурмана по первому зову.
