Оксанка расспросила Славика, какие вопросы задавали ему на собеседовании. Мальчик, явно гордясь, что справился с возложенной на него задачей, рассказывал много и с удовольствием. Хотя обычно из него и слова клещами не вытянешь. Потом мы еще демонстрировали ему, как в былые времена пионеры отдавали салют, свидетельствуя свое почтение красному знамени. С какой гордостью маршировали они строем под барабанную дробь. Славик даже засомневался. Потому что у них в школе старшеклассники на торжественных линейках обычно делают иначе. Он попытался изобразить, но я его вовремя осекла, строго-настрого запретив харкать на Оксанкин палас.
Наконец в дверь позвонили. Я уже прямо вся заждалась – и ругала себя, и корила. Ведь я люблю Всеволода, а почему-то жду Толика. Но я ничего не могла с этим поделать.
– Добрый вечер, – поздоровался мой каланча-целовальщик.
– Добрый вечер.
– Толь, проходи, садись, – подпихнула Оксанка брата, который слегка остолбенел при виде моего аквариумного начеса.
– Полина, ты ли это? – усевшись напротив меня, изрек Толик.
– Не обращай внимания, – влезла гадкая Дорохова, – она все время так выглядит в критические дни.
Толик уважительно повел подбородком.
– Обалдеть! – не сводя с меня восхищенных глаз, проговорил он. – Просто обалдеть, как ты выглядишь в критические дни.
– Толя, ну прекрати, пожалуйста! Ты меня засмущал совсем.
Он послушно перевел взгляд на Славика.
– Ну! Давай знакомиться? Ты кто таков будешь?
– Я – Вячеслав Васильевич Сологуб. Толик присвистнул:
– Вот так вот, да? Ну а я – Грязнов Анатолий Дмитриевич. Будем знакомы.
И они обменялись рукопожатиями.
– Толик, накладывай себе чего-нибудь!
– Нет, спасибо, Ксюш. Я только от своего приятеля. Он меня накормил до отвала. Я бы вот с удовольствием кофе и покурил.
– Ну, тогда идемте на кухню, – пригласила Оксанка. – Малыш, ты с нами или поставить тебе мультики?
– Мультики, – ответил Славик.
– Но ты тут не расслабляйся особо, Вячеслав Васильевич, – пригрозил ему Толик, – я сейчас вернусь. Будем изучать приемы карате. Хочешь?
– Хочу!
– Ну, тогда я скоро.
Мы переместились на кухню. Толик, обложившись блокнотом, ручкой и сигаретами, сразу же перешел к текущим вопросам:
– Так что, Полина, ты узнала что-нибудь по поводу местонахождения детского дома?
– Да, он находится в самом Воронеже, но точного адреса я не знаю.
– Ну ладно, ладно, – задумчиво покивал детектив. – Это уже легче. Пробьем по всем воронежским детдомам. Давайте, я запишу фамилию-имя-отчество и год рождения.
Я продиктовала, не будучи, правда, уверенной, что байстрюку присвоили отчество его истинного родителя. Добавила также, что ребенок был переведен в приют из Россошинского родильного дома. Толик заметил, что имеющейся информации может оказаться недостаточно для достижения положительного результата. Потом он, как и обещал, удалился к Славику.
– Ну что, Балагура, – с усмешкой сказала Оксанка. – Выходи замуж за моего братана! Видишь, какой он у меня толковый парень! Через день-другой, глядишь, доставит нам твоего потомка на блюде.
Не поняла. Я что, себя как-то не так веду? С чего это она заговорила о замужестве? Неужели я делаю что-то, что заставляет думать, будто он мне нравится?
– А он что, выражал готовность взять меня в жены? – осторожно спросила я.
– Нет, скорее, это ты выражаешь готовность взять его в мужья.
Я вся так и вспыхнула.
– Чем это, интересно, я ее выражаю?
– Полина! Ну мне ли тебя не знать! Признайся, у вас с ним было что-нибудь?
– Ой, ну что ты городишь, зайчонок! Ты же знаешь, у меня отношения с Всеволодом. Другие мужчины мне неинтересны!
Нет, все-таки у меня очень подвижный ум. Вон как я быстренько заставила Дорохову прикусить язычок. Вместо того чтобы строить свои догадки, она пошла готовить в кофеварке напиток богов. Ложку кофе засыпала, еще по щепотке того-другого. Поставила на огонь – и у нее сразу же все полилось через край. Зашкварчало, задымилось.
– Блин горелый! Твою мать! – выругалась Оксанка.
Схватилась за турку незащищенной рукой. Обожглась. Кинула со злости в раковину, забрызгав коричневой жидкостью светлую плитку. И, пулей вылетев с кухни, заперлась в ванной.
«Да-а, нервишки шалят», – подумала я, сползая с высокого стула, чтобы навести чистоту.
На шум явился озадаченный Толик.
– Что у вас тут стряслось?
– Кофе готовим, как ты и просил! – откликнулась я. Он подошел. Встал у меня за спиной.
– Бьюсь об заклад, что готовила Ксюша. А тебе перепала грязная работенка. Помочь?
– Да нет. Спасибо, я справлюсь.
Он сделал какое-то движение – я почувствовала. Толком не поняла, но вся напряглась. Даже не очень-то разобравшись, действительно ли хочу, чтобы он развернул меня к себе. Но Толик отошел – и я снова оказалась перед дилеммой. Разочарована? А может, наоборот, испытала глубокое облегчение?
Странно все это. Мне нравился этот мужчина. Его ум. Его лицо – смелого, уверенного в себе человека. И, наверное, только поэтому мне теперь не было стыдно за проявленную слабость. Просто тогда был такой момент… Бог его знает, отчего происходят такие моменты. Когда разум смолкает, и вот мы уже полностью во власти эмоций. А через минуту-другую глядишь на все это и думаешь: «Ну и наломала я дров!» Нет мне не было неприятно при воспоминании о том эпизоде в такси, но и продолжения уже не хотелось.
А ему?
Мне показалось, что Толик испытывает примерно то же. Конечно, меня это слегка задевало, но, с другой стороны… Если бы он теперь повел себя по-другому, если бы стал настаивать, то непременно бы все испортил.
Я прибралась. Толик, который явно не доверял барным стульям, сидел на диване-полуторке. Он хмурился. Или же предпринимал отчаянные попытки вспомнить какой-то факт.
– О чем задумался? – подсела я к нему.
– Если скажу, не поверишь.
– А все же…
– Да вот пытаюсь вспомнить, в каком точно году было восстание декабристов – в 1824-м или 1825-м? Знаешь, так бывает. Переклинит – и хоть убей!
Да уж, никак не могла предположить, что голова мужчины может быть забита именно этим. В то время как ты думаешь, что его мысли все же вращаются где-то вокруг тебя.
– В 1825-м! – Вошла явно умытая Оксанка – челка ее была слегка влажной. – А зачем тебе? Наняли отыскать зачинщика?
Толик усмехнулся:
– Всех зачинщиков давно сослали, Ксюша… во глубину сибирских руд. Но ты, я гляжу, полна сарказма относительно моей профессии.
– Ничуть не бывало! Только на тебя вся и надежда.
– Да как сказать, – с сомнением покачал головой Толик. – Конечно, если бы я взрыл носом землю, я нашел бы вам кого угодно. Но говорю вам как на духу, я этого делать не буду. Единственное, на что вы можете рассчитывать, – это на официальный запрос из центральной прокуратуры Москвы. Завтра я буду там у своего приятеля, все устрою. Но вероятность того, что это выстрелит, процентов пять—десять. Так что не возлагайте на меня больших надежд, девушки.
Я заметно приуныла. Видно, не судьба мне стать счастливой. Никто мне не хочет в этом помочь! Никто! Даже человек, которому я практически отдалась в машине. Так низко пала ради него. А он туда же – в кусты!
– Так! – сказала Оксанка, заметив, что я огорчена. – Кофе попили. Теперь давайте чай пить с тортом! Польчик, спроси у малыша, делать на него чай или, может, сока лучше?
– Кто же со сладким сок пьет? – удивился Толик.
– Дети! – все еще сердясь на него, ответила я. – Он чай вообще не любит, зайчонок. Лучше, если есть, обычной кипяченой воды.
– Сделаем! – Тут Оксанка с гневом воззрилась на брата: – Так, я не поняла, Грязнов! А почему это ты не делаешь из мальчика каратиста? Наобещал, а сам и в ус не дует!
– Мы с ним договорились, что займемся этим сразу, как только он досмотрит фильм про славного мальчугана, который один дома.
– Ясно. Тогда сиди.
– Можно, да? Благодарствую, – поклонился Толик. Оксанка достала из холодильника торт. Сняла с него крышку и продемонстрировала нам.
– Смотрите, какой красавец! Два часа выбирала. Супер?
– Ой, красивый! – воскликнула я. Не удержалась и подцепила пальцем немного шоколадного крема.
– Балагура! – строго сказала Оксанка. – Держи себя в руках! – Она принялась нарезать торт кусочками. – Вот, блин! Расползается весь!
– Так, дорогуша, отойди-ка в сторонку! – вмешался в процесс Толик.
– Скажите, пожалуйста, какие мы услужливые! – воскликнула Дорохова. – А сам небось плохое про меня думает!
– Брысь! – вместо ответа пихнул ее Толик, берясь за нож Не оказав ему никакого сопротивления, Оксанка влезла с ногами на диван и закурила.
– Слушай, Поль, а может, вы со Славиком у меня сегодня останетесь?
Я удивилась.
– Как же мы останемся? Мне же на работу завтра. И так целый день прогуляла. А куда я малыша дену? Нет, зайчонок, мы сейчас чайку попьем и поедем.
– Да ладно, посидите еще немного!
– Да куда? Времени уже десятый час. А нам еще на другой конец города добираться. Вот если бы я на машине была, тогда можно и подольше задержаться.
Я украдкой посмотрела на Толика – не соберется ли он снова заказать такси, все же соседи. Но нет. Он все также орудовал ножом, не обратив на мои слова никакого внимания.
– Кстати! – с досады немного повысив голос, сказала я. – Хочу в самое ближайшее время заняться ремонтом. А то мне Славика не на чем в школу будет возить.
– А может, ты продашь эту машину? – осторожно предложила Оксанка. – Раз она уже в аварии побывала, значит, хорошего ждать не приходится.
– Это точно, – подтвердил Толик, – от битых машин лучше сразу избавляться. Хотя, если корпус не повело и лонжероны в порядке, то, может, и ничего страшного.
Ишь ты! Лонжероны! Слово-то какое красивое!
– Но я тогда вообще без машины останусь! – воспротивилась я.
