сдержал слово.
Хорошо, что она считает его обаятельным… и только.
Во всяком случае, так подсказывал здравый смысл.
Зато в душе она находила его необыкновенно привлекательным.
Но при этом разумно подавляла чувства, в результате все шло прекрасно.
Они пересчитали выигрыши и долго вспоминали лучшие заезды по пути домой, обсуждая события дня с непринужденностью старых приятелей.
Однако за несколько секунд до того, как впереди показалась деревня Шорем, Дафф остановил фаэтон в маленькой рощице, окаймлявшей дорогу.
Аннабел стало немного не по себе, что было вполне естественно, учитывая роль мужчин в ее жизни. И вот теперь придется дать ему возможно вежливый отпор.
Обмотав поводья вокруг кнутовища, Дафф повернулся к ней и, поморщившись, вздохнул:
– Я долго пытался найти какой-то наиболее дипломатичный способ заговорить с вами об этом, но не преуспел. Поэтому я просто брошусь вперед очертя голову и отдам все это вам.
Он вытащил из багажного отделения маленький полотняный мешочек и положил ей на колени.
– Это все от моей семьи. Очевидно, я показался им таким жалким, что они сочли необходимым улестить вас от моего имени. Нет, не то чтобы я собирался отступить от своего слова, – быстро поправился он, видя, как она хмурится. – Ни в малейшей степени. Сделайте мне огромное одолжение, возьмите эти скромные подарки в знак чистой, ничем не омраченной дружбы.
Бедняга был так растерян, что Аннабел невольно ему посочувствовала.
– Ваши родные послали это?
– Да. Слишком долго я был в плену кошмаров и, похоже, ничего не замечал. В отличие от окружающих. И когда вы вошли в мою жизнь, они это сразу увидели. Я даже стал улыбаться больше… вернее, снова. Так что, пожалуйста, считайте это знаками благодарности от моей обеспокоенной семьи.
До этого Аннабел не сознавала, как далеко зашла его меланхолия.
– Вы были в этом состоянии все время после Ватерлоо?
– Более или менее. Я и забыл, что значит быть нормальным.
– Должно быть, вас преследуют жуткие воспоминания.
– Всегда. И хуже всего ночи.
– Вы хотя бы можете спать?
– Не слишком много… Но теперь уже лучше благодаря вам, – улыбнулся он.
– Мне?
– Кровавые сны о массовой бойне иногда сменяются вашим прелестным образом. Только за это я с радостью скупил бы все, что есть у Грея, но почти год как не бывал в городе. За меня это сделали родные, – неловко пробормотал он. – И поскольку они ожидают, что я уговорю вас, пожалуйста, взгляните на безделушки и скажите, что вам нравится.
– Надеюсь, от вас не ожидают письменного отчета? – пошутила Аннабел.
– Скорее всего ожидают. Они обращаются со мной как с ребенком.
– С вами тоже? Моя мать и Молли практически продиктовали мне, что сказать, чтобы привлечь ваше внимание.
– О, пусть не волнуются. Я увлечен и заинтригован. Мало того, не бойся я оскорбить вас, просил бы сократить срок нашего пари. Только не отказывайтесь сразу. Скажите, что подумаете.
– Хорошо. Я обязательно подумаю и только потом скажу «нет», – весело согласилась она.
Прижав руки к груди, маркиз со стоном откинулся на сиденье.
– Вы разбиваете мне сердце, – пробормотал он с улыбкой.
– Не знала, Дафф, что у вас есть сердце. По крайней мере сплетники утверждали обратное, учитывая количество разочарованных дам, которых вы безжалостно оставили.
– А вдруг я нашел свое непокорное сердце? – в свою очередь осведомился он.
– Ах, милорд, я не вчера родилась.
– Вы безжалостно ранили меня, – драматически объявил он.
Аннабел рассмеялась.
– Если я взгляну на эти подарки, тем самым облегчу ваши страдания?
– Неимоверно, – отозвался он. – И успокоите моих родственников.
Он очень хотел, чтобы она взяла драгоценности. Даже сильнее, чем его родные. Дафф был безмерно благодарен ей за дружбу и, если забыть о пари, мечтал, чтобы она чувствовала себя легко в его присутствии и без угрызений совести приняла подарки.
В мешочке оказалось шесть футляров: от его бабушки, отца, матери, двух сестер и брата. Подношение Джайлза было решительно великолепным, и Дафф невольно задался вопросом, какая из любовниц брата окажется обделенной, пока тот не возместит ей потерю рубинового браслета.
– Но это уж слишком, – заметила Аннабел через несколько минут, разглядывая лежавшие на ее коленях драгоценности.
– А по-моему, слишком мало, – подхватил Дафф. – Вы привели меня назад в большой мир. И если не возьмете всего этого, я снова погону в своей безбрежной печали.
– Вовсе нет.
– Все возможно.
Она оценивающе оглядела его, понимая, насколько трудно и принять, и отвергнуть дары его семейства. Она не хотела обижать Уэстерлендов. С другой стороны, будет весьма нелегко объяснить дома появление столь дорогих вещей.
– Если я приму это, что скажет моя мать? Она не подозревает о деталях моей жизни в городе.
– Разумеется. Но они поместятся в вашем ридикюле.
– Не знаю, – нерешительно пробормотала Аннабел. – Конечно, ваши родные очень добры. Но мне неловко.
– Они хотели всего лишь порадовать вас за все, что вы сделали для меня. Но они надеются, что наша дружба продолжится.
– А зачем им это надо? – с подозрением спросила Аннабел.
– Вы неверно меня поняли, – поспешно сказал он. – Они хотят нам обоим только добра. И вы приглашены на ужин в любое время, как только захотите прийти. Мать твердо решила послать вам приглашение в благодарность за мое выздоровление.
– Но я по-прежнему в нерешительности. – Аннабел секунду поколебалась, прежде чем продолжить: – Собственно говоря, я не уверена, что хочу распространить свое доброе отношение… – ее ноздри гневно раздулись, – на вашу семью.
– Но ужин будет в очень узком кругу. И никто из общества не будет приглашен. По крайней мере подумайте над этим. Можно, я скажу матушке, что ваше согласие зависит от состояния здоровья вашей матери?
– Так вы полностью оправились? – осведомилась Аннабел, никак не реагируя на приглашение к ужину.
– Скажем так: я на верном пути… после года страданий. Поэтому вы – настоящий ангел милосердия для меня и моей семьи.
– Не знаю, что и ответить на столь цветистый комплимент. Разве что поблагодарить вас.
– О, не за что. Вы осчастливили всю семью Д'Абернонов.
– И как легко это оказалось, – улыбнулась она. На самом деле ей следовало благодарить его за то, что в глазах матери снова засветилась радость. Но она благоразумно промолчала.
– Итак, я сложу все это в ваш ридикюль. – Он стал складывать драгоценности в ее сумочку, свисавшую с запястья. – А потом отвезу вас домой.
Ей вдруг не захотелось расставаться с ним, но здравый смысл перевесил.
– Большое спасибо за чудесный день. Поверьте, я вполне искренна. Не могу припомнить, когда еще так много смеялась. Все было прекрасно.
– Не хотите завтра посмотреть мою конюшню и скаковых лошадей? Мы могли бы взять с собой вашу мать и детей, если не желаете покидать их так скоро. Я захвачу с собой экипаж побольше.
– Сколько у вас лошадей?
Ей следовало сказать «нет». Будь она рассудительной женщиной, наверняка отказалась бы!..
– Пока всего десять. Но четырех я брал с собой, когда уезжал на войну. Вчера вы видели Ромула. Его собратья так же хороши. Если хотите, Эдди мог бы заварить чай для вашей матушки.
– Уверена, он будет очень рад, – хмыкнула она.
– Поверьте, он рад всему, что снова открывает мне дверь в большой мир. Скажите, что приедете. Мы устроим пикник.
– Наверное, не стоит.
– Но почему?
В голову не приходила ни одна веская причина. К тому же в его просьбе не было ничего необычного.
– Хорошо, я спрошу маму.
– Превосходно. Может, лучше это сделаю я?
Но миссис Фостер вежливо отказалась, объяснив, что здоровье не позволяет ей покидать дом.
– Впрочем, Аннабел вполне может осмотреть ваши конюшни, – поспешно добавила она. – Мне так нравится, что на ее щеках снова появился румянец! В последнее время она слишком долго сидела взаперти и слишком много работала. И не смотри так на меня, дорогая, это чистая правда. – Миссис Фостер снова обратилась к Даффу: – Когда вы заедете за Аннабел?
– Десять утра не слишком рано?
Он хотел сказать «восемь», но вовремя сдержался.
– О, ни в малейшей степени. Мы встаем с солнцем.
– Уверены, что не хотите тоже поехать? Мы захватили бы Молли и детей, – вежливо предложил он.
– Господи, нет, но все равно спасибо. И за мой выигрыш тоже.
Миссис Фостер похлопала по карману юбки, куда положила переданные Даффом банкноты.
– Серые кобылки всегда приносят мне удачу. И я позабочусь о том, чтобы Аннабел была готова к десяти, лорд Дарли. О, смотрите! Видите, чему она выучилась на сцене? Строить преуморительные гримасы! Не капризничай, дорогая. Солнце и свежий воздух могут творить чудеса. Погоди и увидишь. И поблагодари лорда Дарли за приглашение. Пфф! Можно подумать, у тебя язык отнялся! Ну так вот, милорд, мы благодарим вас, даже если моя дочь забыла о хороших манерах.
– О, не за что, миссис Фостер. Поверьте, я очень рад. – Дафф поймал взгляд Аннабел и улыбнулся. – До завтра, – пробормотал он с поклоном и направился к двери.
– Мама, ради всего святого, – прошипела Аннабел после его ухода. – Может, ты прекратишь навязывать меня маркизу! Это так унизительно!
– Глупости, дорогая. Этот человек на седьмом небе оттого, что ты согласилась составить ему компанию. Верно, Молли? – с улыбкой спросила миссис Фостер, повернувшись к своей
