относился к себе слишком всерьез и обладал завидным чувством юмора. Он мог безжалостно подшучивать над другими, но и над собой тоже умел посмеяться.
– Полагаю, вы хотите спросить, что я знаю о Харроу? – спросил Хант.
– Да.
– В свете недавних событий ваше стремление навести о нем справки несколько напоминает попытку запереть дверь после того, как дом уже ограбили. И я должен добавить, что ничего не могу доказать. Но обвинения, которые выдвигают Ланемы против Харроу, достаточно серьезны, чтобы их следовало принять к рассмотрению.
– Что за обвинения? – прорычал Кев.
– До того как построить клинику во Франции, Харроу женился на старшей дочери Ланемов Луизе. Говорят, она была необыкновенно красива, немного избалована и своевольна, но в общем и целом – отличная партия для Харроу. За ней давали большое приданое, к тому же отец семейства имел весьма полезные связи.
Хант полез в карман сюртука и достал тонкий серебряный портсигар.
– Не желаете? – спросил он, предлагая Кеву сигару.
Кев покачал головой. Хант вытащил сигару, ловко отщипнул кончик специальными щипцами и чиркнул спичкой. Конец сигары загорелся красным, когда Хант глубоко затянулся.
– Если верить Ланемам, – продолжил Хант, выдыхая ароматный дым, – за год брака Луиза изменилась. Она стала покорной, очень тихой и абсолютно безучастной ко всему, что раньше вызывало у нее живой интерес. Когда Ланемы выказали свою озабоченность Харроу, он заявил, что все изменения в ней свидетельствуют лишь о наступившей зрелости и удовлетворении от семейной жизни.
– Но они в это не поверили?
– Нет. Однако когда они спросили об этом Луизу, она заявила, что счастлива, и попросила их не вмешиваться. – Хант вновь затянулся сигарой и задумчиво посмотрел вдаль, туда, где огни города светились в ночном тумане. – Во время второго года брака Луиза стала быстро угасать.
Кев похолодел, услышав слово «угасать». Так обычно говорят о людях, страдающих от неизлечимой болезни, которую врачи не могут диагностировать и понять.
– Она стала слабой, меланхоличной и все больше времени проводила в постели. Ничего не помогало. Ланемы настаивали на том, чтобы Луизу лечил их семейный врач, но и он не мог найти никаких телесных недугов, никаких физических причин для ее болезни. За месяц она сошла в могилу. Ланемы винили в ее смерти Харроу. До замужества Луиза была здоровой и жизнерадостной девушкой, а тут – всего два года брака, и ее не стало.
– Иногда такое случается по естественным причинам, – заметил Кев, чувствуя потребность выступить в роли адвоката дьявола. – Не обязательно в ее смерти виновен Харроу.
– Не обязательно. Но именно реакция Харроу на ее смерть убедила Ланемов в том, что Харроу причастен к ее смерти. Он был слишком сдержанным. Бесстрастным. Несколько крокодиловых слез на публику, и все.
– И после этого он уехал во Францию с деньгами, что получил в качестве приданого?
– Да. – Хант повел широкими плечами. – Я презираю сплетни, Меррипен, но Ланемы уважаемые люди и не склонны драматизировать. – Нахмурившись, он стряхнул пепел через край балюстрады. – И, несмотря на все то хорошее, что, как говорят, Харроу сделал для своих пациентов, я не могу не чувствовать, что с ним что-то не так. Что-то такое, чему я не нахожу определения.
Кев испытал огромное облегчение, услышав от Ханта, человека, которого он уважал и ценил, отголосок его собственных опасений.
– Харроу вызвал у меня те же чувства, когда я впервые его увидел, – сказал он. – Но никто моих чувств к нему, кажется, не разделяет.
Во взгляде Ханта сквозила ирония.
– Да, – с усмешкой сказал он, – этот случай не первый, когда я не разделяю мнение большинства. Но я думаю, у всякого, кому небезразлична мисс Хатауэй, есть повод для озабоченности.
Глава 15
К утру Меррипен уехал. Он выписался из «Ратледжа», оставив записку, что поедет один в имение Рамзи.
Уин проснулась в смятении. На душе у нее было тяжело, она чувствовала себя усталой и измученной. Меррипен слишком долго был неотъемлемой частью ее самой. Он жил в ее сердце, он был ее плотью, ее душой. Отпустить его сейчас – все равно что отрезать от себя кусок. И все же другого выхода не оставалось. Меррипен сам не оставил ей выбора.
Она умылась и оделась, с помощью горничной уложила волосы. Никаких серьезных разговоров ни с кем из членов семьи не будет, решила она. Не будет ни слез, ни сожалений. Она выйдет замуж за доктора Харроу и будет жить вдали от Гемпшира. В другой стране. Вдали от Меррипена. И она попытается найти успокоение в том, что между ними пролягут сотни и сотни миль. Иначе жизнь ее стала бы совсем невыносимой.
– Я хочу выйти замуж как можно быстрее, – сообщила она Джулиану тем же утром, когда они пили чай в семейных апартаментах Хатауэев. – Я скучаю по Франции. Хочу вернуться туда без промедления. В качестве вашей жены.
Джулиан улыбнулся и прикоснулся к ее щеке своими ухоженными пальцами.
– Хорошо, дорогая. – Он взял ее руку в свою и провел большим пальцем по костяшкам ее пальцев. – У меня есть кое-какие дела в Лондоне, и я приеду к вам в Гемпшир через несколько дней. Там мы все и спланируем. Мы можем обвенчаться в часовне поместья, если желаете.
В часовне, которую перестроил Меррипен.
– Прекрасная мысль, – ровным голосом сказала Уин.
– Сегодня я куплю для вас кольцо, – сказал Джулиан. – Какой камень вы бы хотели? Сапфир под цвет ваших глаз?
– Любой камень на ваш вкус. Не сомневаюсь, что мне понравится ваш выбор. – Уин позволила ему задержать ее руку. Они оба молчали. – Джулиан, – пробормотала она, – вы еще не спросили о том, что… что произошло между мной и Меррипеном вчера вечером.
– В этом нет необходимости, – ответил Джулиан. – Главное – результат, а результат меня более чем удовлетворяет.
– Я… Я хочу, чтобы вы понимали, что я буду вам хорошей женой, – серьезно сказала Уин. – Я… Моя былая привязанность к Меррипену…
– Со временем все забудется, – тихо сказал Джулиан.
– Да.
– И предупреждаю вас, Уинифред… Я буду прямо-таки биться за ваши симпатии. Я стану вам таким преданным, таким великодушным мужем, что в вашем сердце не окажется места ни для кого, кроме меня.
Она подумала, не поднять ли вопрос о детях, хотела спросить его, может ли он со временем смилостивиться и позволить ей родить ребенка, если ее здоровье позволит, Но, насколько она знала Джулиана, он был не из тех, кто легко меняет свои решения. И она не была уверена в том, что дети сделают ее брак более счастливым. Она была в ловушке.
Какая бы жизнь ни ждала ее, она постарается извлечь из нее лучшее.
Два дня ушли на сборы. На третий день семейство отправилось в Гемпшир. Кэм, Амелия, Поппи и Беатрикс ехали в первом экипаже, тогда как Лео, Уин и мисс Маркс были во втором. Они отправились в путь еще до рассвета, чтобы приехать в Гемпшир до наступления темноты – ехать предстояло двенадцать часов.
Один Бог знает, какие разговоры велись во втором экипаже; Кэм лишь надеялся на то, что присутствие Уин не позволит Лео и мисс Маркс вцепиться друг другу в глотки.
Беседа в первом экипаже, как и ожидал Кэм, велась весьма оживленно. Его и трогал, и забавлял тот энтузиазм, с которым Поппи и Беатрикс начали компанию по выдвижению Меррипена на роль первого кандидата в мужья Уин. По наивности девушки считали, что единственное, что мешает Меррипену предложить руку и сердце их сестре, – это отсутствие средств.
–…так что, если ты дашь ему немного своих денег, – горячо говорила Беатрикс.
–…или если Лео отдаст ему часть своего состояния, – предлагала Поппи. – Лео все равно его промотает…
– Надо дать Меррипену понять, что это будет приданым Уин, – сказала Беатрикс. – Чтобы не задеть его гордость…
– И много денег им не понадобится, – заявила Поппи. – Большие особняки и дорогие экипажи не представляют особой ценности для них обоих.
– Подождите, вы обе, – сказал Кэм, вскинув руки, словно хотел себя защитить. – Проблема куда сложнее. Дело не только в деньгах, и… да перестаньте вы трещать хоть на минуту и послушайте меня. – Он улыбнулся, переводя взгляд с одной пары глаз на вторую. Сестры смотрели на него с тревогой и надеждой. Его умиляла их озабоченность судьбой Уин и Меррипена. – У Меррипена достаточно средств, чтобы обеспечить им с Уин безбедное существование. Он очень хорошо зарабатывает как управляющий поместьем. Но помимо этого, у него есть неограниченный доступ к счетам лорда Рамзи.
– Тогда почему Уин собирается выйти за доктора Харроу, вместо того чтобы выйти за Меррипена? – в недоумении воскликнула Беатрикс.
– По причинам, которые Меррипен не хочет называть, он считает, что не будет для нее подходящим мужем.
– Но он любит ее!
– Любовь не решает всех проблем, Беатрикс, – нежно сказала Амелия.
– Ты сейчас говоришь так, как, наверное, говорила бы наша мама, – с улыбкой заметила Поппи. Беатрикс выглядела раздосадованной.
– А что бы сказал на это ваш отец? – спросил Кэм.
– Он пустился бы в долгие философские рассуждения о природе любви, и ни к каким практическим выводам его изыскания не привели бы, – сказала Амелия. – Но слушать его было бы очень интересно.
– Мне все равно, что там за сложности, – сказала Беатрикс, – я лишь знаю, что Уин должна выйти за Меррипена. Ты не согласна, Амелия?
– Это не наш выбор, – ответила Амелия. – И не выбор Уин тоже, если только этот упрямец не предложит ей альтернативу. У нашей сестры связаны руки. Она бессильна что-либо предпринять, пока Меррипен не сделает ей предложение.
– Разве не было бы справедливее, если бы леди могли
