от всего того, что могло выйти наружу в этих поисках. Глупость, ведь он ее едва знал. Натаниэль глубоко вздохнул и постарался улыбнуться самой радушной улыбкой, на которую только был способен. Спасибо случаю, она теперь стала их гостьей.
– Надеюсь, вы хорошо спали?
– Достаточно хорошо.
А он спал отвратительно, и даже самый здравомыслящий мужчина мог бы подвергнуться осмеянию, если рассказать о том, что ему снилось. Любой мужчина потерял бы голову при виде этих ног и прекрасных лодыжек мисс Монтини. Натаниэль ворочался и не спал всю ночь. В те несколько минут, которые он по-настоящему спал, ему снились ее поцелуи и сверкающие глаза. Неудивительно, что он проснулся в отвратительном настроении.
– Вы удовлетворены вашей комнатой?
– Вполне удовлетворена.
Он смотрел на нее и пытался не вспоминать сны, в которых восхитительная мисс Монтини целовала его. Как же сложно это было сделать!
– А завтрак? Вы удовлетворены завтраком?
– Он был восхитителен.
– А как погода, мистер Харрингтон?
– Что?
– Спрашиваю, как погода? – Габриэла обернулась к нему и вызывающе посмотрела ему в глаза. – Полагаю, что следующей темой, не имеющей отношения к делу, должна быть погода, не правда ли?
– Не имеющей отношения к делу? – Натаниэль удивленно смотрел на Габриэлу. Да что было в этой женщине такого удивительного, способного свести его с ума, желать ее и падать перед ней на колени?
Легкая понимающая улыбка появилась на ее лице, будто бы она знала, о чем он думает. Чертовка! Отлично, они оба будут играть в одну и ту же игру.
– Едва ли я могу назвать этот весенний день прекрасным, мисс Монтини.
Она хмыкнула.
– Такой же день, как и все остальные, на мой взгляд.
– Не совсем. Сегодня должно быть облачно и дождливо, туманно и холодно. Но сегодня солнце светит, птички поют, цветы цветут… – Натаниэль оперся о стол графа и улыбнулся Габриэле. – Правда, мисс Монтини, «Что может быть чудесней дня в июне?»[1] .
– Поэзия, мистер Харрингтон? – Габриэла усмехнулась. – Никогда не предполагала, что вы такой романтик, любящий поэзию.
– Я считаю, что есть очень много вещей, которых вы обо мне не знаете. ~– Он приподнял брови и стал похож на хулигана.
– И много таких, о которых я знаю. – Она села в кресло и пристально посмотрела на него. – Например, я предполагаю, что вы мужчина, который не затрудняет себе жизнь анализом фактов, которые лежат прямо перед ним.
– Что вы подразумеваете под этим?
– Во-первых… – Габриэла самодовольно улыбнулась, – сейчас только май.
– А вам не понравилась строчка? – Натаниэль придал своему голосу нарочитую серьезность. – Я не могу поменять названия месяцев, если мне вздумается так сделать.
– Вы можете делать что угодно. Вы просто-напросто процитировали одну поэтическую строчку в надежде очаровать меня, потому что большинство женщин от подобных поэтических излияний упали бы к ногам такого красивого, привлекательного мужчины. Мужчины, который привнесет в их жизнь рассказы о сокровищах и приключениях.
Натаниэль ухмыльнулся.
– Вы считаете меня красивым?
Ее глаза от волнения широко открылись при мысли о том, что она только что произнесла и в какую ловушку попалась. И яркий румянец вспыхнул на ее лице. Она быстро отвернулась и сосредоточила свое внимание на письмах, лежащих на столе.
– Боже мой, мистер Харрингтон, зеркало лучше докажет вам мою правоту, и не делайте вид, что вы удивлены, – пробормотала Габриэла.
– Никогда не замечал, – засмеялся Натаниэль. – Ваша наблюдательность шокирует меня.
– Хм…
– Мне лестно, что вы даете мне такие высокие оценки.
– Я не думаю о вас так возвышенно! – еле слышно пробормотала Габриэла, она лихорадочно перебирала бумаги перед собой. – Я вообще о вас не думаю.
– Вы думаете, что я красив.
– Это было маленькое наблюдение, – произнесла она, пожав плечами. – Это ничего не значит.
Натаниэль улыбнулся еще шире:
– Вы также считаете меня привлекательным.
– Я этого не говорила. – Она успокоилась и взглянула на него холодным взглядом. – Я говорила обобщенно о мужчинах, ведущих жизнь подобно вашей.
– Чепуха, Габриэла, – рассмеялся Нат. – Вы считаете меня красивым и привлекательным.
– Я, конечно, больше…
– Давайте заключим соглашение. – Натаниэль подошел к ней. – Я тоже нахожу вас привлекательной и довольно красивой.
– Я абсолютно не удивляюсь вашим словам.
Он поморщился.
– Но вы не протестуете против моих слов о вашей красоте?
– Это прозвучало бы глупо. Я прекрасно осведомлена о своей внешности. Поэтому ваши слова ничего не значат.
– Они многое значат для большинства женщин.
– Я не принадлежу к большинству женщин.
– Нет, конечно, нет. – Натаниэль кивнул. – Большинство женщин не стали бы воспринимать комплимент так, будто это оскорбление.
– Вы правы, – Габриэла сердито взглянула на него, – это было грубо с моей стороны. Спасибо вам за комплимент. Мистер Харрингтон, это было очень мило. Видите, я люблю лесть.
Он фыркнул, потом рассмеялся. Габриэла поднялась с кресла.
– Вы даже представить себе не можете, как чудесно знать, что джентльмен, – она скептически посмотрела на него так, будто задавала ему вопросы на допросе, – думает, что я красива.
– Действительно, вы прекрасны. – Нат угрюмо кивнул.
Габриэла скрестила руки на груди.
– Так почему же это действительно так отравляет мне жизнь?
– Ну… – Он скромно пожал плечами. – Один всегда делает то, чего желает другой.
Она прищурилась.
– Клянусь, я буду рыдать в подушку каждую-каждую ночь, если не буду уверена в том, что вы считаете меня красавицей.
Натаниэль ухмыльнулся.
– Вам не обязательно говорить с таким сарказмом.
– Я не могу представить худшую из бед, чем мысль о том, что вы не считаете меня прекрасной.
Он засмеялся, но она будто не замечала этого.
– А теперь, я думаю, настало время опять подискутировать об огне в моих глазах, о моем идеальном профиле, обо всем том, о чем, если я ничего не упустила, мы с таким восторгом говорили прошлой ночью. – Габриэла аккуратно сложила бумаги на столе в стопку. – Это письма моего брата. Я прочла их несчетное количество раз, но, думаю, вам необходимо сделать то же самое. Вы, возможно, увидите в них то, что упустила я. В них вы найдете имена четырех мужчин, включая вас и вашего брата. На что вы смотрите?
– На ваши губы, Габриэла. – Взгляд Ната метнулся к ее губам. – Мы не обсудили ваши губы.
– Да-да, губы, нуждающиеся в… – Она легко постучала пальцами по нижней губе, словно не желала дать вылететь словам.
Натаниэль улыбнулся.
– Молящие о поцелуе? Да, именно эти губы.
Она уставилась на него, затем посмотрела куда-то в окно на небо.
– Отлично. – Габриэла сделала шаг в его сторону, закрыла глаза и приподняла подбородок. – Давайте, Натаниэль.
Он посмотрел на нее сверху вниз и хмыкнул.
– Что давайте?
Ее глаза остались закрытыми, но она нетерпеливо повела плечами.
– Целуйте меня. Это ведь все, что вы хотите сделать со мной. Вперед, давайте же!
Он еле сдержал смех.
– Сейчас?
– Да, конечно, сейчас. – Она открыла глаза. – Я боюсь, что мы никогда не приступим к поискам и работе, если вы не получите желаемого и будете думать только о моих губах.
– Я думаю не только об этом, – улыбнулся Натаниэль.
Габриэла пожала плечами:
– А это, мистер Харрингтон, не моя проблема… Ну, так я жду. Давайте же.
– Время терпит, – тихо сказал Нат и оглядел ее. Благоприятное стечение обстоятельств. Но только дурак на это согласится. – Даже не припомню, когда в последний раз видел такую соблазнительную… женщину. Но… думаю, мне придется отказаться от вашего любезного предложения.
– А-а, так, значит, нет. Вы отказываетесь?
– Нет, почему же, я собираюсь вас целовать, и много-много раз, но не в данный момент.
– Не говорите глупостей. Это ваш шанс, и я предупреждаю вас, Натаниэль, другого такого не будет. Сейчас. – Она приблизилась к нему настолько, что смотрела прямо на его губы, и приподняла голову. – Давайте сделаем и покончим с этим раз и навсегда.
Он засмеялся:
– Моя дорогая Габриэла, поцелуй – это не такая вещь, которую можно сделать один раз и успокоиться. Это не прием пилюли. Это не прием невкусного лекарства, которым можно излечиться от болезни.
– Я знаю об этом.
– А вы уверены, что вас когда-то целовали до меня?
– Ну конечно, меня целовали, – резко произнесла она, – много-много раз.
Натаниэль нахмурился.
– Правда?
Габриэла снова покраснела, и он подумал, что есть что-то притягательное и странное в том, как эта слишком уверенная в себе девушка так легко смущается и краснеет.
– Я не ребенок.
Он мог заключить пари на свою последующую большую находку, что ее никто не целовал. А если и делал это, то не совсем умело.
– Габриэла. – Нат остановился напротив нее. – Поцелуй – это только начало. Поворотная точка в отношениях людей. И поцелуй должен дарить вам ощущение чудесного продолжения.
Она помотала головой.
– Вы не согласны?
– Нет. Поцелуй – это…
– Да? – Он с интересом смотрел на нее.
– Это… – Габриэла растерянно приподняла плечи. – Это кратковременная потеря контроля над собой и над чувствами. Да, вот что это. И еще это всего лишь отзвуки наших инстинктов.
– О, дорогая
