Габриэла, – Нат печально покачал головой, – может быть, вас и целовали в прошлом, но, очевидно, не тот человек или не так, как нужно это делать с прекрасной девушкой. Поцелуй – особенно первый поцелуй – нужно смаковать и наслаждаться им. Он запоминается навсегда.
Габриэла приподняла бровь.
– Хватит слов. Так вы готовы принять мой вызов?
– О, я, конечно, готов к поединкам, – почти прошептал Натаниэль и пристально посмотрел на нее. – Но мне не нравится, что вы пытаетесь мною командовать. Все же это и моя прерогатива.
– У вас нет выбора, – заключила Габриэла.
– Выбор есть всегда. – Натаниэль заколебался на мгновение. – Но для того чтобы поцеловать вас, я должен, во-первых, подойти к вам очень близко. – Он приблизился настолько, что увидел неуверенность и страх в ее глазах. – Это нужно для того, чтобы вы оказались в моих объятиях.
– Не возражаю. Продолжайте.
Он обхватил ее талию и нежно придвинул ближе к себе.
– Я должен видеть ваши глаза, ваши бездонные голубые глаза, способные притягивать к себе мужчин, ошеломленных вашей красотой. Потерянных, если хотите.
– Глупости, – слабо произнесла Габриэла. – Обычные голубые глаза.
– Нет ничего обычного в ваших глазах. Когда я приближаюсь к вам, они становятся цвета горного озера, спокойной воды перед штормом. Ваши глаза таят секреты, обещания наслаждения.
– Какой вздор. – Ее руки скользнули по его груди, затем обвились вокруг шеи.
Нат сдержал улыбку.
– Затем мой взгляд опускается на ваши губы… – Он смотрел на ее рот. Ее нижняя губа нервно дернулась, как это уже случалось однажды, и его живот непроизвольно сжался. – Дайте мне мгновение для того, чтобы подумать о предвкушении предстоящего поцелуя. О том, что ваши губы созрели для этого, они хотят этого так же, как и я. Какие они на вкус? Как сладкие, только что собранные ягоды? Смогу ли я от них захмелеть, как от шампанского? Предчувствие, Габриэла… Предвкушение первого поцелуя – самое главное.
Она тяжело дышала. Их взгляды встретились.
– Боже мой, какой бред.
– А затем я наклонюсь к вам, пока не окажусь на одном уровне, и пока наши запахи не сольются в один.
Габриэла уже чувствовала его дыхание на своих губах.
– Вы пахнете… свежо и немного похоже на лаванду… С тонким привкусом чего-то еще. Чего-то экзотического, неизвестного, но все равно восхитительного и совершенно неотразимого.
– О… – Это не было словом, только призвуком, соскользнувшим с ее губ против воли. Габриэла прикрыла глаза.
– И лишь в этот момент вы должны быть готовы к нему…
– Да…
Ее грудь прижималось к его груди так сильно, что он чувствовал ее всю. А она, очевидно, не понимала, что происходит. Но он понимал.
– Заканчивайте…
Он получил ее. Она хотела его так же сильно, как он хотел ее. И он не мог вспомнить, когда он хотел женщину так сильно, как теперь. Но он понимал, что одного поцелуя Габриэлы Монтини ему будет явно недостаточно.
– Еще ближе, – прошептал Натаниэль и вздохнул так глубоко, будто потерял над собой контроль. – Но вы знаете, без лунного света это будет совсем не тот поцелуй, который вы мне обещали.
Он выпустил ее из своих рук, она пошатнулась. Он отстранился, не обращая внимания на ошеломленное выражение ее лица, и, вернувшись к столу, сел в кресло.
– Итак, теперь можно разобраться и с письмами.
Габриэла вздохнула так, будто ей не хватало воздуха.
Он заплатит за это.
Натаниэль же усмехнулся про себя. Он не мог больше ждать.
Глава 7
– Вы… Вы… вы! – Габриэла чувствовала себя так, будто кто-то ударил ее по лицу или облил с головы до ног холодной водой. Она хотела, чтобы Нат видел, насколько она ошеломлена и шокирована его поведением. Даже если бы она действительно хотела его поцеловать, чего никогда не было и никогда не будет, это было унижением. Несмотря на то, что его поведение было трусливым и подлым.
– Натаниэль Харрингтон, вы заносчивый негодяй!
– Ну-ну, Габриэла, следите за своей речью! – Он перебирал письма на столе с таким спокойным выражением лица, будто бы ничего и не происходило в последние две минуты. Будто бы она и не говорила ничего. Будто бы ее здесь не было!
Габриэла чувствовала, что ненавидит его, Что хочет убить его. Медленно убить.
Она сжала кулаки и проговорила:
– Мои извинения, Натаниэль.
– Принято.
– Я правда извиняюсь, что…
Он улыбнулся благосклонно:
– Не стоит.
– …что вы такая высокомерная скотина!
Он наконец-то поднял на нее взгляд, полный простодушия.
– Не пойму, почему вы все еще смотрите на меня так, будто хотите поцеловать.
– Я на вас не смотрю! – четко произнесла Габриэла.
– Моя дорогая, если бы у людей была способность убивать взглядом, я бы уже лежал здесь под дверью мертвый, сраженный наповал выстрелом в сердце. Вы так смотрите на меня…
– Это была бы ужасная трагедия.
– Я рад, что вы так думаете.
– Нет, быть убитым взглядом – это слишком быстрая смерть. – Она облокотилась на стол. – Нет… Вы заслуживаете чего-нибудь более, более медленного. Например, быть растянутым между деревянными кольями на верхушке горы в Африке, висящим под палящим солнцем и поедаемым муравьями.
Нат приподнялся.
– Привязанный, говорите?
– Да, под тропическим, сжигающим солнцем, покрытый волдырями и ожогами.
Он тоже облокотился на стол и улыбнулся, глядя Габриэле в глаза.
– О, и я, конечно, был бы голым?
Голым? Тотчас же перед Габриэлой возникла картинка с обнаженным Натаниэлем Харрингтоном на холме. Не то чтобы она вполне знала, как выглядят обнаженные взрослые мужчины в такой позе, растянутые на кольях, но, даже исходя из ее ограниченного опыта от общения со скульптурами в музеях, картинка с голым Натаниэлем получилась очень яркой. Габриэла отвернулась.
– Или пусть бы вас разорвали на кусочки дикари в джунглях Южной Африки.
– Да, но ведь дикари сперва разорвут на мне одежду на мелкие кусочки, а потом уж меня, вы об этом подумали? – Натаниэль развлекался, и блеск в глазах выдавал это.
Опять обнаженный Натаниэль Харрингтон возник у нее в воображении. Дикари стягивают с него одежду, скидывают последние лохмотья, оставшиеся после долгого перехода по джунглям… Габриэла вздрогнула и помотала головой.
– Или… или… желаю вам быть съеденным каннибалами. Да, именно того вы и заслуживаете!
– Сваренным живьем, вы имеете в виду? – Нат ласково смотрел на нее. – И голым, конечно. Кто же ест человека в одежде?
– Прекратите это повторять! – Обнаженный Натаниэль Харрингтон сидел в середине огромной сковороды над огнем и был окружен огромным количеством дикарей. Габриэла резко поднялась и поправила волосы. – Сейчас же остановитесь!
– Что остановить?
– Использовать это слово!
– Какое слово?
– Вы знаете, какое слово!
Нат задумался на мгновение, покачал головой и поморщился.
– Понятия не имею, о чем вы говорите.
Габриэла вспыхнула от раздражения и нетерпения.
– Голый Натаниэль! – Господи, она только что произнесла эти два слова вместе: «голый» и «Натаниэль»! Громко и ему в лицо? – Голый! Слово было – голый! Голый, голый, голый! – Она с ужасом понимала, что не может остановиться. – И вы прекрасно это понимаете!
Он широко улыбнулся:
– Но примеры-то были ваши.
– Но вы их изменили до неузнаваемости! С… с… – Габриэла закрыла глаза и быстро помолилась о том, чтобы Создатель дал ей спокойствия, и поблагодарила его за то, что не вооружена. – Это было крайне неуместно, в высшей степени неприлично, также… слишком… интимно… и… и… – «Эротично, возбуждающе, обольстительно». Она тяжело вздохнула, поймала на себе его взгляд и произнесла с достоинством: – И некомфортно.
– Да ладно вам, Габриэла. Вы же не… – Улыбка вдруг пропала с его лица. – Господи, я смутил вас?! Почему вы снова краснеете?
– Да… – Та легкость, с которой она постоянно краснела, постоянно отравляла ей жизнь, выдавая все эмоции. Иначе никто бы даже и не догадался, насколько она смущена. Да, конечно, она была смущена! Не столько из-за его слов, сколько из-за четких картинок и ярких образов, созданных ее собственным воображением. Но все равно это была его вина.
– Простите. – Я даже предположить не мог…
– Не могли предположить? Но почему? – Слова вылетали, не дожидаясь обдумывания. – Не могли предположить, что я способна смутиться от подобных грубых и пошлых комментариев? Что не хочу, чтобы ко мне относились, как к первой встречной дешевке на улице, и требую немного уважения к себе? Потому что моя семья, мое происхождение, мои приличия не совпадают с вашими?
Натаниэль растерянно смотрел на нее.
– Клянусь вам, Габриэла, я не хотел обидеть вас! Я просто шутил, если хотите, флиртовал с вами. Я никогда не имел в виду…
– Достаточно. Замолчите, пожалуйста! – Она подняла руку и загородилась ею от Натаниэля. И почему она так разозлилась? Говоря честно, она была расстроена больше, чем смущена. Поскольку не только быстро и не к месту краснела, но и имела другую слабость – при вспышках ярости не умела сдерживать свои слова и мысли, держать рот на замке. Неудачная трещинка в цельном характере. – Я тоже должна извиниться. – В конце концов, разница между их семьями, их жизнями и привела ее к этому дому вчерашней ночью. Да, она испытывала угрызения совести, чувство обиды и даже зависти. Но это было глупо. Жизнь – как раздача карт, одним выпадают одни козыри, другим
