— Как Морт выследил меня? — спросил он.
— В горах Крита на тебя началась настоящая охота. Через несколько, дней они были уверены в том, что ты утонул — все это я узнала позже. Но Морт продолжал проверять каждую вторую улочку — от него ничего не ускользает, — в конце концов он вычислил тебя, когда в голову ему пришла мысль о грузовом судне, которое вышло из Ситии на следующее утро, после того как ты ускользнул от них в горах. Потом они засекли тебя с самолета где-то на алжирском побережье, потеряли и вновь нашли тебя в Оране. — Нагнувшись, она откашлялась. — А потом ты, идиот, отправил это письмо из Марселя.
— А что ты делала все это время, пока я развлекался в Африке?
— После моего провала в Ви они отправили меня назад в Брюссель, пока не напали на твои след. Я уже была на пути к Марселю, когда ты, подстрелив Морта, исчез. Потом они узнали, что ты звонил в эту гостиницу в Эксе, и предположили, что ты направляешься в Ноенвег, поэтому меня перебросили туда. Ты добрался быстрее, чем они ожидали. — Ее нога в чулке скользнула под отворот его штанины. — Но из тебя никогда не получится agent clandestin.
— Да?
— В Ноенвеге ты встал со своим биноклем прямо напротив солнца. Лу увидел отблеск. Они предположили, что ты захочешь обыскать дом, и оставили там меня, чтобы я схватила тебя, поскольку я была единственной, кого ты не видел на крыльце. Они вернулись в горы с потушенными фарами. Я знала, что они после Ви не доверяют мне, что не уедут слишком далеко, чтобы не дать мне возможности предупредить тебя. Я так обрадовалась, когда тот грузовик спугнул тебя. И я никак не ожидала, что ты вернешься.
— Я совсем не удивился, увидев там тебя.
— Я чуть не убила Джека, когда он избил тебя, но я была в таком смятении. Тогда у меня в голове еще не было плана. Но в конце ты стал упоминать то, о чем я говорила тебе и что было правдой. Это никак не входило в ту роль, которую я должна была разыгрывать перед тобой — ты говорил о моем муже и прочее, — и я знала, что они скоро убьют меня. И я боялась, что ты расскажешь им о Поле.
— А что тебе Пол?
— Ничего, кроме того, что он твой друг. Но я понимала, что, как только они схватят его, вам обоим конец.
— Почему?
— Вы единственные, кому известно, что произошло. Разделавшись с вами, они сразу бы оказались в полной безопасности.
— А как с тобой?
— Я даже не знаю, зачем ты им… это мой шанс, на который я рассчитываю. Мне нечего разоблачать, кроме того, что мне известно по слухам.
— Я все расскажу тебе.
— Давай оставим это, найдем Пола и исчезнем — прошу тебя.
— И позволим им спокойно жить?
— Ну и что? Давай и сами жить, а не копаться в их грязных делах.
— Кому было нужно посылать атомную бомбу в Тибет?
— А, это та самая история, которую, как предполагалось, ты будешь рассказывать, это то, что, как они говорили, ты мог рассказать мне. Это была твоя роль.
— Господи, но ведь так и было, Клэр, я видел это.
— Это идиотизм! Кто отважится на такое?
— Возможно, они думали, что это обойдется без последствий или же будет локализовано. Средство для оказания давления на китайцев, чтобы выгнать их из Тибета, хитроумная победа над распространившимся в мире призраком коммунизма.
— Кого бы они обвинили?
— Может, китайцев? Не знаю. Или русских, или индусов, или нас…
— Я никогда еще в своей работе не сталкивалась с подобным замыслом. Когда ты рассказал мне об этом в Афинах, я поверила тебе только наполовину. — Она подергала свои короткие волосы. — Но ведь я никогда не понимала, что происходит. Они наверняка не рассказали бы мне.
— А что такое Ноенвег?
— Укромное место для встреч. Я раньше никогда не знала о нем. Там был кто-то из начальства. Должно быть, Морт позвонил ему после того, как они вышли на тебя в Марселе.
— Кто это?
— Лу. Он из округа Колумбия.
— Морт американец?
— Никто не знает, кто есть кто в этом деле.
— Я должен знать.
— Я не очень-то смогу тебе помочь. Три года я работала на них в Брюсселе как мнимый внештатный репортер, а фактически занималась сбором всякого рода информации на всех представителей ЕЭС и НАТО, кроме американцев.
— Какой информации?
— О численности и расположении войск, о переброске техники, дислокации ракет, о том, кто с кем спит и тому подобное. Я полагала, что США лишь проверяют своих сотрудников.
— Тебе было настолько все равно, что ты даже не спрашивала, на кого ты работаешь и как они используют твои сведения?
— После смерти мужа мне действительно было все равно. Я на самом деле любила его, Сэм.
— Никто не сомневается в этом.
— Год спустя после того, как умер Тим, я все еще не могла оправиться и по-прежнему ненавидела тех, кто его убил. В «Times» я наткнулась на объявление о том, что требуется специалист в области международных отношений, который должен «свободно владеть иностранными языками». Французский с немецким я знала как родные, потому что я — француженка и выросла здесь.
— А в Афинах у тебя был американский паспорт.
— Он был фальшивый.
— Ты американка?
— Настоящая я? — На ее щеках обозначились ямочки. — Она была француженкой.
— Как ее звали?
— Ее больше нет, похоронили. Принимай меня такой, какая я есть.
— У тебя словно выросла новая голова.
— Я — змея, пожирающая свой хвост, милый.
— Значит, ты позвонила по этому объявлению в «Times»?
— Да, и через месяц они мне ответили. Я должна была работать в Брюсселе. Мне вскоре это наскучило, но как-то помогало забыться. Я окунулась в этот мир, в мир, где отсутствуют какие бы то ни было понятия, представления о добре и зле, где есть только какие-то одни силы и им противодействуют другие, а в основе лежит всепрощающая и всепозволяющая ненависть. Это было как раз то, что мне надо. Но прошло несколько месяцев, мои раны зарубцевались, я начала прозревать, и многое увиденное стало шокировать меня и не забывалось. Я менялась, но не подозревала насколько до того, как встретилась с тобой.
— До того как встретилась с тобой, — пропел он фальцетом. — Чушь!
— Ты не самый сексуально привлекательный мужчина в мире, Сэм. Мне очень не нравится, когда ты вот так щуришься без очков или когда ты груб, как сейчас, и думаешь, что это придает тебе мужественности. Порой ты бываешь настолько глуп, что… Кроме того, у тебя вылезут волосы. -
Протянув руку через стол, она ущипнула его за бок. — Ты станешь дряблым.
— Не отклоняйся от темы.
— Ну вот видишь, я и задела тебя за живое. У тебя совсем нет чувства юмора. Постарайся относиться к себе не так серьезно, хотя я и люблю тебя, несмотря ни на что. В самолете из Тегерана я должна была каким-нибудь образом заинтересовать тебя, чтобы выйти на Пола. Но в Афинах, в гостинице на Плаке, увидела перед собой человека, который совсем не соответствовал описанию, которое я получила. Я должна была узнать, понимаешь?
