Его руки застыли.
— Ушла. Я вспомнила, что Пьер и его компания уезжали в тот день в Канаду. Она была частью этой компании, и это все объясняло.
— Что ж, — вздохнула я, — по крайней мере мы есть друг у друга.
Он поцеловал меня в макушку, и мы, изнуренные, заснули в объятиях друг друга.
Глава восемнадцатая
Звук музыки, пластмассовые груди и Брюс Уиллис
Дело шло к Рождеству, и я страшилась его. Предстояли как минимум три рождественские пирушки, которые меня насильно заставляли посетить. Кроме того, начиналось сражение за подарки, толпы народа, оберточная бумага, продление моего кредита «Виза», песенка «Jingle Bells», выстаивание четырехчасовой очереди на почте, проверка предпраздничных контрольных работ в школе, каждые пять минут по радио звучала Last Christmas в исполнении дуэта Wham, будь проклята эта песня, и в кульминации всего — собственно Рождество в доме родителей с борьбой за пульт от телевизора. По крайней мере Ноэль возвращался домой. Ради его приезда пережить все остальное почти стоило. Я упаковывала подарки, когда зазвонил телефон.
— Алло?
— Эмма. — Треск, треск…
— Алло?
Я встряхнула телефон, как обычно поступала при плохой связи. Это не помогло, но я почувствовала, что не бездействую.
— Эмма. — Треск, треск. — Это я, Ноэль.
— Ноэль, это ты? — Треск, пи — ип, треск.
— Связь такая. — Треск, треск, треск…
— Ноэль, о боже! Откуда ты звонишь? Так приятно слышать твой голос! — Пи — ип. Черт бы побрал эту связь. — Гоа. — Пи — и–и — и–и — п.
— У тебя все хорошо? — Треск, треск, треск… — Когда ты приезжаешь домой?
— Эм, я не приеду. — Треск, треск, треск… Скажи. — Треск, треск. — Что… — Треск, треск. — Прости. Я бы…
— Треск. — Но я позвоню в… — Треск. — …день.
— Что? — Пи — и–и — и–и — п. — Ты не приедешь домой? — Мое сердце упало.
— Я… — Треск… — …время. — Треск… — Люблю тебя. — Треск. — Я в… — Треск.
— Ты что?
— В порядке!
— Я тоже люблю тебя! — прокричала я.
Связь прервалась.
— Черт возьми!
Как я скажу такое родителям?
«О Ноэль, пожалуйста, вернись домой!»
Сначала я расстроилась, затем разозлилась, а после сильно разозлилась. Он позвонил мне и обрушил на меня дурные новости, и теперь мне приходилось обрушить их в свою очередь на головы родителей. Один Бог знал, что он делал на Гоа, а мне теперь принимать на себя родительский гнев.
«Похоже, лишь это мне и под силу».
Я решила сбросить этот груз с себя как можно скорее. Я приготовила себе глинтвейн и набрала номер родителей.
«Долбанное Рождество».
Но нет худа без добра. Кло, Том, Шон и я собирались в Керри, чтобы встретить Новый год с Энн и Ричардом.
Я ждала этой поездки с большим нетерпением. Я скучала по ним и не могла дождаться, когда увижу их дом. Да и просто хотелось выбраться из Дублина. Поездка будоражила меня, поэтому я пыталась настроиться на нужный лад. Таково было мое желание, но реальность оказалась несколько иной. Том владел компанией, занимающейся оформлением, а это означало, что он собирался закатить корпоративное веселье по случаю Рождества. Клода попыталась соблазнит нас на это событие.
— Будет здорово, — пообещала она.
Я не хотела идти и открыто жаловалась. Кло приказал мне закрыть рот. После поездки в Париж прошел месяц и, как только мы вернулись в Дублин, необщительная часть меня снова заняла лидирующие позиции. И Кло была по горло сыта таким поведением.
Шон не возражал — он пребывал в подходящем для вечеринки настроении. Он познакомился с какой — то девушкой из Нью — Йорка, которая два месяца работала в его журнале. Это была типичная управленка — высокая блондинка с большой грудью. Короче говоря, кошмар для большей части женщин. Несмотря на его клятву не заводит романов с коллегами по работе, он, кажется, был сражен наповал и под любым предлогом приглашал ее погулять. Вечеринка Тома идеально подходила для этого.
Я готовилась. В дверь позвонили. Я помчалась по лестнице, проклиная курьера с пиццей. На пороге стоял Шон. Рано.
— Ты пришел рано, — сказала я, вытирая полотенцем волосы.
— Да, — согласился он. — У меня была поздняя встреча в городе.
— Как она прошла? — спросила я, одновременно мчась вверх по лестнице, не дожидаясь ответа.
Шон чувствовал себя как дома. Привезли пиццу, и он расплатился с курьером. Я спустилась вниз через пятнадцать минут и застала только половину пиццы. Он оторвал голову от почти пустой коробки.
— Я был голоден, — объяснил он.
Я присела и принялась доедать остатки.
— Так как прошла встреча? — снова спросила я, на этот раз все-таки желая услышать ответ.
— Хорошо. — Но его голос прозвучал безрадостно.
— Что случилось? — встревожилась я.
— Ничего, — ответил он.
Я начала раздражаться. Я знала, что Шону нужно было поговорить со мной. Я всегда чувствовала, если он что — то утаивал от меня.
— Ну? — сказала я.
— Ну, — повторил он.
«Боже, будто я разговариваю с мамой».
Я бросила на него злорадньий взгляд.
— Хорошо, — сдался он, — мой начальник вызвал меня в свой офис и спросил, не желаю ли я получить повышение. Я обрадовалась.
— О боже! Это восхитительно. Поздравляю. Что за работа?
Шон и не думал улыбаться.
— Редактор, — с несчастным видом произнес он.
— Ух ты, заботливо сказала я. — Великолепно.
— Да, — согласился он. — Дело в том, что речь идет о должности редактора нового журнала похожей тематики. Мне придется постоянно жить в Лондоне.
Я перестала улыбаться.
— Лондон, — повторила я.
— Да, — сказал он, глядя в пол.
— Лондон, Англия? — Слова вырвались сами.
— Нет, Лондон, Испания. — Он почти смеялся.
— Ух ты. — Затем я повторила слово «Лондон», потому что мне трудно было понять его смысл. К горлу
