где-то там. И у него были сообщники. Если они смогли разделаться с Розенбергом и Джейнсеном и уничтожить Томаса Каллагана, то с ней им будет легко расправиться.
Она не могла приблизиться к своей машине и не хотела брать напрокат другую. В прокате остаются записи. А они наверняка проверяют их. Она могла бы улететь самолетом, но они контролируют аэропорты. Поехать автобусом, но ей не удастся даже взять билет и войти внутрь.
После того как они убедились, что она исчезла, они будут ждать ее бегства из города. Ведь она всего-навсего дилетант, маленькая студенточка с разбитым сердцем после трагедии с ее мужчиной. Она очертя голову бросится куда-нибудь из города, и тут-то они и накроют ее.
Но в этот момент она предпочитала оставаться в городе. Здесь была масса гостиничных номеров, почти столько же аллей, забегаловок и баров, толпы людей постоянно бродили по Бурбон, Шартрез, Дофин и Ройял. Город она знала хорошо, особенно Французский квартал, где жизнь била ключом.
Она будет переезжать из отеля в отель. И до каких пор? Она этого не знала. Она не знала зачем. Просто движение казалось самым разумным действием в данных обстоятельствах. По утрам она не будет выходить на улицу, а попытается в это время спать. Будет менять одежду, шляпы и очки. Начнет курить и будет постоянно держать сигарету перед лицом. Она будет передвигаться, пока не устанет от этого, а потом может покинуть город. Это не так уж плохо — быть напуганной. Страх заставляет думать. Она будет думать и выживет.
Она хотела позвонить в полицию, но решила пока не делать этого. Ей пришла в голову мысль о звонке брату Томаса в Мобил, но что бедняга мог сделать, чтобы помочь ей в этот момент?
Позвонить декану, но разве он поверит ее рассказу о деле, Гэвине Верееке, ФБР, бомбе в автомобиле, Розенберге, Джейнсене и ее бегстве? Надо забыть о декане. Тем более она его не любит.
Может, связаться с парой друзей из колледжа, но одни говорят, а другие слушают, и теми, кто слушает, могут оказаться ее преследователи. Ей захотелось позвонить Алисе Старк, своей лучшей подруге. Алиса наверняка обеспокоена ее исчезновением и может пойти в полицию, чтобы рассказать об этом. Она решила позвонить Алисе завтра.
Набрав номер службы услуг, она заказала мексиканский салат и бутылку красного вина. Она выпьет всю бутылку, а затем сядет в кресло с поп-корном и будет смотреть на дверь, пока не уснет.
Глава 18
Не обращая внимания на проходивший транспорт, лимузин Глински выполнил головокружительный разворот и резко затормозил перед отелем «Шератон». Обе задние двери распахнулись. Глински вышел первым. За ним с сумками и чемоданами выскочили три помощника.
Было два часа ночи, и Глински, очевидно, спешил. Не останавливаясь у стойки портье, он прошел прямо к лифтам. Обогнавшие его помощники держали дверь лифта открытой. Никто не произнес ни слова, пока они поднимались на шестой этаж. Трое агентов ждали в угловом номере. Один из них распахнул дверь, и Глински ввалился в комнату без всякого приветствия. Помощники побросали сумки на кровать. Директор сбросил пиджак на стул.
— Где она? — резко спросил он агента по имени Хутен.
Агент по имени Сванк распахнул шторы, и Глински подошел к окну.
Сванк указал на «Марриот», находившийся на другой стороне улицы, через квартал.
— Она на пятнадцатом этаже, третье окно от угла, освещенное.
Глински уставился на здание гостиницы.
— Вы уверены?
— Да. Мы видели, как она входила и расплачивалась по кредитной карточке.
— Бедный ребенок, — сказал Глински, отходя от окна. — Где она была прошлой ночью?
— В «Холидей инн» на Ройял-стрит. Расплатилась по кредитной карточке.
— Вы видели кого-нибудь у нее на хвосте?
— Нет.
— Я хочу воды, — сказал он помощнику, который тут же подскочил к ведерку со льдом и загремел кубиками.
Глински сел на край кровати, сцепил пальцы и стал щелкать суставами.
— Что ты думаешь? — спросил он наиболее опытного Хутена.
— Они охотятся за ней, заглядывая под каждый камень. Она же пользуется кредитной карточкой и умрет через сорок восемь часов.
— Она совсем не глупа, — вмешался Сванк, — постригла волосы и покрасилась в черный цвет. Кроме того, она не сидит на одном месте. У нее, очевидно, нет планов покинуть город в ближайшее время. Я бы дал ей семьдесят два часа, прежде чем они найдут ее.
Глински отхлебнул воды.
— Это означает, что ее маленькое дельце попало в точку. Следовательно, наш общий друг сейчас действует очень отчаянно. Где, кстати, он?
Хутен ответил не задумываясь:
— Понятия не имеем.
— Мы должны найти его.
— Его не видно уже три недели.
Глински поставил стакан на стол и взял ключ от номера.
— Так что вы думаете? — спросил от Хутена.
— Нам привести ее сюда? — задал вопрос Хутен.
— Это будет не просто. Она может иметь оружие и подстрелить кого-нибудь, — бросил Сванк.
— Она напуганный ребенок, — сказал Глински. — И к тому же гражданский человек, а не участник заговора. Мы не можем расхаживать по округе и хватать гражданских лиц на тротуарах.
— Тогда она долго не протянет, — заметил Сванк.
— Как вы будете ее брать? — спросил Глински.
— Есть два пути, — ответил Хутен. — Взять ее на улице или пойти за ней в номер. Я смогу проникнуть в ее комнату за десять минут, если пойду прямо сейчас. Это совсем не трудно. Она не профессионал.
Глински медленно ходил по комнате, и все смотрели на него. Он взглянул на часы.
— Я не склонен к тому, чтобы брать ее. Давайте часа четыре поспим и встретимся здесь в шесть тридцать. Утро вечера мудренее. Если вы сможете убедить меня в необходимости схватить ее, я приму такое решение. О’кей?
Они послушно кивнули.
Вино сделало свое дело. Она задремала в кресле, затем перебралась на кровать и крепко уснула. Звонил телефон. Покрывало свесилось на пол, а ноги лежали на подушках. Телефон надрывался, а глаза не раскрывались. Рассудок был погружен во тьму, но что-то сработало в подсознании и подсказало, что звонит телефон.
Глаза открылись, но мало что видели. Солнце взошло, свет горел, и она уставилась на телефон. Нет, она не просила будить ее звонком. Подумав секунду, она окончательно утвердилась в этом мнении. Звонили не для того, чтобы разбудить. Она села на край кровати и слушала звонки. Пять звонков, десять, пятнадцать, двадцать. Они не кончались. Если бы ошиблись номером, то звонки бы прекратились после двадцати. Это была не ошибка. Рассудок начал проясняться, и она придвинулась к телефону. Кроме администратора или, может быть, его начальника, а также кроме гостиничной службы, ни одна живая душа не знала о том, что она находится в этом номере. Она заказывала только еду и больше никуда не звонила.
Звонки прекратились. Хорошо, ошиблись номером. Она прошла в ванную, и телефон снова начал звонить. Она считала. После четырнадцатого звонка сняла трубку.
— Хелло.
