назад внедренные ЛАНЬЕ в его подкорку.
Девчонка поменьше вцепилась в полу туники, до этого так изящно расправленной, а какой-то мальчишка, подпрыгнув, повис на плече юноши, словно тот был каким-то гимнастическим снарядом. Почему та жирная самка не предупредила, что эта база кишит детенышами? Да вдобавок — неполовозрелыми. Их телепатический способности оставались скрыты до поры созревания, и внушение, так легко подчинявшее взрослые особи, не действовало на них… и, очевидно, это явление было общим для всех видов, или, во всяком случае, для этой странной расы так же, как и для сородичей Таринье. А другой защиты, иного выхода у него не было! «Вы ничего особенного не видите», отчаянно внушал он, и «Ничего не происходит», и «Возвращаемся к работе».
— Но я тебя вижу, госпожа Эпона! — пискнула самая маленькая девчонка. — Правда-правда!
Кетала — самая старшая в группе — разомкнула объятья и отступила на шаг, недоуменно тряхнув головой. С чего она взяла, будто перед ней Акорна. Это просто рослый шахтер… она прищурилась… серебряные волосы… и рог…
— Госпожа Акорна, вы не узнаете меня? — обиженно и недоуменно спросила она.
Хаджналу успех его проделки так вскружил голову, что внушение его вовсе не коснулось.
— Что вы тут верещите? Я-то знаю нашу светлую Лукию!
Заскрипев зубами, Таринье с удвоенной силой попытался воздействовать на умишки обступивших его варварят, но те только прыгали, бормоча что-то, в таком возбуждении, что, даже если бы возраст позволил им откликнуться на телепатические импульсы, успокоительная аура юноши все равно не оказала бы на них никакого влияния. И хуже того — они все явно были безумны. Они ожидали, что он станет их тискать. Они думали, будто он…
От расстройства Таринье перестал мучительно подбирать слова чужого языка. Те сами шли на язык.
— Си-илушайтье, ви, гирубые детеньиши! — прошипел он яростно. — Йя — не — есить — женищинья!
И Таринье распахнул полы своей безупречной синей туники, демонстрируя неоспоримое свидетельство тому, что он никак уж не может быть той «госпожой», которую столь самозабвенно приветствовали эти создания — как раз в тот момент, когда в штрек вбежал вызванный Гиллом охранник.
На охранника, в отличие от ребятишек, телепатические команды Таринье воздействовали, поэтому зрелище семифутового мужчины с рогом во лбу и ниспадающей на плечи серебряной гривой не показалось ему необычным. А вот то, что этот мужчина вытворял, было на лунной базе Маганос не только необычно, но и настрого запрещено.
— А вам, мистер, придется пройти со мной, — строго заметил охранник.
Глава 7
— Это Хоа, — почти неслышно выдохнул Маркель в ухо Акорне, когда они выглянули из-за вентиляционной решетки в первую из тюремных камер строгого режима — более тесных и куда лучше охраняемых, чем та, в которой держали девушку.
— Кто?
— Хо-а, — по слогам повторил юноша. — Ради того, чтобы завладеть его разработками, паломелльцы вышвырнули в космос моего… — Ему пришлось сглотнуть, — моего отца. Если бы он не попал на борт «Прибежища», все было бы в порядке. Из-за него Рушиму затапливают, иссушают, осыпают молниями и бурями, покуда колонисты не откупятся от Нуэвы Фаллоны и ее банды.
— Из-за него? — Акорна снова глянула вниз, на осунувшегося темноволосого человечка. Тот сидел, уткнув лицо в ладони. Кожа его слегка отливала желтизной, напомнив девушке о Дельзаки Ли, и оттого Акорне вдруг инстинктивно захотелось поверить ему. — Тогда почему он там, — она указала в сторону решетки, — а не наверху, с ними?
— Потому что он доверился нашим спикерам — моему отцу, и Андрежурии, и этому… Герезану. — Последнее имя прозвучало как ругательство, и в сочащемся из камеры внизу слабом свете Акорна увидала, что по лицу Маркеля катятся слезы. Юноша нетерпеливо смахнул их, и глубоко вздохнул. — Хоа не знал, что
— О-о-о! — В мозгу Акорны промелькнули чередой способы, какими можно применить это открытие. — Так вот что случилось на Рушиме?!
Маркель кивнул.
— Но как мог Хоа отдать подобную мощь в руки отступникам вроде… этих? — Теперь и она ткнула пальцем вверх.
— Это не он. Ему казалось, что на «Прибежище» он будет в безопасности… так и было бы, только вот Нуэва, и эти предатели, Герезан с Сенгратом, устроили переворот, и избавились от Первого поколения… — Маркель сглотнул.
— И твоего отца. — Акорна сочувственно приобняла его за узкие плечи. Такими упорством и верностью следовало гордиться… — Ты сбежал прежде, чем они… ну, ты понимаешь?…
Юноша кивнул.
— Они половины моего не знают о «Прибежище». Я на этом корабле могу что угодно сделать… Иной раз мне кажется, что стоило бы им устроить веселую жизнь, только не хочу погубить звездолет, и кучу ни в чем не повинного народу. Остальные, парни и девчонки Второго поколения — они, может, и поддались паломелльцам, но не умирать же им за это! Я все могу, — повторил он, — знать бы, с чего начать…
— Например, — мягко прошептала Акорна, — выдернуть мой корабль из захватов, чтобы мы могли бежать вместе?
Маркель призадумался, поглядывая вначале на девушку, потом на подсвеченную снизу решетку и скругленные стенки трубы. Акорне не казалось, что она подначивает своего нежданного спутника; скорей, подумалось ей, он обдумывал, как совершить то, о чем она попросила, и девушка покрепче обняла его за плечи.
— Можно еще как-то известить федерацию Шенджеми, что их колония подверглась шантажу. И мою родину — что меня держали в заложниках.
Маркель фыркнул, зажав рот ладонью.
— Не в заложниках, а в плену. Делать им больше нечего — выкуп с заложников собирать. Они теперь откуп с планет брать готовы.
Акорна сглотнула, радуясь, как никогда, что она вырвалась из камеры. Но Калум, беззащитный, еще сидел в тюрьме… и если хозяевам корабля не было нужды держать заложников, жизнь его в еще большей опасности, чем девушке представлялось вначале. Следовало поторопиться.
Девушка попыталась было определить для себя порядок действий, когда заметила, что Хоа пристально вглядывается в зев вентиляционной решетки. Акорна чуть подтолкнула Маркеля, указывая вниз.
— О-ой, — неслышно выдавил юноша, и попытался увести свою спутницу, однако та его остановила.
— Он ведь не виноват, что так случилось… он, кажется, болен. Думаю, они пытали его. Давай вытащим и его. Может быть, он знает, как остановить этих негодяев. Сможем мы это сделать? Пожалуйста?
Против Акорны умоляющей Маркель был беззащитен — особенно когда ее дружеские объятья, уютное тепло ее тела дарили ему любовь, без которой он обходился так долго.
— Только пусть не шумит, — пробурчал юноша.
— С этим проблем не будет, — заверила его Акорна, помогая своему спутнику открутить крепления решетки.
Хрупкое тело доктора Нгуена Хон Хоа легко протиснулось в тесную трубу, но ученый был так слаб, что это потребовало от его спасителей куда больших усилий, чем рассчитывала Акорна — хань-киянец едва цеплялся за трос, и, когда они его, наконец, вытащили, девушка поняла, почему Хоа был так беспомощен. Даже в тусклом свете из камеры видно было, во что превратились его пальцы. Сделав вид, что затягивает болты, которыми крепилась решетка, Акорна на миг коснулась рук ученого по очереди своим рогом, сквозь тонкую ткань шляпки.
