славный обед, я, пожалуй, должна вздремнуть….
Назвать ее трапезу «славным обедом» юноша не рискнул бы, но он бережно накинул на плечи девушки самогреющее одеяло, и на цыпочках вышел.
— Она спит, — сообщил он главврачу.
Потом подхватил табурет, приставил к двери и сел, скрестив на груди руки, словно заправский охранник.
К тому времени, когда навестить Акорну зашли Калум и Джонни, юноша тоже спал, склонив голову к плечу и прислонившись к двери.
— Знаешь что, — задумчиво признал Джонни, уперев руки в бока и глядя на своего протеже сверху вниз, — а из парня, пожалуй, выйдет толк. Только, — он погрозил Калуму пальцем, — не вздумай ему об этом проболтаться.
— Упаси Боже. — Калум перекрестился.
Так что они подождали, покуда Акорна не выйдет из палаты, и даже успели поймать ее стража, прежде чем тот свалится с табуретки.
Рефлекс бросил Маркеля к стене, в боевую стойку, прежде чем юноша успел проснуться окончательно.
— Ты выглядишь намного лучше, — сообщил он Акорне тоном встревоженного папаши, оправляя рубашку и приглаживая волосы. — Немного сна пошло тебе на пользу, верно?
Если Калуму пришлось отвернуться, а Джонни раскашлялся, подавляя смех, то Акорна только ласково погладила Маркеля по голове.
— Верно, — ответила она, глядя через плечо Джонни на приближающегося главврача. — Что-то случилось…
— Подождет, — отрубил инженер, подхватив Акорну под руку. — В рубке ты нужна прямо сейчас!
На самом деле внимания девушки-единорога требовал скорее гидропонный отсек. Акорна сделала все, что могла, чтобы очистить воздух.
— Сколько же газа они пустили в вентиляцию? — поинтересовалась она, расчихавшись.
— Перестарались детки, — сухо замети Джонни.
— Можно поставить временные вентиляторы, — заметил Калум, вспомнив, как они сумели очистить воздух на новообустроенной базе Маганос. — Маркель, как у вас с оборудованием?
— Это легко выяснить. — Юноша двинулся к ближайшему лифту. — Но только через центральный компьютер, в рубке.
— Тогда я иду в лазарет, — сообщила Акорна, но Калум перехватил ее.
— Нет. Ты идешь спать, — твердо заявил он. — Рог у тебя совсем прозрачный, да и сама ты не лучше.
— Остались еще больные…
— Наши медики справятся сами, — перебила ее Андрезиана, успевшая ознакомиться с отчетами врачей. — Ты и так сделала слишком много, — поддержала она Калума, — а с теми проблемами, что мы решаем сейчас, ты не в силах нам помочь.
— Например?
— В первую очередь мы должны отремонтировать «Прибежище». Затем доктор Хоа обещал поработать со своей метеорологической программой, выяснить, в силах ли он исправить ущерб, нанесенный нашим кораблем и его изобретением Рушиме… если жители планеты согласятся. — От усталости, телесной и духовной, Андрезиана словно бы постарела на много лет. — Или техническим опытом доктора Хоа, или собственным трудом мы должны вернуть долг поселенцам Рушимы. Это наша беда — не твоя.
— Но федерация Шенджеми…
— Понимает, что ситуация на планете критическая, да, — вмешался Джонни Грин, — и помощь уже идет. Но ‘Зиана права. Странники первого поколения были людьми чести. Они бы отдали все, чтобы исправить урон, нанесенный при помощи их корабля. И я горд, что их дети следуют примеру отцов.
Выслушав их, Акорна рассудила, что не будет большого вреда, если она подремет еще пару часов. А часы незаметно превратились в дни. Девушка-единорог впала в глубокий, целительный сон, от которого пробуждалась ровно настолько, чтобы потребить неимоверное количество самой питательной зелени, какую только могло предоставить ей «Прибежище».
— Еще бы на поверхность ее отправить, — беспокоился Калум. — На Рушиме царит хаос, но девочке жизненно необходимо бегать, дышать воздухом, не прошедшим регенерацию, и жевать что-нибудь, что выросло не в кювете.
— Это можно устроить, — сообщил Маркель.
Пилот слишком бдительно следил за состоянием своей подопечной, чтобы обращать внимание на ход ремонтных работ на корабле или переговоров с рушимцами.
— Хоа готов пустить в ход свое погодное чародейство, но прежде нам придется временно выселить колонистов из затопленных районов, чтобы добрый доктор мог все исправить парой карманных катаклизмов.
— Неплохая мысль, — рассеянно согласился Калум. — Так я об Акорне…
— Она должна отправиться вместе с нашими, — объяснил Маркель. — Иначе колонисты к нам на милю не подойдут. Они доверяют только Акорне. Собственно, мы надеялись, что вы с ней позволите использовать «Акадецки» для перевозки поселенцев — у них развилось острое, и вполне понятное отвращение к нашим катерам.
— Я не против, — ответил пилот. — Вот Акорна проснется, и начнем.
Калум был уверен, что долгий, беспробудный сон позволял девушке восстановить силы, растраченные ради Странников и их изувеченного корабля, и совершенно не собирался этот процесс прерывать. Он вернулся к ее изголовью, испытывая скорее облегчение при мысли, что его друзья на Маганосе не в силах связаться с «Прибежищем». Отправив с борта «Акадецки» короткое «Предыдущее сообщение считать недействительным, все в порядке» сразу после того, как стало ясно, что переворот удался, пилот попросту выключил компьютер и присоединился к ремонтным работам на «Прибежище». Ему не особенно хотелось связываться с Маганосом, покуда он не сможет честно сообщить, что Акорна в полном порядке. Пусть его назовут трусом, но есть вещи, которых он не осмелится сообщить Гиллу и Рафике, не говоря уже о Дельзаки Ли и Хафизе Харакамяне. Например и в особенности — что Акорна от усталости не держится на ногах.
Глава 11
Никогда еще Хафиз Харакамян не оказывался отрезан от своих коллег-галактических финансистов столь надолго. Сколько бы он не расхаживал взад и вперед по своему подземному убежищу, успокоения это ему не приносило.
— Нет никакого смысла в том, чтобы зарываться в нору, подобно ласке. Наши приборы не уловили ни единого взрыва. Ни один корабль не достиг поверхности. Разве я раб, чтобы сидеть в зиндане, или женщина, чтобы запираться в серале?!
В бесцельных блужданиях он вновь забрел в ту часть усадьбы, где находились поющие камни Скаррнесса. Хотя убежище располагалось под землей, переслоенной многочисленными силовыми щитами, этот коридор проходил непосредственно под тем местом, где были вкопаны камни.
Хафиз хлопнул в ладоши, подзывая слугу.
— Принеси мне металлический стержень, не из серебра или золота, а из металла неблагородного, длиной в две руки… Нет, позорное порождение страстей похотливого джинна, откуда мне знать, где ты его возьмешь? Спроси у домоправителя, и не тревожь меня подобными глупостями.
Когда стержень нашелся, Хафиз потребовал стремянку.
— Теперь поставь ее… нет, неважно. Стереги дверь в этот коридор, и никого не впускай без моего дозволения. Я буду… молиться.
Незачем оставлять свидетелей тому, каким именно способом он намерен связаться с камнями из этого бункера. А если кто начнет недоумевать, в какой это позе собрался молиться Хафиз Харакамян — пусть их!
Конечно, самому переставлять стремянку было ниже достоинства финансиста, но удача не оставила его — он с первого раза наткнулся на камень ноты «ре». Стиснув стержень обеими руками и прижавшись к нему
