многозначительно посмотрел на нее, ожидая, что она назовет себя и тем самым положит конец непонятной игре, которую сама же и затеяла.
Кем бы они ни были, мелькнула у Сабрины мысль, у них, вероятно, были веские причины для того, чтобы не назвать себя. Продолжительный разговор о том, что продается в магазине и о том, купить ли ту или иную вещь, практически всегда заканчивается знакомством.
— Меня зовут Стефани Андерсен, — сказала она, — но женщину, которая была в вашем магазине, зовут иначе.
— Мадам! — взорвался он. Отвернувшись, он убрал карту в нужный ящик, затем снова повернулся к ней. — Если вы передумали и теперь не хотите покупать карту Торнье — это одно. Насколько я понимаю, вы не питаете особого интереса к картам, занимаясь антикварной мебелью, но…
— Что?
— Прошу прощения, мадам?
— Вы упомянули об антикварной мебели.
— Mon Dieu![4] Мадам, вы окончательно сбили меня с толку, продолжая эту игру, которая кажется мне на редкость странной. Мне неважно, как вас зовут…
— А они говорили, где живут? В каком-нибудь районе Авиньона или, может, в одном из городов неподалеку?
Он в отчаянии всплеснул руками.
— Нет, мадам, мне вы этого не говорили.
— А какой живописью он занимается?
— Он мне этого не сказал. Вы и сами знаете.
— Вы не наблюдали за ними, когда они вышли из магазина? Куда они пошли?
— Я не знаю, куда вы пошли, мадам. И не желаю знать — меня это не интересует. А теперь прошу извинить — дела.
Разозленный странным разговором с ней, он ушел в соседнюю комнату.
Сабрина нерешительно постояла на месте, потом медленно вышла из магазина и, пройдя обратно тем же путем, вдоль реки, вернулась в центр города. Магазины скоро уже, наверное, закроются на обеденный перерыв, а когда откроются, ей надо быть в пути, чтобы успеть на рейс из Марселя в Лондон, иначе она не успеет на утренний рейс в Чикаго. Впрочем, какая разница — открыты магазины или закрыты? Если эта женщина, эта самозванка — ибо кто же она еще? — ни за что не хотела называть свое имя хозяевам магазинов, так же, как и ее приятель, то что толку ходить из одного магазина в другой в надежде выяснить, кто они такие, чем занимаются и почему?
Почувствовав внезапный прилив энергии, она отправилась в экскурсионное бюро на площади Жана Жореса и взяла перечень картинных галерей и магазинов, торгующих принадлежностями для художников. Таких магазинов было всего два, причем один из них — «Фурнитюр артистик» — располагался всего в нескольких кварталах отсюда. Она быстро пошла туда, не обращая внимания на жару. На лицо ей падала тень от шляпы.
— Ах, мадам, как я рада, что вы вернулись! — обратилась к ней высокая женщина, стоявшая за прилавком. У нее были широкие плечи, округлые, пухлые щеки, а очки, слишком большие для нее, придавали ей сходство с совой довольно кроткого вида. — Заворачивая вам покупку, я забыла положить туда одну кисть. Вот она. — Достав из-под прилавка узкую коробочку, она с широкой улыбкой протянула ее Сабрине. — А то пришлось бы разыскивать вас, что заняло бы много времени. Я же не знала, куда обратиться.
Сабрина решила, что говорить правду — слишком усложнять дело.
— Разве я не сказала вам, где живу?
— Нет, мадам, случая поговорить об этом нам не представилось.
Склонив голову, женщина спокойно и сочувственно рассматривала побледневшее лицо Сабрины; она уже привыкла сталкиваться с любыми проявлениями эмоций или чудачествами.
— А вы думали иначе?
Сабрина рассмеялась.
— Нет, я знаю, что не говорила этого. А я говорила вам, как меня зовут?
— Нет, мадам, точно так же, как и ваш друг.
Сабрина слегка нахмурилась.
— С чего вы решили, что это не мой муж?
— Вообще говоря, мадам, сначала я решила иначе. Вы были так близки, так радовались тому, что вместе. Это было так явно и очевидно, особенно для меня, недавно ставшей вдовой, но, выйдя на минутку из комнаты, я невольно подслушала разговор, и мне стало ясно, что это не муж.
Их глаза встретились. Они симпатизировали друг другу.
— Мне так жаль, что вы потеряли мужа, — ласково произнесла Сабрина. Женщина слегка наклонила голову в знак признательности, сжала руки, на глазах у нее появились слезы. Сколько любви в этой женщине, подумала Сабрина. В ней столько любви, что она не стала противиться желанию незнакомки продолжать странный разговор. А ведь она могла, вероятно, и устроить скандал. Какая изумительная, любящая женщина!
Но Сабрина понимала, что нельзя взваливать свои заботы на женщину, которая погрузилась в воспоминания об умершем муже.
Медленно, с неохотой она повернулась к выходу, но, услышав голос женщины, остановилась как вкопанная.
— Мадам спрашивала, сказала ли она, как ее зовут.
Сабрина обернулась.
— Да.
— Нет, как я вам уже сказала. — В знак благодарности за проявленное Сабриной сочувствие хозяйка магазина больше не говорила, что Сабрина раньше заходила к ней в магазин.
— Та женщина не сказала мне, как ее зовут. Но, выйдя в соседнюю комнату — я искала какой-то гипс, я думала, он у меня есть, впрочем так оно и оказалось, — я слышала ее разговор с другом, и он называл ее по имени. Он упомянул также имя ее мужа.
Сабрина выжидательно посмотрела на нее.
— Он назвал ее Сабрина, — сказала женщина. — А ее мужа — Макс.
ЧАСТЬ II
Глава 4
Взрыв расколол
Взрывной волной Стефани и Макса швырнуло через весь салон. Стефани сильно ударилась головой об угол столика для коктейлей, сделанного из стекла и металла, и теперь лежала рядом с ним, словно
