– А не встать ли нам в очередь? Маккумхал, Чешэм, а за ним я. И знаешь что, ты может располагать всеми нами.
Слова эти желчью обожгли его язык.
– Я ненавижу вас, – глаза ее были полны слез и обиды. – Никто на свете не мог заставить меня ненавидеть себя так, как вы.
Ниалл глядел на нее, не зная, радоваться ли тому, что гейс никогда теперь не сможет исполниться, ибо эта женщина презирает его как никого более на земле.
Ниалл поклонился и оставил Равенну одну.
Равенна упала в кресло, как только дверь закрылась за графом. Забывшись в слезах, Равенна пыталась понять, как может он быть с нею таким грубым и таким ласковым – буквально через мгновение. Может быть, Тревельян – сумасшедший?
Равенна закрыла глаза. Больная голова и раненая гордость лишили ее последних сил. Она ненавидит его. Он заставил ее ощутить себя какой-то шлюхой, распутной, грязной и глупой женщиной. Он обошелся с ней хуже, чем Малахия.
И все же… И все же он говорил с ней о Мэри Уолстонкрафт. Комнаты в его доме были полны книг, которые в ее мире мало кто может оценить по достоинству. Ниалл Тревельян во многом отвечал ее представлениям о настоящем мужчине. Общество графа льстило ей не только мужским желанием. С этим человеком можно было говорить, читать, гулять в саду, взявшись за руки. Представив это, она рассмеялась. Неужели таких, как он, больше не найдется. Равенна постаралась вспомнить всех знакомых ей мужчин. И вынуждена была признать, что здесь для нее нет подходящего мужчины. Ей нужен был герой; она пыталась доказать себе, что отец ее был героем, Она писала о героях, но где искать такового для себя самой?
И против воли она поглядела на массивную резную двустворчатую дверь, за которой недавно исчез Тревельян.
Глава 15
Чай на следующее утро подали в личные апартаменты графа ровно в восемь часов. Невысокая, седоволосая и миловидная ирландка, которую звали Кэти, принесла его на серебряном блюде вместе с горячими сдобными булочками, завернутыми в кружевные белые полотенца. Державшаяся чересчур официально, Кэти, не допуская расспросов, обратилась к заспанной Равенне с любезным «доброе утро», а потом сразу же задернула полог.
Оказавшись за зелеными дамаскиновыми стенами, Равенна вслушивалась в шаги слуг, носивших горячую воду из кухни, в скрежет медной ванны о голый каменный пол, и плеск выливаемых ведер с горячей водой напрягли ее нервы до предела. Не зная, чего от нее ждут, Равенна закрылась простынями до подбородка и ждала, пока Кэти придет за ней. На теле ее еще оставалась грязь, в которую она упала, когда попала под копыта лошади, запряженной в экипаж графа. Но Равенна совершенно не намеревалась голой идти к ванне перед глазами слуг.
Проблему разрешила Кэти. Только когда последний из водоносов уже затопал по ведущей вниз лестнице, она отодвинула занавеску, насыпала в воду лепестки французских роз и исчезла, предоставив Равенне возможность удивляться порядку ведения в замке домашнего хозяйства.
Конечно, слуги исполняли любые приказы Ниалла Тревельяна, решила рассердившаяся Равенна. Некоторое время она рассматривала ванну, пытаясь убедить себя в том, что если уж у нее хватит сил добраться до этого медного бака, то хватит их и чтобы добраться домой. Голова еще болела, но не так сильно, как в предыдущий день. Однако из одежды на ней не было ничего, кроме батистовой рубашки Тревельяна. Вместе с Кэти исчез и его домашний халат.
С усталым вздохом Равенна откинула покрывало и встала с постели. Она расстегнула рубашку, спустила ее лишь возле самой ванны и выпустила из рук только после того, как ее тело погрузилось в ласковое тепло воды. Налив себе чашку чая, оставленного на столике возле ванны, Равенна вздохнула еще раз, но уже по другой причине, ибо впервые в жизни ей довелось познать, что такое роскошь.
В полудреме она отпивала из чашки, вдыхая благоуханный аромат. Содержимое медной ванны прогревало и успокаивало ноющие мышцы. Вот-вот, решила она, я или наберусь сил, чтобы сбежать домой, или же засну.
– Привет, кто это у нас тут устроился?
Равенна едва не выскочила из ванны. В прихожей появился мужчина. Она не смела поворачиваться, чтобы взглянуть на него, однако поняла, что человек этот стоит прямо за ее спиной. Голос этот был хорошо знаком Равенне… кузен Тревельяна, лорд Чешэм.
– Мой милый кузен уговаривает меня возвратиться в Лондон, и вот я нахожу причину, задерживающую его дома, – юная дева в палатах господина… И кто же та счастливица, которую Тревельян считает достойной делить с ним ложе? – Чешэм сделал еще пару шагов вперед. Скрестив руки на груди, Равенна отвернулась в сторону. Ей хотелось крикнуть, чтобы он вышел и избавил ее от нового унижения и позора, однако голос не повиновался ей. Горькая обида душила девушку.
Хихикнув, Чешэм сделал еще шаг. Звук этот смутил Равенну. Ей стало ясно, чем все это ей грозит.
– Открой мне свое лицо, девушка, и я привезу тебе красивую вещичку из Лондона. Как тебе это нравится?
Красивую вещицу в обмен на красивое личико? Ну, повернись же и посмотри на меня.
Ужас и слезы сдавили ее горло. Если она поглядит на Чешэма, он уже не оставит ее в покое. Ситуация определенно была против нее. Граф уже сделал неправильные выводы; если он узнает, кто именно сейчас перед ним, тогда вспыхнувшая вдруг зависть к победе Тревельяна может повлечь за собой желание взять реванш. Хозяин этого замка не мог проявить обычную любезность, просто так предложив ей собственные комнаты. Теперь Чешэм решит, что она любовница своего лорда, и не выпустит ее из этой спальни, предварительно не заставив ответить на все свои вопросы.
– Итак, назовите мне свое имя.
Он уже стоял прямо за ней. Затрепетав, Равенна пожалела о том, что не может свернуться в клубок и утонуть в ванне. Равенна постаралась справиться с гневом, сосредоточившись на том, чтобы Чешэм не узнал ее. Она, голая, незамужняя женщина, находится в покоях своего господина. Никто не встанет на ее защиту.
– Пожалуйста… – Равенна дернулась, почувствовав его руку на своей спине.
– Повернитесь…
– Какого черта, Чешэм, вы делаете здесь? – прогремел в дверях голос Тревельяна.
От радости Равенна едва не вскрикнула.
– Я искал вас, но обнаружил… вот это. – Чешэм умолк, снял свою руку с ее спины и отступил на шаг. Она услыхала шепот. – Кто это, Ниалл! Какая-нибудь служанка, судя по грязной голове. С каких это пор вы увлеклись собственной челядью?
– Убирайтесь отсюда, Чешэм, – голос Тревельяна не допускал возражений. В каждом слове угадывался едва сдерживаемый гнев.
Чешэм направился к двери, но прежде чем он вышел, Равенна услыхала его слова:
– Когда она надоест вам, скажите этой девице, что я могу предложить ей место в своей постели. Мне еще никогда не удавалось попользоваться остатками вашей трапезы.
– Убирайтесь! – буркнул Тревельян. Дверь хлопнула, и Равенна услыхала звук удаляющихся шагов.
Девушка неподвижно сидела в ванне. Застыв как каменная, она прикрывала груди руками, пытаясь сохранить жалкое подобие скромности. Конечно, незачем было ожидать от Чешэма благородства, однако на подобную грубость она не рассчитывала. Тревельян говорил ей, что Чешэм видит в ней только игрушку, и хотя молодой граф не знал, с кем сейчас пытался заигрывать, но этот короткий эпизод открыл Равенне глаза на его характер.
Щеки ее горели – от стыда, унижения, от попытки сдержать слезы, – но Равенна, наконец, заставила себя поглядеть на Тревельяна. Угрюмый, он застыл у входной двери и, сложив руки на груди, буквально сверлил ее взглядом.
– Спасибо, – прошептала она.
Он ухмыльнулся как бы в знак извинения.
– Надеюсь, теперь ты полностью понимаешь всю суть его предложения?
– Кроме вас, милорд, никто не принимает их всерьез.
