отбросил эту тему. — Ты спокойная, организованная, всегда держишь себя в руках.
— Не всегда!
Но он как-то странно посмотрел на нее, оценивающе.
— Иногда я думаю…
— Я знаю, мне не хватает твоей импульсивности. Наверное, именно это и привлекло меня к тебе, твой бешеный темп.
Брэд произнес весьма странным голосом:
— По-видимому, мне всегда приходилось объезжать дракона.
— Что ты этим хочешь сказать? Он встал.
— Ничего! Давай-ка наперегонки к дому!
Он напоминал ей ртуть — или сложное сочетание взрывоопасных газов. Иногда он просто не мог заставить себя сидеть спокойно. Сильные эмоции, всегда на грани взрыва, часто поступает не подумав. «Всегда уверен, — подумала Джулия, — что мать его прикроет. И ждет того же от меня?» Отбросив прочь свою привычку сначала думать, она следовала туда, куда он ее вел, иногда даже закрыв глаза. Она уже достаточно хорошо узнала его, чтобы понять, где следует быть осторожной, а где надо уступить. Она всегда помнила о предупреждении Дрекселя и старалась не давать Брэду повода для жалоб. Она понимала, их жизнь сейчас проходит как под увеличительным стеклом; даже здесь, вдали от всех, она должна ходить на цыпочках. Ей не следует раскачивать лодку. Как бы ни велика была качка, ей нужно показать себя бывалым матросом.
Именно поэтому, неохотно призналась она самой себе, она до сих пор и не подняла вопрос о странном влиянии его матери. Здесь, вдали от всех, она чувствовала, что Брэд принадлежит ей так, как никогда не принадлежал в Бостоне. Здесь он был только внимательным, любящим, заботливым и пылким мужем, думающим о ее счастье, благополучии, готовым не только брать, но и давать. Здесь она чувствовала, что, если она попытается проникнуть в самую глубину его любви к ней, ей не хватит проницательности. Здесь, находясь рядом круглые сутки, она никогда не уставала от него, он никогда ей не надоедал, не раздражал ничем, потому что здесь он был другим человеком. Казалось, он оставил сложную часть своей натуры в Бостоне вместе с тем, другим Брэдом, который так осторожно обращался с матерью. Здесь и Джулия ослабила свои сдерживающие центры, снова стала той Джулией, с которой он познакомился в Лондоне и в которую так влюбился. Здесь впервые она почувствовала, что видит настоящего Брэда, того, что жил под многими слоями самозащиты, обретенными за долгие годы. Здесь он был с ней открыт, разговаривал так, как никогда не делал в Бостоне. Например, о том, какие они разные.
— У тебя все через голову, у меня — чистая физиология, — сказал он ей однажды вечером, после еще одного раунда страсти, после чего у Джулии появилось ощущение, что ей позволили краешком глаза заглянуть в рай. — Однако для меня ты — как лекарство. С тобой та физическая связь, которую мы испытали несколько минут назад, есть выражение веры: веры в меня. Мне это нравится. Мне это необходимо.
— Для меня быть с тобой — это кульминация любви.
Он помолчал, потом тихо сказал:
— Да. Любви. — Он повернулся, чтобы взглянуть на нее. — До тебя я никогда не любил, Джулия. Не знал, что это такое. Хотя это так тесно связано с сексом.
Джулия улыбнулась.
— Ладно, мы оба считаем друг друга сексуально привлекательными, но ты — куда больше, чем просто желанная женщина. Ты меня заводишь, видит Бог, как заводишь. Но за эти последние две недели я понял, что мне нравится быть с тобой, что твое присутствие меня успокаивает, смягчает, утешает, если хочешь. Ты очень глубокий человек, я знал это с самого начала. Даже сейчас я понятия не имею, что лежит на самом дне, но что тебя отличает от других, так это то, что мне хочется это выяснить.
Он говорил спокойно и серьезно. Никогда он так не открывался перед ней. Джулия почувствовала, как сжалось горло.
— Ты мне нужна. Наверное, именно это я и пытаюсь выразить. Ты стала для меня необходимостью.
— И ты для меня.
— Правда? — Даже сейчас в его голосе звучала неуверенность.
— Да. Больше чем когда-либо какое-нибудь человеческое существо. Никогда не думала, что такое может со мной случиться, но… чем больше мне дается, тем больше мне хочется. Какой бы ты ни был, а мне многое еще предстоит выяснить, ты — тот, кто мне нужен. Я думаю, что после Дерека я никогда не позволяла никому, ни мужчине, ни женщине, подобраться ко мне столь близко. Но тебя нельзя остановить. Ты полностью завладел мною. Я почувствовала это с первой ночи. Наверное, именно это меня так и напугало.
Брэд облегченно вздохнул.
— Ты права, это может напугать.
— Отдать всю себя… полностью… другому человеку — большой риск, — честно призналась Джулия. — Но
— Ты уверена? — И опять, что это у него в голосе — сомнение?
— Совершенно. Нам требовалось побыть наедине, чтобы мы могли… найти друг друга.
— Ты тоже это чувствуешь? — Теперь в голосе звучала радость.
— Да. — Путь к честности был открыт. — Там, в Бостоне, ты был другим, я не была в тебе уверена. Я не знала большую часть твоей жизни, чувствовала себя выброшенной из нее… — Он издал какой-то странный звук и поплотнее прижал ее к себе. — Но здесь, когда мы одни, ты тот Брэд, которого я люблю и всегда буду любить. — Теперь в ее голосе звучал смех. — И неважно, сколько в тебе еще других Брэдов.
— Наверное, мы все — несколько человек, в зависимости от того, с кем мы.
То было первое признание, хоть и очень туманное, что с матерью он — тот Брэд, которого той хочется видеть. Джулия ждала, что он расскажет почему, но он промолчал.
— Ведь мы можем рассказать друг другу все, — попыталась поощрить его Джулия, — верно?
Брэд колебался на секунду дольше, чем необходимо. — Мы всегда будем рассказывать друг другу все, — пообещал он.
Но тем не менее не рассказал ей о матери.
12
Они вернулись в Бостон после Дня труда, хорошо загоревшие и довольные, убежденные в том, что им удалось залатать те прорехи, которые появились в их отношениях и мнении друг о друге. Никогда еще Джулия не была так уверена в своем браке, никогда еще Брэд не чувствовал такую убежденность, что поступил правильно.
Тем неожиданней оказалась их ссора в первую же ночь, которая снова внесла в их отношения легкий сквознячок.
Состоялся семейный ужин в честь возвращения всех с каникул. Много рассказывалось о том, кто где был, что видел, чем занимался. Даже Битси несколько помягчела и вполне доброжелательно пожелала Джулии спокойной ночи перед возвращением на Луисберг-сквер. И когда она смотрела, как Эбби, Сет и дети уезжают домой в Кембридж, она подумала, как хорошо бы было, если бы и им можно было сейчас уехать к себе, если бы у них был свой собственный дом.
Она расчесывала волосы, а Брэд чистил зубы в ванной, когда она спросила, не задумываясь:
— А когда у нас будет собственный дом, Брэд?
— А здесь что не так? Слава Богу, этот дом достаточно велик.
— Но он не наш. Он принадлежит твоей матери. У твоих сестер свои дома, когда же будет у нас?
— Но у них дети.
