Она обратила внимание, что он в смокинге и черном галстуке.
— Ты куда-нибудь собрался?
— И собрался! Тебя тоже приглашали, но ты уже явно не успеешь. Я, как всегда, буду вынужден извиняться! — добавил он, хлопнув дверью.
Господи, ужин у Флэмбардов, вспомнила Джулия. Брэд весь вечер будет говорить о делах, а ей придется сидеть и слушать женские разговоры о модах, скандалах и прочей ерунде. «Нет уж, спасибо, — подумала она. — Горячая ванна — и в постель».
Она с удовольствием нежилась в ванне, когда зазвонил телефон. Звонила свекровь. Голос возбужденный. Она слышала, сказала она, что маркиза де Монтрей продает двенадцать стульев Людовика Шестнадцатого, и ей удалось заключить сделку, которую Джулия должна довести до конца.
— Для холла — идеально, — возбужденно говорила леди Эстер. — Именно то, что ты искала, тот цвет, тот период, все то. Смотри, Джулия, не подведи меня. Она согласилась встретиться с тобой завтра вечером. К сожалению, у нее приглашение на ужин, так что она не сможет принять тебя раньше одиннадцати часов.
— Так поздно! — воскликнула Джулия.
— Ничего не поделаешь. Я хочу иметь эти стулья, поняла?
— Да.
— Возьми с собой Поля Шамбрена. Он хорошо разбирается в мебели. Я хочу быть уверенной, что она продает все в идеальном состоянии. Заставь его все как следует осмотреть.
— Хорошо, — послушно согласилась Джулия. Все во имя мира.
— А теперь расскажи мне, как идут дела?
После двадцати минут перекрестного допроса — «Господи, ну и счет будет за этот разговор!» — подумала Джулия — она наконец угомонилась и повесила трубку, напоследок еще раз предупредив о важности покупки стульев.
«Она жадная старая перечница, но если они в хорошем состоянии, то стоит заплатить. Ведь они когда-то принадлежали Марии Антуанетте!»
Когда вернулся Брэд, Джулия уже спала, а на следующее утро почему-то проснулась поздно, и он уже ушел. «О, черт», — подумала она. Ей хотелось попытаться помириться с ним.
Она рассказала Полю о предполагаемой поездке в Версаль, и он очень удивился.
— Те самые стулья?
— Ты о них знаешь?
— А кто не знает? Кажется, однажды Поль Гетти пытался их купить, но даже он с его миллионами не смог заплатить их цену. Разумеется, они бесценны.
— Ну, я понятия не имею, сколько свекровь заплатила, но ей тоже палец в рот не клади, так что мне очень любопытно на них взглянуть.
В тот вечер Брэд вернулся рано и застал Джулию энергично спорящей с мастером, который требовал прибавки за сверхурочные.
— Ты еще не закончила? — озлился он. — Давай, пошевеливайся, ты же знаешь, что сегодня прием в посольстве.
Джулия прижала руну к губам.
— О нет!
— Что еще?
Джулия рассказала ему о телефонном звонке, стульях и поздней поездке в Версаль.
— Тут что-то не так, — агрессивно заметил он. — Мама никогда не забудет о важном приеме. Ты что- то перепутала.
— Да нет же. Она все точно так сказала.
— Этого не может быть.
— Почему это всегда я что-то путаю? Могла же твоя мать забыть о приеме от радости по поводу стульев.
— Мама никогда не забывает ничего, связанного с делами.
— Да нет же, на этот раз забыла. Говорю же тебе, она настаивала.
— Это ты так говоришь!
— Ты хочешь сказать, что я лгу?
Рабочие смотрели на них, открыв рты, Поль Шамбрен отошел на почтительное расстояние. Брэд вытащил ее в еще незаконченный холл.
— Я говорю, что что-то здесь является плодом чьего-то воображения.
— Иными словами, я вру. Я, но никогда — твоя драгоценная мамочка! — Гнев Джулии наконец вылился наружу. — Зачем мне придумывать всякие истории?
— А это уж ты мне скажи!
Джулия прошагала к ближайшему телефону и сунула ему трубку.
— Позвони ей, давай, звони! Пусть она повторит, что сказала мне.
Но леди Эстер не было ни в офисе, ни на Маунт Вернон-стрит, ни на ферме. Никто не знал, где она.
— Очень кстати! — Брэд бросил трубку. — Поскольку проверить мы не можем, о чем ты наверняка знала, ты можешь поступать как хочешь.
Глаза Джулии вспыхнули. Это уже чересчур!
— Брэд, я не хочу с тобой ругаться. У меня выдался длинный и тяжелый день, да он еще далеко и не закончился. Я так устала, что не могу больше спорить.
— Ты последнее время только и делаешь, что ссылаешься на усталость.
— По-видимому, ты не заметил, что я очень много работаю… но ведь ты видишь лишь то, что не нарушает твоей самоудовлетворенности.
На лице Брэда появилось странное выражение.
— Странное слово ты выбрала. Оговорка по Фрейду.
Джулия сначала побледнела, потом покраснела.
— Эта краска — признание вины? — Тон был угрожающим.
— За мной нет никакой вины!
— Не надо пудрить мне мозги! Я знаю, у тебя есть что-то с этим выскочкой-швейцарцем, с самого начала, как мы сюда приехали.
— Кто придумывает эти небылицы? Поль Шамбрен всегда добр ко мне и много помогает, вот и все. Неужели тебе твой здравый смысл, сколько там есть его у тебя, ни о чем не говорит? Подумай ради разнообразия! Да он бы за это поплатился работой! И, кроме того, мы в этом смысле друг другу не нравимся. Ты ведешь себя как последний дурак.
— Я вполне в курсе относительно твоего мнения о моих умственных способностях, — огрызнулся Брэд. — Но мне иногда приходится пользоваться мозгами, уж как тебе ни трудно в это поверить. Иначе я не смог бы выполнять свою работу в Париже. Ты не единственный человек со способностями в нашей семье.
— Если я такое и говорила, то не помню.
— Может, и не говорила, но, Бог ты мой, как часто подразумевала!
— Это неправда, это не так!
Какая-то отдельная, потрясенная часть Джулии поверить не могла, что все это происходит на самом деле. Они и раньше ссорились, в последнее время все чаще, но совсем не так. Тут уже шла открытая война.
— У тебя слишком разыгралось воображение, — сказала она, стараясь урезонить его.
— Воображение! Да ведь это ты рассказываешь всякие небылицы.
— Зачем, черт возьми, мне изобретать поездку в Версаль в десять часов вечера?
— Чтобы побыть с твоим любовником, вот зачем.
Раздался резкий звук пощечины.
— Ты что, рехнулся? Я не завожу себе любовников!
— Ты же завела меня.
