— Я в тебя влюбилась.
— Вне сомнения, с первого взгляда.
— Нет, с первой ночи! — Джулия перевела дыхание, стараясь успокоиться. — Подумай сам, пожалуйста. Я провожу много времени с Полем, потому что мы работаем вместе, работаем, слышишь? Он мне во всем помогает, в том, в чем ты помочь не можешь.
— Себе он тоже помогает, вне сомнения!
Она тяжело дышала.
— Я же не учу тебя руководить своим офисом в Париже!
— Пока нет.
Джулия замерла, особенно пораженная этим последним выпадом. Когда она снова обрела голос, тон был совсем другой:
— Брэд, о чем это мы разговариваем? Ведь дело не только в этих стульях из Версаля, так?
— Разумеется, нет. Все это накапливалось неделями, с той поры как ты развелась со мной и вышла замуж за свою работу. — У Джулии перехватило дыхание. — Она забирает время, которое ты должна посвящать мне.
— Посвящать! — Джулия почти кричала. — Посвящать! С каких это пор ты стал моей религией? Я — твоя жена, вспомни, а не твоя мамочка! И от меня ты такого безропотного и слепого обожания не дождешься!
— Уж куда мне, если ты все отдаешь этому швейцарскому поганцу!
— Говорю в последний раз, Поль Шамбрен мне не любовник и никогда им не был!
— Врешь!
— А насчет того, что я посвящаю время работе, — упорно продолжала Джулия, — так ты этого никогда не поймешь и не согласишься принять! Или твоя мать ругала меня, называла дилетанткой?
— Тогда зачем ты так исхитрилась, что она поручила отель тебе?
Джулия просто задохнулась.
— Я — что?
— Да брось! Ты получила эту работу только благодаря твоей собственной изворотливости, и ты сама это знаешь! Я понимаю, тебе было скучно, меня — нашего брака — тебе было недостаточно. Ты жадная, Джулия. Ты хочешь все. Вот потому ты и строила планы и всячески хитрила. И ты обдурила меня, Бог свидетель, во многих отношениях. Ты совсем не такая, как я думал!
— Я ничего подобного не делала! Можно подумать, ты не врал мне с самого начала, скрывая, что твоя мать держит тебя в чем-то вроде эмоциональной клетки, за решетками и запорами! Я около нее дышать боялась с первого дня в Бостоне, и все ради тебя. Я и на работу эту согласилась, чтобы угодить тебе! Все, что я делала, от начала до конца, было направлено к одной цели — угодить тебе. И не надо превращать меня в злодейку.
— А ты не смей обвинять ни в чем мою мать! — Его голос, его лицо были такими ужасными, что она сделала шаг назад.
— Да будь я проклята, если разрешу тебе взвалить всю вину на меня! — бросила она ему.
Ей показалось, что Брэд смотрит на нее с ненавистью.
— Так ты идешь со мной на прием в посольство или нет?
— Ты что, оглох? — прошипела Джулия сквозь стиснутые зубы. — Твоя мать хочет эти стулья. И приказала мне их забрать. Теперь понял?
— Даже очень хорошо! — Он резко повернулся и направился к лифтам.
Джулия медленно подошла к ближайшей кипе ковров и плюхнулась на нее. Руки-ноги у нее дрожали, в животе крутило. Она ненавидела ссоры, а эта возникла так внезапно, сметая все на своем пути. Что такое случилось с Брэдом? Поль Шамбрен? Смех да и только! Ему и надо было только остановиться и полминуты подумать. Если бы он это сделал, то понял бы, что интерьер нельзя создать по выходным или в редкие свободные дни. Он и представления не имеет, сколько мельчайших, но важных деталей здесь нужно учесть. И вообще масштаб всех работ.
Она снова разозлилась, встала и двинулась к лифтам. Надо с этим всем разобраться раз и навсегда.
По дороге из спальни в ванную комнату образовалась дорожка из сброшенной им одежды. Джулия слышала шум воды. Но когда она дернула дверь, то оказалось, что та заперта. Она громко постучала.
— Брэд! Открой дверь! Слышишь? Немедленно открой дверь! Перестань вести себя, как испорченный мальчишка. Все это глупо и беспричинно. Пусти меня, давай поговорим спокойно. Мы же должны договориться.
Молчание.
— Брэд! — Она безуспешно колотила кулаками по двери. — Пожалуйста, выслушай меня. Ты все неверно понимаешь, поверь мне. Клянусь, между мною и Полем ничего нет. И мне действительно надо ехать в Версаль за этими стульями. — Снова молчание. — А, иди ты к черту! — Злость, испуг и обида привели к последней вспышке ярости. — Дуйся, как испорченный мальчишка, у которого отняли леденец! Иди и поплачься своей маме в жилетку! Вы мне оба надоели, и ты, и она!
Она выскочила из комнаты, хлопнув дверью, быстро промчалась по коридору и выбежала на балкон. Там она оперлась руками о перила, ее всю трясло. Когда дрожь унялась, она прислонилась к стене и закрыла глаза. Здесь что-то не так. Что-то не сходится. Как могла леди Эстер забыть о таком важном событии, как прием в посольстве, где собираются сливки французского истеблишмента? Или ее радость по поводу покупки стульев вытеснила все остальное? На нее не похоже. Обычно она способна думать о дюжине вещей одновременно. И куда она запропастилась? Если бы ее разыскали, она сразу объяснила бы Брэду, что важнее. Для нее на первом месте работа, как и для Джулии. И с начальством не спорят. Именно потому, что ее свекровь была одновременно и ее боссом, Джулия намеревалась работать круглосуточно семь дней в неделю, выкладываться полностью, но закончить гостиницу в срок. Она понимала, что ошиблась, запросив полгода, но сдаваться не собиралась. Она знала, как относятся к неудачникам. Здесь вопрос не только в отеле, речь идет об их браке. Лишь сейчас она поняла, как отчаянно ей хотелось добиться искреннего одобрения леди Эстер, которого она пока не дождалась. Она всегда чувствовала сдержанность, некоторое сомнение, свое несоответствие высоким стандартам. И более того, она ощущала, что Брэду это одобрение еще нужнее, чем ей, он одержим желанием, чтобы она добилась успеха. Именно поэтому Джулия так усердно и работала, забыв обо всем остальном. Она должна сделать все, чтобы леди Эстер смогла открыть гостиницу в конце мая. И Брэд должен это понять.
Придя к твердому решению, она вернулась в спальню. Дверь в ванную комнату открыта, внутри полный беспорядок. Как обычно, убирать придется ей. Она с раздражением собрала разбросанную одежду, повесила мокрые полотенца сушиться, закрыла ящики и завернула пробки на бутылках и банках. Ей до смерти надоело убирать за ним, стараться угодить. «Да, дорогой», «Нет, дорогой». Она с силой хлопнула дверью. Но где-то в глубине ее сознания копошилась мыслишка, что она таки забросила его, что проводила куда больше времени с Полем, чем с ним, — неважно, по работе или нет. Совершенно очевидно, что Брэд не чувствует себя уверенно, а ее постоянная занятость только усугубляет это состояние. Она схватилась за голову. Ей казалось, ее рвут на части. С одной стороны — Брэд и его потребности, с другой — его мать и ее требование открыть гостиницу в мае. Эта ссора назревала давно, просто выплеснулось все сегодня. «Смотри Правде в глаза, Джулия», — сказала она своему отражению в зеркале. Пора спасаться.
Она быстро разделась и включила душ. Наденет свое самое новое платье — классического покроя из белого крепа от мадам Тре, получит стулья и сразу же поедет в посольство, чтобы успеть хотя бы к концу приема. Брэд поймет, что она хочет пойти ему навстречу, уступить по возможности. Она виновато припомнила те ночи, когда отталкивала его, действительно слишком уставшая за многочасовой день, а он, с его характером, счел, что она отвергает его и получает то, что ей нужно, в другом месте.
«О Господи, какая же ты дуреха! — набросилась она на себя. — Таким путем ты мужа счастливым не сделаешь. Секс для тебя — удовольствие, для Брэда он необходимость. Надо, девушка, быстренько подсуетиться, пока тебя не выбросили за ненадобностью; хуже того, Брэд может начать удовлетворять свои сексуальные аппетиты в другом месте, а зная его, ты понимаешь, что он пойдет на это, если дойдет до точки».
Поль о ссоре не упомянул. Как всегда вежлив, приветлив, он вел машину на предельной скорости,
