— Нет.
— Ты в порядке? У тебя голос напряженный.
— У меня все хорошо.
— Поужинаем сегодня?
— Нет. Не могу.
— Что-нибудь личное?
— Да.
— Ладно, молчи, если хочешь. Увидимся позже, да?
— Да.
Кладя трубку, она увидела, что ее рука дрожит. «Дженни, — подумала она. — Я немного побуду с ней».
Они играли с Дженни, уже выкупанной, в ночной рубашке и халатике, когда Ито вошел и объявил:
— Там дама говолить она плиходить вас видеть, миссис Эмоли.
Дженни захихикала. Она всегда веселилась по поводу неспособности Ито произнести звук «р».[13]
— Сейчас спущусь, — сказала Джулия.
— Но мы не закончили игру, — запротестовала Дженни.
— Ты поужинаешь, а я потом приду, и мы доиграем.
— Обещай, скажи, крест на пузе.
Джулия послушалась.
Дженни успокоилась. Она знала, что ее мама обещания всегда выполняет.
Эбби стояла в гостиной с выражением недоверия, смешанного с ужасом, на лице. Она повернулась, услышав шаги Джулии.
— Дворец Шехерезады, не иначе, — заметила она.
Джулия рассмеялась, женщины шагнули друг к другу и обнялись.
— Рада тебя видеть, Джулия, — проговорила Эбби с подозрительно блестящими глазами. — На первый взгляд ты ничуть не изменилась. Как это тебе удается? Ни одной пряди не выбивается.
Ее собственная льняная блузка была сильно измята, на одном чулке спустилась петля, но, когда она знакомым Джулии жестом заправила за ухо прядь волос, Джулия неожиданно почувствовала огромную к ней симпатию. Да и то сказать, ей всегда нравилась Эбби.
— Давненько не виделись, — вздохнула Эбби. — Слишком давно. — Затем в свойственной ей прямой манере она спросила:
— Друзья?
— Друзья. Выпить хочешь? — спросила Джулия.
— Еще бы.
Джулия направилась к резному шкафчику, выполняющему роль бара, а Эбби вежливо заметила:
— Судя по всему, ты преуспеваешь.
— Тут все по вкусу сэра Ричарда Бартона, — засмеялась Джулия. — Я только снимаю, и, если бы мне разрешили, я бы тут все переделала, сверху донизу.
Эбби хихикнула.
— Господи, Джулия, как я рада тебя видеть! Ты совсем не изменилась.
— Только на шесть лет старше.
— Тут ты не одинока. — Эбби взяла бокал. — А ты помнишь, — начала она растроганно, отпивая виски.
— Мое короткое пребывание в семействе Брэдфордов запечатлелось в моей памяти навсегда.
— Ох!
Джулия села на диван в стиле арабских ночей и повернулась лицом к гостье.
— Ты говорила, что хочешь мне кое-что рассказать, — заметила она.
Эбби приложилась к бокалу.
— Ну, как я уже говорила, все случилось в день рождения мамы, и моя сестрица Битси снова распустила свой длинный язык…
Джулия молча и с нарастающим ужасом слушала повествование о праздничном ужине, превратившемся в катастрофу.
— Все было мерзко, — содрогнулась Эбби. — Голос Кэролайн разносился по всему дому. Да и Брэда тоже. Он был в трансе.
Джулия с испугом увидела, что глаза Эбби наполнились слезами, и полезла в карман за носовым платком, который оказался мужским.
— Ох, Эбби, Эбби, — в отчаянии воскликнула она.
— Если бы ты его видела, Джулия. Он пришел ко мне позже, много позже, через несколько часов. Я знала, что он придет, он всегда приходил ко мне, когда ссорился с матерью. К старшей сестре Эбби. — Она вытерла глаза. — Но на этот раз, на этот раз, — рыдала Эбби, — он выглядел как человек, который прошел через весь ад в поисках дьявола и наконец отыскал его в зеркале.
Джулия закрыла глаза.
— Это должно было когда-то случиться, но не так грубо и резко. Он был раздавлен, Джулия. — Эбби продолжала плакать. — Я понимаю, у него было самое длинное детство в истории человечества, но повзросление досталось ему чересчур тяжело.
— Что же ты от меня хочешь? — спросила Джулия.
— Хочу, чтобы ты с ним встретилась, поговорила, рассказала ему, что на самом деле произошло. Он пытается разобраться, чтобы выложить все матери, но он сможет это сделать, лишь если будет знать всю правду, ничего, кроме правды, ты понимаешь? Я знаю, что сказала ему Кэролайн, он мне рассказал, но… — Эбби снова вытерла глаза и оглушительно высморкалась. — Ведь она ему мать, ты знаешь, он обожал ее. Выяснить, что тот человек, которого ты считал стопроцентным идеалом, на самом деле скопище недостатков, к тому же отвратительных, это трудно принять. Он ненавидит себя, ненавидит ее, но в то же самое время его любовь к ней еще не иссякла. Он боится подтверждения, что его подозрения — правда, но он должен все выяснить, прежде чем что-то предпринять. Честно, Джулия, ему сейчас не позавидуешь.
— Где он? — спросила Джулия, не в состоянии больше все это выдерживать.
— Не знаю. После нашего разговора он уехал с фермы, но не сказал куда, чтобы мне не пришлось врать матери, когда она меня спросит, и говорить, что я не знаю, потому что она будет уверена, что я вру, и будет меня терзать, пока я ей не скажу. Он иногда звонит, и последний раз он звонил мне позавчера и просил найти тебя.
— Почему меня?
— Из-за Парижа. Телефонного разговора… того, что он с тобой сделал. Это тоже его мучит. Он должен знать, что действительно произошло тогда.
— Так я уже сказала ему правду.
— Но тогда он никому, кроме матери, не верил.
Джулия машинально крутила бокал в руках.
— Получится, что я бью лежачего, — неохотно заметила она.
— Он считает, что должен быть наказан, — с горечью сказала Эбби. — Он знает, что для очищения нужно пройти сквозь пламя.
— Он изменился, — заключила Джулия.
— Я же говорю, ты бы его не узнала!
Джулия, чтобы укрепить силы, отпила глоток из своего бокала.
— Откуда Брэд знал, что я в Калифорнии, до того, как Битси сказала ему?
— Он тебя видел, — прямо ответила Эбби. — В холле гостиницы дней десять назад, вечером.
Глаза Джулии расширились.
— Он поручил одной фирме узнать все о тебе, — продолжила Эбби, решившись выложить всю правду. — Они сообщили ему о Дженни.
