При этих словах глаза Идрала расширились.
— А где ты добыл этот камень?
— Я вырезал его из желудка шайю, а она за это лишила меня руки.
Идрал выдохнул, со свистом пропустив воздух между зубами, и обратился к Кутсен Йонгу:
— Мой господин, такая драгоценность не значится среди сокровищ этого дворца, возможно, что она похищена, — глаза Идрала сузились и стали задумчивыми, — а может быть, камень спрятан где–то здесь. Но так или иначе, он должен быть найден, поскольку я верю в него и я могу раскрыть его тайну, после чего он даст м… я хотел сказать тебе великую силу.
Кутсен Йонг, стиснув зубы и сжав кулаки, пристально смотрел то на наставника, то на первую служанку, то на однорукого:
— Пожалуй, я оставлю тебе жизнь, рыбак, до того, как найдется эта драгоценность. — Обратившись к стражникам, он приказал: — Пока посадите его под замок и следите за тем, чтобы с ним ничего не случилось. — Он обвел взглядом придворных и служителей, присутствующих в зале, и добавил: — Приведите–ка теперь жрецов, которые обманули меня, и не забудьте захватить их кривой нож — им предстоит медленная смерть через потрошение за то, что они дали мне ложное предсказание.
Далеко на западе внутри Черной горы чародеи начали припасать множество вещей, необходимых для того, чтобы отводить незнакомые ранее беды и несчастья. Никто, даже наиболее могущественный из провидцев, не мог предсказать того, что может произойти. Они лишь знали о том, что приближается Триада и что страшное бедствие обрушится на долины Валона. Поэтому они готовились, сами не зная к чему, готовились ко всему…
По крайней мере они надеялись, что делают то, что надо.
А примерно в пятистах лье [2] к западу, у разрушенной огненной горы, дрожащая земля начала успокаиваться, подземные толчки стали сходить на нет. А отверстие, ранее пробитое в вулканическом стекле и остывшей лаве, было окончательно закрыто громадными кусками спекшегося черного гранита. А затем гигантские руки начали прокладывать канал к водам, которые давали высокогорные льды. А когда холодный поток наконец потек вниз и разлился по внутренним полостям, ревущие клубы пара вырвались из–под земли, в своей неуемной ярости достигли неба и там затихли, лава, не вытекшая на поверхность, начала медленно остывать. И громадные глаза из драгоценных камней взирали на все происходящее с одобрением, поскольку до времени, прославленного на все времена, оставалось уже недолго.
Глава 11
ОБУЧЕНИЕ
Весной того года, когда Бэйру было уже девять с половиной лет, пять всадников выехали из Арденской долины: Риата сидела на поджаром сером мерине, под Урусом была громадная лошадь баэронов — гнедая, высотой восемнадцать ладоней [3], с белыми щетками за копытами; Араван восседал на горячем вороном жеребце; а Фэрил ехала на крепком темно–рыжем пони; в середине кавалькады на невысокой, но проворной и надежной лошади гарцевал Бэйр. С собой они вели еще и четырех вьючных лошадей, поскольку им предстояло долгое путешествие: они везли Бэйра к баэронам для того, чтобы привить ему любовь к земле, как это принято у них, и обеспечить ему соответствующее воспитание. Хотя Фэрил отметила, что Бэйр не нуждается в долгом обучении тому, как ухаживать за землей, поскольку эльфийское воспитание и его способность видеть жизнь во всех ее проявлениях уже обеспечили его столь обширными знаниями о путях существования и развития природы, которыми лишь немногие могут похвастаться.
В других науках Бэйр также проявил себя способным и прилежным учеником. Он сжег множество свечей, сосредоточенно изучая архивные свитки, читая об истории эльфов и других народов, о многих тайных и загадочных вещах, большинство из которых он еще не понимал, но верил, что поймет, став старше.
С приближением лета Урус все чаще думал о том, что мальчику было бы в радость провести лето на природе.
К тому же Урусу хотелось, чтобы Бэйр прошел то же самое обучение, которое в свое время довелось пройти и ему.
Покинув Арденскую долину, путники в течение нескольких дней шли на восток, поднимаясь к Крестанскому перевалу. Затем пересекли пустынное нагорье и направились к видневшемуся вдали лесу. Эльфы называли его Дарда Эриниан.
Они вошли в лес, направляясь на юго–восток, и двигались в этом направлении еще немало дней. В один из вечеров, когда солнце зашло и путники остановились на ночлег, Бэйр пристально огляделся вокруг, стараясь проникнуть взглядом сквозь окружавшие поляну высокие заросли:
— Эти тени, келан, которые мелькают между деревьев, они светятся изнутри, и они живые.
— Это фейи, невидимки, — ответил Араван, расчищая землю вокруг и сооружая для будущего костра кольцо из камней, чтобы не дать огню расползтись за пределы очага.
— Невидимки?
— В основном это пикси — Лисьи Всадники, но есть и другие.
Фэрил, нахмурившись, спросила:
— Они похожи на Нимуэ? Она ведь тоже была невидимой?
— Нимуэ? — спросил Бэйр.
— Это существо, которое живет внутри дерева в потайном гроте в Талакских горах, — ответила ему Фэрил, — если бы не ее знания, мы с Гвилли ни за что не спаслись бы от смертельного яда. — Фэрил вновь обратилась к Аравану: — Она тоже из тайного народа?
— Да, — ответил Араван.
Фэрил немного помолчала, а потом настороженно спросила:
— А какие другие?
Араван засмеялся:
— Может ты слышала о фред тресах, которых еще называют «злое дерево», хотя, как я знаю, они не похожи на деревья; эти существа лучше всего описать как клубки волос и ползучих растений, которые разгуливают по этой земле и защищают ее; без их разрешения нечего и думать о том, что–бы срубить хоть одно живое дерево, иначе они дадут понять, каковы они в гневе. Есть еще «живые холмы»: ростом восемь или десять футов и вдвое шире у основания, они покрыты желтоватой травой, похожей на солому. Томти внешне очень похожи на Лисьих Всадников, но более застенчивые и робкие.
— А–а–а! — сказала Фэрил, и по выражению ее лица стало понятно, что сказанное Араваном навело ее на какие–то воспоминания. — Гвилли говорил о подобных существах и называл их так же, как ты: Лисьими Всадниками, живыми холмами, злыми деревьями и еще… охающими камнями и прочими именами. Он рассказывал мне истории об обитателях леса Вейн — истории о недоступных и запретных местах, полувидимых тенях, иногда гигантских, а иногда маленьких и проворных. Некоторые из них светились, а другие были темными. Некоторые были словно слеплены из земли, а другие походили на камни, деревья, зеленые побеги.
— В этом твой Гвилли был прав, — сказала Риата, бросая в очаг охапку сухих веток. — А говорил ли он тебе о том, что невидимки не терпят присутствия посторонних?
— Да, он говорил, что кое–кто находил в себе смелость проникать в запретные места. Они заявляли о своем бесстрашии и были готовы доказать его, пройдя через весь лес… и убить все, что будет угрожать им. Гвилли говорил, что эти герои в лес–то входили и на этом все заканчивалось: их больше никогда не видели и ничего о них не слышали.
