монографий Костомарова, изданный в 1908 году, все за сто рублей. Два томика Берсеньева «Московский Кремль в старину и теперь» на веленевой бумаге за пятьдесят рублей, и вот сегодня Павлик притащил две вот эти книги Шильдера — «История Александра Первого», их должно быть еще два тома, — озабоченно закончил Костя.
Павлов внимательно слушал и перелистывал редкие книги, которые принес из своего кабинета.
— А скажите, сколько они могут, по вашему мнению, стоить? А?
— Точно не знаю, — смутился молодой человек.
— Ну что же вы, а еще историк, книги-то по вашей специальности, — удивился Павлов.
— Ну, примерно представляю, конечно…
— Подороже, чем вы заплатили? — снова переспросил старший инспектор.
— Ну, я думаю… — неопределенно ответил студент.
— Допустим, знаете, тогда как же вы так, извините, «обжали» бедного мальчика с его бедной бабушкой? — съязвил Афанасьев.
— Это уже слишком высокие материи, да если не я, так другой, — пожал плечами Костя.
— Но вы-то еще и будущий педагог, — вздохнул Павлов.
Разговор зашел в тупик. Приподнятое настроение у потерпевшего исчезло. Уходя, он задержался в дверях.
— Может быть, можно забрать с собой книги?
— Повремените, — лаконично ответил Афанасьев.
Утро следующего дня не принесло новостей: засада не имела успеха, обход ресторанов и закусочных с шофером такси не дал результатов. Мало того, дежурному позвонила хозяйка ограбленной квартиры и «обрадовала» — оказывается, пропали еще облигации трехпроцентного займа на шестьсот рублей, принадлежащие ее родителям. Значит, преступники с деньгами и могли уехать куда-нибудь, например на юг.
«В общем, ищи-свищи», — думал Афанасьев, усаживаясь с Павловым в машину, чтобы ехать к букинистам.
По пути в «Находку» Павлов увлеченно рассказывал, вводил, так сказать, в курс дела неофита Афанасьева.
— Директор «Находки» интереснейшая личность. Его отец, Иван Фадеев, — обычный владимирский крестьянин, рос в большой бедной семье. В конце прошлого века родители определили одиннадцатилетнего мальчика в книжный магазин в Харькове. Лет через пятнадцать он перебрался в Москву. Постепенно, понемногу открыл собственное дело и сына — Александра Ивановича — тоже заставил работать на побегушках в своей лавке. Сейчас Александру Ивановичу под семьдесят, а память у него феноменальная. Энциклопедическая. Он набит всевозможными историями о редких книгах. Иногда специально выбираю время и иду к нему. Часами слушаю невероятные вещи. При царе отцовскую лавку не раз закрывали, за распространение марксистской литературы штрафовали. Кстати, отец Александра Ивановича в канун первой мировой войны купил у князей Гончаровых две рукописные книги с миниатюрами в красках. Одна — пятнадцатого века Апостол, вторая — Евангелие шестнадцатого века. Чтобы приобрести их, продал свою лавку, заложил дом, залез в долги, а все-таки купил. Сейчас эти фолианты в библиотеке имени Владимира Ильича Ленина в Государственном фонде и записаны как фадеевские.
Машина выехала с площади Дзержинского на улицу 25 Октября, медленно проползла сквозь длиннющую очередь за мороженым и подъехала к павильону, над которым стеклянной вязью было написано «Находка». В сквере стояли и сидели на скамейках молодые люди и пожилые мужчины с портфелями, папками или связками книг. Едва они заметили красную надпись на борту «Москвича», как стали разбегаться в разные стороны — точно тараканы на кухне после того, как включили свет.
Афанасьев кивнул в их сторону:
— Значит, здесь потерпевший познакомился с Павликом.
В магазине, несмотря на раннее утро, было много покупателей.
Павлов вежливо поздоровался с пожилой кассиршей, узнал, что директор у себя, и потащил Александра Филипповича по одному ему известным закоулкам. Кабинет директора был завален книгами. Несмотря на крутившиеся под потолком лопасти вентилятора, пахло здесь как-то особенно: бумагой, красками и, пожалуй, тленом. Увидев Павлова, пожилой, невысокий мужчина, улыбаясь, вышел из-за стола.
— Давненько вы ко мне не заглядывали, Иван Кузьмич. Я уж думал, не заболели ли? — Он осмотрел Павлова и решил: — Хотя по вашему виду этого не скажешь, но загореть бы не мешало. Видно, на солнце мало бываете.
Иван Кузьмич, дождавшись паузы, представил майора и сообщил, что на этот раз он пришел по делу.
— Просьба, Александр Иванович! Оцените вот эти книги и скажите, не попадались ли они вам раньше.
Старый книжник буквально ощупал каждый том и переспросил:
— Вам как нужно их оценить, точно по каталогу или приблизительно? Хотя, в общем-то, и на память не ошибусь. — Он защелкал костяшками счетов и сообщил, что в общей стоимости книги могут быть куплены магазином за шестьсот двадцать пять рублей. — Сдаете?
— Нет, Александр Иванович, мы не собираемся сдавать эти книги. Они чужие и фигурируют в уголовном деле, — ответил Афанасьев. — Нас очень интересует, не попадались ли они вам раньше?
— Это другой вопрос, — развел руками директор. — Мне думается, что «Географию генеральную» я недавно видел. Минуточку погодите. — Он постучал в перегородку и попросил: — Зайдите, пожалуйста, Галина Ивановна.
Сейчас же в кабинет вошла худенькая немолодая женщина, кивнула посетителям и подошла к столу. Фадеев протянул ей книгу и попросил:
— Посмотрите, голубушка, не эту ли книгу нам приносил недавно молодой человек?
Женщина тщательно осмотрела книгу, взглянула на последнюю страницу.
— Эту самую, такой высокий юноша в заграничном замшевом пиджаке. Я тогда обратила внимание, что у этой редкой книги разорвана и даже не подклеена последняя страница. Он спрашивал, сколько она стоит, и мы вместе с вами оценили ее в сто пятьдесят рублей. Он у нас часто бывает, сказал, что сам заплатил за нее столько же и продавать не намерен. Если нужна его фамилия, я загляну в картотеку заказов, там есть его несколько открыток. — Женщина вышла и вскоре вернулась. — Этот юноша — студент, хочет приобрести любые книги Костомарова, Покровского, живет он на Суворовском бульваре. — Галина Ивановна назвала фамилию потерпевшего.
— Скажите, Галина Ивановна, вы все время на приемке книг?
— Да, постоянно, если не выезжаю по адресам.
— Вы не помните вот такого парнишку. — И Афанасьев описал приметы Павла.
— Нет, не помню. Подростки к нам заходят часто, но я механически, не рассматривая ни книг, ни юношей, объясняю, что книги покупаем только у взрослых.
Женщина ушла, и Афанасьев, взяв одну из книг, показал директору магазина фиолетовый оттиск на титульном листе и попросил:
— Посмотрите, пожалуйста, Александр Иванович, на эту печать, я еще вчера обратил внимание, да забыл спросить у нашего книголюба. — И Афанасьев кивнул в сторону Павлова, рассматривавшего книги, сложенные в углу кабинета.
Александр Иванович достал из ящика большую лупу и, разглядывая оттиски, стал рассказывать:
— Это экслибрис. Личный знак владельца, если так можно выразиться, их разновидностей много, самых различных, они выполняются на дереве, на металлических клише, печатаются типографским способом. Есть и такие, как здесь, выполненные в виде печати. «Экслибрис» с латыни дословно переводится: «из книг такого-то».
Вообще этот знак весьма древний, у нас в России встречается чуть ли не со времен Ивана Грозного. Их обычно заказывали художникам или граверам, конечно, состоятельные люди, иногда и учреждения. Например, до революции Севастопольское военно-морское училище все книги своей библиотеки помечало
