— Так вот, я… я хочу взять свои слова обратно, — быстро проговорил Гарви. — Тех, кто спасает тебя от смерти… — Он проглотил слюну.
— А? Если так пойдет дальше, из вас получится человек.
— …нельзя обзывать по-всякому, — закончил Гарви.
— Правильно говорите, правильно. — Троп сдержанно улыбнулся.
— Вот я и пришел извиниться.
Троп медленно и тяжело поднялся с рундука, на котором сидел, и протянул ему ладонь в одиннадцать дюймов шириной.
— Я полагал, что вам это очень пойдет на пользу, и вижу, что не ошибся. — С палубы донесся приглушенный смешок. — Я очень редко ошибаюсь в людях. — Огромная ладонь поглотила руку Гарви почти до локтя. — Мы малость поработаем над вами, прежде чем расстанемся, юноша. И я не держу против вас зла — что было, то прошло. Не ваша в том вина. Ну, а сейчас — за дело, и не обижайся.
— Отец тебя признал, — сказал Дэн, когда Гарви выбрался на палубу.
— Как это так? — удивился Гарви, щеки которого горели от возбуждения.
— Ну, значит, он тебя оправдал. Но раз отец говорит, что не держит зла, значит, он попался. Страсть как не любит ошибаться. Хо, хо! Стоит отцу принять решение, и он скорее спустит флаг перед британцами, чем изменит решение. Я рад, что все уладилось. Отец прав, когда говорит, что не может отвезти тебя. Ведь мы одной рыбой и живем. Через полчаса весь экипаж будет мчаться сюда, как акулы к дохлому киту.
— Почему? — спросил Гарви.
— Чтобы поесть, конечно. Разве твой желудок не говорит, что пора ужинать? Тебе еще многому надо поучиться.
— Это уж точно, — печально произнес Гарви, глядя на переплетение снастей над головой.
— Шхуна у нас первый сорт, — с энтузиазмом отозвался Дэн, неправильно истолковав его взгляд. — Посмотришь, как она понесется с поднятым гротом, когда наполнится трюм. Правда, сначала нам придется изрядно потрудиться. — И он указал на люк, черневший между двумя мачтами.
— А это для чего? Там же пусто, — отозвался Гарви.
— Нам с тобой да еще кое-кому надо его наполнить, — ответил Дэн. — Туда сваливается рыба.
— Живая? — удивился Гарви.
— Ну, не совсем. Она к тому времени будет уже довольно мертвая, без внутренностей и соленая. У нас сто бочек соли, а мы еще и дна не покрыли.
— А где же рыба?
— Пока в воде, а лучше бы в лодке на дне, — ответил Дэн рыбацкой поговоркой. — Вместе с тобой вчера вечером выловили штук сорок. — Он указал на деревянный ларь на корме. — Когда рыбу разделают, нам с тобой придется его продраить. Сегодня лари, наверно, будут полные! Бывало, что шхуна оседала от рыбы на полфута! Мы с ног валились — так много ее привозили. А вот и они возвращаются. — Дэн поглядел поверх невысокого фальшборта туда, где по сверкающей глади океана к шхуне подгребали полдюжины лодок.
— Я ни разу не был так близок от волн, — сказал Гарви. — Океан отсюда красивый.
Заходящее солнце окрашивало воду в пурпурные и розоватые тона, и только на гребнях невысоких и длинных валов играли золотистые блики, а впадины между ними отдавали цветом сине-зеленой макрели. Шхуны, сколько их было, казалось, подтягивали к себе свои лодки невидимыми нитями, а крошечные темные фигурки в лодчонках двигались будто заводные.
— Кажется, им повезло, — сказал Дэн, глядя на них прищуренными глазами. — У Мануэля рыбы столько, что он осел, как кувшинка в воде, правда?
— А где Мануэль? Понять не могу, как ты различаешь их с такого расстояния.
— Последняя лодка в южном направлении. Это он тебя спас вчера… — ответил Дэн, указывая на лодку. — Мануэль гребет по-португальски. Его ни с кем не спутаешь. Восточнее его — этот парень гребет куда лучше — идет пенсильванец. А еще восточнее — видишь, как красиво они вытянулись, — гребет Длинный Джек с мощными плечами. Он из Южного Бостона и, как все его жители, хороший гребец. А подальше к северу идет Том Плэтт. Сейчас услышишь, как он напевает. Он служил в военно-морском флоте на фрегате «Огайо». Говорит, что этот корабль первым у нас на флоте обогнул мыс Горн. Он только и знает, что рассказывать о службе — когда не поет, правда, — и ему сегодня улов привалил. Вот, слышишь?
С лодки, что была севернее, через водный простор до них донеслась песня, в которой говорилось о чьих-то холодных руках и ногах. А потом шли такие слова:
Достань карту, печальную карту,
Посмотри, где сходятся эти горы!
Их вершины затянуты тучами,
А подножье окутано туманом.
— У него полно рыбы! — радостно воскликнул Дэн. — Раз он поет «капитан», значит, его лодка полна.
А громкий голос продолжал:
Я обращаюсь к тебе, капитан,
Я умоляю тебя,
Чтоб меня не схоронили
Ни в церкви, ни в сером монастыре.
— Ох уж этот Том Плэтт! Завтра он тебе порасскажет о старом «Огайо». Видишь синюю лодку позади него? Это мой дядя, родной брат отца. Дядя Солтерс ужасно невезучий. Посмотри, как осторожно он гребет. Готов заложить все, что заработаю, и свою долю в придачу, что его одного сегодня обложило сыпью. И, наверно, здорово.
— Сыпью? От чего? — спросил с интересом Гарви.
— Скорее всего, от клубники. А еще бывает от оладьев или от лимонов и огурцов. Его обложило с ног до головы. До того ему не везет, прямо жуть! Ну, а сейчас за дело: будем их поднимать. Это верно, что ты никогда в жизни ни к чему рук не прикладывал? Тебе, должно быть, страшно, да?
— Я все равно попробую работать, — решительно ответил Гарви. — Только все это для меня новое.
— Тогда возьми-ка вон ту снасть. Да позади тебя!
Гарви схватил веревку с длинным металлическим крюком на конце, которая свисала с грот-мачты, а Дэн потянул за другую, висевшую на том, что Дэн называл «подъемником». Тем временем к шхуне подошла доверху нагруженная лодка Мануэля. Португалец улыбнулся своей яркой улыбкой, которую Гарви хорошо узнал позднее, и короткими вилами стал перебрасывать рыбу в стоявший на палубе ларь.
— Подай ему крюк, — сказал Дэн, и Гарви сунул крюк Мануэлю в руки. Тот продел его в веревочную петлю на носу лодки, подхватил веревку Дэна, закрепил ее на корме и вскарабкался на шхуну.
— Тяни! — закричал Дэн, и Гарви потянул, удивившись, как легко поднимается лодка.
— Держи! Это тебе не птичка в гнезде, — рассмеялся Дэн.
Гарви крепко уцепился за веревку, потому что лодка висела у него прямо над головой.
— Опускай! — скомандовал Дэн.
Гарви стал опускать лодку, а Дэн одной рукой отвел ее в сторону, и она мягко села позади грот- мачты. — Порожняя, она легче легкого. Это хорошо, когда она на шхуне. А вот в открытом море с ней не так легко сладить.
— Ага! — произнес Мануэль, протягивая коричневую руку. — Ты уже совсем хорошо? Вчера в это время на тебя охотилась рыба. А сегодня за рыбой охотишься ты. А? Что?
— Я… я вам очень благодарен, — запинаясь, сказал Гарви. Его рука невольно потянулась к карману, но он вовремя вспомнил, что денег у него нет. Позднее, когда он узнал Мануэля получше, от одной мысли, какую ошибку он мог совершить, он густо краснел, лежа на своей койке.
— Ты меня не надо благодарить! — ответил Мануэль — Не мог же я допустить, чтобы тебя носило по
