наших родственников с материнской стороны в городе Алфэни-сити в Пенсильвании. Дядя Солтерс наезжает туда зимой. И вот дядя Солтерс… он вроде усыновил Пенна, хоть знал, что с ним случилось; он отвез его на восток и дал ему работу на своей ферме.
— Верно, я слышал, как он назвал Пенна фермером, когда их лодки столкнулись. Твой дядюшка Солтерс фермер?
— Фермер! — воскликнул Дэн. — Во всем океане воды не хватит, чтобы смыть землю с его башмаков. Да, он вечный фермер. Слушай, Гарв, я видел, как этот человек берет перед заходом солнца ведро и начинает обмывать кран питьевого бачка так, будто это коровье вымя. Вот какой он фермер. В общем, они с Пенном управлялись на ферме где-то возле Эксетера. Прошлой весной дядя Солтерс продал ее какому-то типу из Бостона, который задумал построить там виллу, и получил за нее кучу денег. Так оба эти ненормальные и жили, пока однажды религиозная община Пенна, эти моравские братья, не узнали, где он дрейфует, и не написали дяде Солтерсу. Не знаю, что они ему написали, но дядя Солтерс рассвирепел. Он им наврал, что он баптист, и сказал, что не собирается отдавать Пенна никаким моравцам ни в Пенсильвании, ни в другом месте. Потом он пришел к отцу, таща на буксире Пенна, — это было две рыбалки назад, — и сказал, что им с Пенном для поправки здоровья надо рыбачить. Он, наверно, думал, что моравцы не станут искать Джэкоба Боллера на Отмелях. Отец согласился, потому что дядя Солтерс раньше лет тридцать рыбачил время от времени, когда не занимался изобретением патентованных удобрений. И он купил четвертую долю «Мы здесь». А Пенну рыбалка так помогла, что отец стал всегда брать его с собой. Когда-нибудь, говорит отец, он вспомнит свою жену и детишек и Джонстаун, конечно, и тогда, наверно, умрет, говорит отец. Не вздумай говорить Пенну о Джонстауне и обо всем этом, не то дядя Солтерс выбросит тебя за борт.
— Бедняга Пенн! — пробормотал Гарви. — А по виду не скажешь, что дядя Солтерс так о нем печется.
— А мне Пенн нравится, да и всем нам, — сказал Дэн. — Надо бы взять его на буксир, но я хотел сперва тебе рассказать.
Они уже подошли близко к шхуне, а за ними подтягивались остальные лодки.
— Лодки поднимем после обеда, — сказал им Троп с палубы. — Разделывать будем сейчас же. Приготовьте столы, ребята.
— Толковый у меня отец, — сказал Дэн, подмигивая и собирая все, что нужно для разделки. — Посмотри, сколько шхун подошло с утра. Все ждут отца. Видишь, Гарв?
— Для меня они все как одна.
И действительно, сухопутному человеку все шхуны вокруг казались похожими одна на другую.
— Это не так. Тот желтый, грязный пакетбот, бушприт которого повернут в ту сторону, называется «Надежда Праги». Его капитан, Ник Грэди, самый подлый человек на Отмелях. А вот там подальше «Око дня». Она принадлежит двум Джерольдам из Гарвича. Быстрая шхуна и везучая. Но отец, он и на кладбище найдет рыбу. А вон те три, сбоку: «Марджи Смит», «Роуз» и «Эдит С.Уэйлен» — все из наших мест… Завтра, наверно, увидим и «Эбби Д.Диринг», да, отец? Они все идут с отмели Квиро.
— Завтра их поубавится, Дэнни. — Когда Троп звал своего сына «Дэнни», это означало, что он в хорошем настроении. — Ребята, слишком много здесь шхун, — продолжал он, обращаясь к членам своего экипажа, которые взобрались на борт. — Пусть ловят здесь — дело хозяйское.
Он взглянул на улов. Просто удивительно, как мало рыбы оказалось и какая она мелкая; кроме палтуса Гарви, ее набралось не больше пятнадцати фунтов.
— Подождем перемены погоды, — добавил Троп.
— Похоже, тебе самому придется заняться погодой, Диско, — Сказал Длинный Джек, обводя глазами безоблачный горизонт, — по-моему, перемены не предвидится.
Но вот спустя полчаса, когда они еще потрошили рыбу, на шхуну опустился густой туман, «густой, как рыбья уха», по рыбацкой поговорке. Он надвигался упорно, клубами нависал над бесцветной водой. Рыбаки молча прекратили работу. Длинный Джек и дядюшка Солтерс наладили брашпиль и стали поднимать якорь. Мокрый пеньковый канат туго наматывался на барабан, издававший резкий, неприятный скрип. В последний момент им на помощь пришли Мануэль и Том Плэтт, и якорь с всплеском вышел из воды.
— Поднять кливер и фок! — приказал Троп.
— Ускользнем от них в тумане! — крикнул Длинный Джек, крепя кливер-шкот, пока остальные с шумом разворачивали фок. Заскрипел рангоут, и шхуна «Мы здесь» легла по ветру и нырнула в беспросветный клубящийся туман.
— Туман идет с ветром, — сказал Троп.
Гарви был в восторге, но больше всего его восхищало, что все делалось без команд, и лишь изредка слышалось ворчливое приказание Тропа, заканчивающееся словами: «Отлично, сынок!»
— Что, ни разу не видел, как снимаются с якоря? — спросил Том Плэтт у Гарви, уставившегося на мокрое полотнище фока.
— Ни разу. А куда мы идем?
— Рыбачить. Побудешь с нами с недельку и кое-чему научишься. Тут все для тебя новое, да мы сами порой не знаем, что нас ждет впереди. Вот, например, я, Том Плэтт, я бы и то никогда не подумал…
— Все лучше, чем получать четырнадцать долларов в месяц и пулю в живот, — прервал его стоявший у штурвала Диско Троп. — Отпусти малость свой конец.
— Доллары и центы — вещь неплохая, — отозвался бывший военный моряк, возившийся с большим кливером. Но нам было не до них, когда мы снимались с якоря у Бофорта, а из форта Масон на корму нашей «Мисс Джим Бак» градом сыпались ядра, да к тому же был сильный шторм. А ты, Диско, где был в то время?
— Здесь или где-то поблизости, — ответил Диско. — Зарабатывал себе на пропитание да старался не попадаться на глаза каперам. Жаль, что не могу порадовать тебя раскаленным ядром, Том Плэтт. Но думаю, что до Истерн-Пойнта ветер у нас будет попутный.
У носа шхуны раздавались непрерывные шлепки и всплески волн, сменявшиеся порой глухими ударами, и бак стало заливать водой. Со снастей падали на палубу тяжелые капли. Все, кроме дядюшки Солтерса, спрятались с подветренной стороны рубки, а дядюшка Солтерс неподвижно сидел на крышке люка и возился со своими обожженными руками.
— А не поставить ли нам стаксель? — сказал Диско, поглядывая на брата.
— А что толку-то, — ответил моряк-фермер. — Только парус переводить.
Штурвал едва заметно дрогнул в руках Диско. Еще секунда — и шипящий гребень волны хлынул на палубу и с ног до головы окатил дядюшку Солтерса. Он поднялся, отфыркиваясь, и пошел на нос, но здесь его настигла новая волна.
— Смотри, как отец будет гонять его по палубе, — сказал Дэн. — Дядюшка Солтерс дрожит за парус, потому что считает, что это его пай. В прошлый раз ему тоже досталось от отца. Смотри, смотри! Получил- таки по заслугам.
Дядюшка Солтерс укрылся за фок-мачтой, но волна настигла его и там.
Лицо Диско оставалось невозмутимым, как круг штурвала.
— Под стакселем шхуна пошла бы ровнее, а, Солтерс? — сказал Диско, будто не замечая, что происходит на палубе.
— Тогда запускай своего змея! — прокричал несчастный Солтерс сквозь облако водяной пыли. — Только если что случится, я ни при чем… Пенн, ступай вниз и попей кофе. Нечего в такую погоду торчать на палубе, сам соображать должен.
— А теперь они будут потягивать кофе и резаться в шашки, пока с пастбища не вернутся коровы, — сказал Дэн, глядя, как дядюшка Солтерс загоняет Пенна в каюту. — Похоже, что и нам придется заняться тем же. Нет на свете создания ленивее рыбака, когда он не занят промыслом.
— Хорошо, что ты вспомнил, Дэнни! — воскликнул Длинный Джек, который только и искал, чем бы развлечься. — Я начисто забыл, что у нас на борту пассажир. Тому, кто не знает корабельной оснастки, всегда работенка найдется. Ну-ка давай его сюда, Том Плэтт. Мы его поучим.
— Ну, я умываю руки, — усмехнулся Дэн, — в этом я тебе не помощник. Меня отец концами учил.
Целый час Длинный Джек водил свою жертву по палубе, обучая Гарви тому, что, по его словам, «на море должен знать всякий, будь, он слеп, пьян или во сне». У семидесятитонной шхуны с ксфоткой фок-
