вам, как процеживать кофе через кусок рыбьей кожи, и… дайте мне еще чашку, пожалуйста. В общем, вам и не снилось, сколько всего надо переделать за десять с половиной в месяц.
— Я начинал с восьми с половиной, сын, — заметил Чейн.
— Правда? Вы никогда мне об этом не говорили, сэр.
— А ты и не спрашивал, Гарв. Когда-нибудь я тебе расскажу, если захочешь… Попробуй фаршированную оливку.
— Троп говорит, что самое интересное на свете — это узнать, чем живет человек. Очень приятно снова есть настоящую еду. Правда, нас кормили хорошо. Лучший кофе на Отмелях. Диско кормил нас по высшему разряду. Он отличный человек. А Дэн — его сын. Дэн — мой товарищ. И еще есть дядюшка Солтерс со своими удобрениями, и он все читает Иосифа. Он все еще считает меня ненормальным. И бедняга Пенн, который и правда ненормальный. С ним нельзя говорить о Джонстауне, потому что… О, вы должны познакомиться с Томом Плэттом, и Мануэлем, и Длинным Джеком. Меня спас Мануэль. Жаль, что он португалец. Он плохо говорит по-английски, но зато играет как! Он видел, как меня понесло по волнам, и вытащил меня из воды.
— Боюсь, что твоя нервная система окончательно расстроена, — вставила миссис Чейн.
— Отчего, мама? Я работал, как лошадь, ел, как поросенок, а спал, как сурок.
Это было слишком для миссис Чейн, которая снова представила себе, как на волнах качается мертвое тело, и она удалилась в свою половину. А Гарви свернулся калачиком возле отца и стал говорить ему, как он обязан тем людям.
— Можешь не сомневаться, я сделаю для них все, что в моих силах, Гарв. Похоже, что это приличные люди.
— Самые лучшие во флотилии, сэр. Спросите в Глостере, — сказал Гарви. — Но Диско считает, что от сумасшествия вылечил меня он. Только Дэну я рассказал всё. И о вагоне, и обо всем, но я не совсем уверен, что он мне верит. Вот бы поразить их завтра. Скажите, а «Констанс» может поехать в Глостер? Маме все равно нельзя сейчас ехать домой, а нам до завтра надо разделаться с рыбой. Ее покупает Вуверман. Понимаете, в этом году мы первыми пришли с Отмелей, и нам платят по четыре доллара пять центов за квинтал. Мы тянули, пока он не согласился. А теперь надо торопиться.
— Значит, завтра тебе надо работать?
— Я обещал Тропу. Я — у весов. У меня даже записи с собой. — Он с таким важным видом посмотрел на замусоленный блокнот, что его отец невольно хмыкнул. — Осталось не больше трех… нет, двести девяносто четыре или пять квинталов, по моим данным.
— Найми кого-нибудь вместо себя, — нарочно предложил Чейн.
— Не могу, сэр. Я вел список на шхуне. Троп считает, что я лучше соображаю в цифрах, чем Дэн. Троп страшно справедливый человек.
— Ну, а если я не отправлю «Констанс» сегодня ночью, как ты поступишь?
Гарви взглянул на часы, показывавшие одиннадцать двадцать.
— Тогда я просплю здесь до трех утра и поспею на четырехчасовой товарный. Обычно нас, рыбаков, возят на нем бесплатно.
— Идея неплохая. Но, думаю, нам удастся доставить туда «Констанс» не позднее твоего товарного состава. А сейчас иди лучше спать.
Гарви растянулся на диване, сбросил свои сапоги и уснул, прежде чем его отец успел заслонить свет электрических лампочек. Чейн разглядывал юное лицо, на которое падала тень от руки, закинутой за голову, и, кроме всего прочего, подумал, что, пожалуй, он был не слишком внимательным отцом.
— Человек не знает, когда он рискует больше всего, — сказал он сам по себе. — Может быть, то, что с ним случилось, страшнее гибели. Но я не думаю… Конечно, нет. А если так, то я буду вечно обязан Тропу, вот и все.
Утром в окна ворвался свежий морской бриз, и «Констанс» уже стояла между товарными составами в Глостере. Гарви отправился по своим делам.
— Но он может опять упасть за борт и утонуть, — печально промолвила миссис Чейн.
— Пойдем посмотрим и, если надо, бросим ему конец. Ты ведь никогда не видела, чтобы он зарабатывал себе на жизнь, — ответил ей Чейн.
— Какая нелепость! Можно подумать, что ему это надо…
— Это надо тому, кто его нанял. И он, пожалуй, прав.
Минуя магазины, торгующие рыбацкими дождевиками, они направились к пристани Вувермена, над которой торчали мачты «Мы здесь» с ее развевающимся флагом. Диско стоял у главного люка, отдавая распоряжения Мануэлю, Пенну и дядюшке Солтерсу, орудовавшим талями. Дэн подавал на борт корзины, которые наполняли Длинный Джек и Том Плэтт, а Гарви с блокнотом в руках представлял интересы шкипера возле весов, установленных на кромке пирса.
— Готова! — раздался голос снизу.
— Вира! — командовал Диско.
— Давай! — кричал Мануэль.
— Есть! — подхватывал Дэн, заводя корзину за борт.
Потом Гарви звонко и отчетливо выкрикивал вес очередной корзины.
Когда была отгружена последняя корзина рыбы, Гарви отчаянным прыжком перебрался с пирса на шхуну, чтобы вручить Диско свой блокнот, и выкрикнул напоследок:
— Двести девяносто два и пустой трюм!
— Сколько всего, Гарви?
— Восемь шестьдесят пять. Три тысячи шестьсот семьдесят шесть долларов с четвертью. Я б от доли не отказался…
— Что ж, было бы неверно сказать, что ты ее не заслужил, Гарви. Не сходишь ли к Вувермену со своей бухгалтерией?
— Кто этот мальчик? — спросил Чейн Дэна, давно привыкшего к самым нелепым вопросам со стороны этих бездельников, приезжающих сюда на лето.
— Что-то вроде нашего пассажира, — последовал ответ. — Мы подобрали его на Отмелях. Говорит, что снесло с пассажирского парохода. К рыбацкому делу теперь привыкает.
— Хлеб-то свой он отрабатывает?
— Ага… Отец, тут один хочет знать, отрабатывает ли Гарви свой хлеб. Не хотите ли подняться на борт? Для нее мы поставим трап.
— Я бы очень хотел. И тебе, мать, не помешает увидеть все своими глазами.
Женщина, которая еще неделю назад едва могла оторвать голову от подушки, неловко поднялась по трапу и стояла, пораженная, на носу шхуны среди царившего там беспорядка.
— Вас вроде Гарви интересует?
— Да, пожалуй…
— Неплохой парень и довольно послушный… Слышали, как он здесь оказался? По-моему, у него было нервное расстройство или же он стукнулся головой обо что-то, когда мы его вытащили на борт. Сейчас он в полном порядке… Да, это наша кают-компания. Пожалуйста, входите, хоть здесь страшный беспорядок… А вон на трубе его цифры: это он наши координаты записывал.
— Он здесь спал? — спросила миссис Чейн, сидевшая на желтом рундуке и глядевшая на неубранные койки.
— Нет. Его место в носовом кубрике. Не могу сказать о нем ничего плохого, кроме разве того, что он на пару с моим сыном таскал из камбуза пончики, когда им было положено спать.
— Гарви вел себя примерно, — вступил дядюшка Солтерс, спускаясь по трапу. — Только вот сапоги мои он забросил на мачту, да и к тем, кто побольше его знает, особенно в фермерском деле, относится не больно-то уважительно; но во всем этом Дэн виноват.
А тем временем Дэн, которому Гарви еще утром сделал несколько прозрачных намеков, исполнял на палубе воинственный танец.
— Том! Том! — прошептал он в люк. — Пришли его родители, а отец еще не смекнул, и они толкуют в рубке. Она красотка, а он, по виду, и есть тот богач, о котором твердил Гарв.
— Боже правый! — воскликнул Длинный Джек, выбираясь на палубу, весь перемазанный солью и в
