Симпатичных блондинок в наличии имеется три. Учительница, жена агронома, тоже агроном, и заведующая магазином, она же продавец. Заведующая как с утра укатила продукты получать, так еще не вернулась. Учительница в школе, агрономша в поле…
«Что ты мелешь?» — подумал капитан, а вслух спросил:
— Какое поле?
— Это я так, для рифмы, — пояснил председатель. — Грешен. Люблю другой раз в разговор рифму вставить. Вообще-то агрономша теперь дома. И учительница тоже.
— Женщина, о которой идет речь, приехала сегодня ночью на автобусе из Южного, часа в три. Мог ее кто-нибудь видеть?
— В такое время вряд ли. Вот разве что сторож…
— Какой сторож?
— Дед Марк. Магазин сторожит. Магазин — вон он… — Председатель показал. — А напротив как раз остановка автобуса.
— Где сейчас сторож?
— В магазине, где ж ему быть. Он там и живет, при магазине.
— Проводите, пожалуйста.
Магазин находился метрах в двухстах от сельсовета — традиционный сельский магазин, где продавалось все. На двери висел большой замок.
— Нам не сюда, — сказал председатель. — Нам с другой стороны.
Они обошли дом и, перешагивая через разбитые деревянные ящики, валявшиеся повсюду, приблизились к обитой железом двери, которую пересекал по диагонали массивный железный брус.
— Закрыто, — констатировал Зенич.
— Это для виду, — успокоил председатель. — И для продавщицыного спокойствия, чтоб дед не сбежал. Он изнутри дверь открыть никак не может.
— Ну, а замок?
— Днем это бутафория, — пояснил Марыганов. И добавил весело: — Кому надо, тот знает. — Он открыл замок, выдернул нижний конец бруса из паза, отвел брус в сторону, распахнул дверь и пригласил: — Прошу!
Они вошли и попали в затхло-темный мир. Прямоугольник двери был единственным источником света в помещении, служившим, по-видимому, складом.
— Где же ваш дед? — спросил капитан.
— Здесь, — ответил председатель. — Никуда не делся.
В дальнем углу кто-то зашевелился, и сиплый голос спросил:
— Тебе чего, Ермолаич, бутылку?
— Брось свои шутки, дед, — мрачно сказал председатель. — А ну выдь-ка, дело есть.
В углу еще долго кряхтели, потом, осторожно ступая, из темноты возник и приблизился ветхий безбородый старичок лет восьмидесяти, в фуфайке, в валенках, но без шапки.
— Ружье где? — пугнул его председатель. — Почему без ружья?
— Есть ружье, — сказал дед. — Есть. Возьму, если потребуется. Что-то тебя, сынок, не признаю, — сказал он Зеничу. — Ты наш, степновский?
— Я из милиции, дедушка, — сказал капитан. — Я к вам по делу.
— Зачем из милиции? — не понял дед. — Службу несем исправно. Никогда ничего не пропадало.
— Товарищ тебя, дед, не проверять приехал, — объяснил председатель. — Он тебя кое о чем порасспросить хочет.
— Пусть спрашивает, — разрешил сторож.
— Спрашивайте, пока он в настроении, — шепнул председатель Зеничу. — Старик крутой. Сдвинется винтик — слова из него не вытяните.
— Вы сегодня ночью дежурили? — спросил капитан.
— Дежурил. Я, сынок, всегда по ночам дежурю.
— Где вы находитесь ночью?
— В магазине. У двери ящик пристрою и сижу до утра.
— Можно взглянуть?
— Чего ж нельзя? Можно.
Дед отошел к стене, нашарил и распахнул дверь в магазин. Капитан с председателем шли следом.
Из двух больших окон магазина отлично просматривались и посадка, и дорога, и то место, где стоял вертолет.
— Ух ты, ветрогон! — увидев его, сказал дед.
— Не ветрогон, а вертолет, — поправил председатель.
— Ну, вертолет. Твой, сынок, ветрогон?
— Мой, дедушка, — сказал Зенич.
— Да ты, я вижу, большой начальник! — удивился дед. — Ты давай спрашивай, я тебе все расскажу.
— Вы всю ночь здесь сидите?
— Дежурю, — уточнил дед.
— Дежурите. Если кто под окнами ходит, видите?
— Вижу. Только редко кто теперь ходит. В такую погоду по домам все больше сидят. А если и ходят куда, так это к нам, в магазин.
— По ночам улица освещается?
— Освещается, — сказал председатель.
— Когда освещается, когда нет, — уточнил дед. — На столбе, что у магазина, лампочка не всегда горит.
— Вчера горела?
— Горела.
— И вы видите все, что происходит на улице?
— Все! — с гордостью сказал дед.
— Он у нас на спор пять пустых консервных банок с пятидесяти метров из дробовика сшибает, — вставил председатель. — Все с первого выстрела. Есть такие, которые не верят. Так потом им это дорого обходится.
«Лихой дед», — подумал Зенич.
— Значит, автобусы, которые проходят по шоссе, видите? — спросил он.
— Если останавливаются, вижу.
— Сегодня ночью останавливался?
— Было.
— Приехал кто-нибудь?
— Учительша наша. А с ней мужчина. Представительный такой, в светлое одетый. Он ее под ручку держал. До дому проводил да там, видать, и остался. А чего? — отреагировал дед на предостерегающий жест председателя. — Девка интересная, молодая, да одинокая к тому ж. Мне б годков тридцать скостить…
«Их уже пятеро, — отметил капитан. — Пятеро из шести, чье отсутствие на месте аварии объяснено. Только вот пусть мне кто-нибудь скажет, хорошо это или нет».
— Домой, говорите? — переспросил он. — А где дом-то?
— Да вон он, — показал дед в окно.
ШЕСТНАДЦАТЬ ЧАСОВ ПЯТЬДЕСЯТ СЕМЬ МИНУТ
Председатель сельсовета довел капитана до самого дома.
