Председатель отреагировал спокойно.
— Отвечу, — негромко сказал он. — Я за многое был в ответе. Этот грех мне души не жгет. Я б таких деятелей… — Кирков выразительно посмотрел на Зенича.
Капитан отвел глаза.
— Ладно, — сказал он. — Ваши тут разберутся.
Они вернулись за стол.
— Кто такие, вы не знаете? — спросил Зенич председателя.
— Говорят, что колхозники, — нахмурился Кирков. — Как дойдет дело отвечать, все они колхозники.
— Это точно, — подтвердил Тищенко.
— А в мешке у тех «колхозничков» осетров шесть штук, — закончил председатель.
— Фамилии? — спросил капитан, обращаясь к браконьерам.
— Пыхтин, — ответил один.
— Мардарь, — сказал другой.
— Плохи ваши дела, граждане, — объявил Зенич. — Расхищаете народное добро. Скрываетесь от милиции. Оказываете сопротивление инспектору рыбнадзора, наносите ему телесные повреждения.
Про инспектора капитан упомянул наудачу — эти двое наверняка были не единственными, кто браконьерствовал в районе.
Мардарь от удивления даже поперхнулся. Браконьеры переглянулись.
— С инспектором случайно получилось, — наконец отреагировал Мардарь.
— Лодку его на волне развернуло и в нашу ударило. Инспектор прыгать собрался, но не удержался, упал и расшибся о банку, — добавил Пыхтин. — Мы тут ни при чем. Мы б его трогать не стали — мужик хороший.
— Это мы выясним, — пообещал Зенич. — А сейчас прошу ответить на мои вопросы.
— Это поспособствует… — начал Пыхтин.
— Поспособствует. Вы в Южном сели в автобус?
— В Южном, — кивнул Пыхтин.
— Почему сбежали на кордоне?
— Милиции в нашем положении надо бояться, — объяснил Мардарь.
— Эх, мать вашу… — протяжно выругался Кирков. — Красть вы не боитесь и с динамитом орудовать не боитесь. Вас бы в сорок первый перебросить да заставить мостик какой на воздух поднять — посмотрел бы я тогда на вас.
— Это точно, — согласился Тищенко.
— Мы воевали! — вспыхнул Мардарь.
— Тем более! — Председатель ударил кулаком по столу, и Зеничу показалось, что массивный дубовый стол просел.
— В котором часу пришли на станцию?
— За полчаса до отхода.
— Чем занимались эти полчаса?
— Стояли в подъезде дома, того, что рядом со станцией, ждали водителя.
— Вы его знаете?
— Не знаем.
— Тогда зачем ждали?
— Как только шофер приходит на станцию, автобус отправляется. Дожидаться в автобусе в нашем положении смысла нету… Мало ли… — объяснил Мардарь.
— Точно, — согласился Зенич. — Где вы сидели в автобусе?
— Сзади, — сказал Пыхтин. — Там удобно: все видно.
— Сколько, кроме вас, было пассажиров?
— Трое.
— Кто?
— Мужчина с женщиной и моряк. Моряка баба какая-то провожала. Все в окошко заглядывала, аж пока автобус не отошел. Только он ее не очень жаловал.
— Почему?
— Он пьяный был, — объяснил Мардарь. — Грязный. Побитый весь — голова перевязана.
— А те двое, мужчина и женщина, они что, вместе ехали?
— Мы когда вошли, они рядом сидели. Мужчина ей что-то веселое рассказывал, она смеялась. Симпатичная такая женщина, блондинка. Будь она одна, я бы сам к ней подсел.
— Как выглядел мужчина?
— Как всякий мужчина.
— Одет?
— В светлый плащ.
Все, что они сообщили, позволяло предположить, почему этой троицы не оказалось на тридцать шестом километре. Мужчина, вероятно, мог сойти в Степном с блондинкой. Моряк — отстать на остановке. Правда, из этой схемы выпадал все тот же чемодан. Если моряк действительно отстал, пассажиры или водитель должны были оставить чемодан на той же станции, а его нашли в автобусе. Выходит, что и водитель, и те двое настолько были увлечены чем-то своим, что даже не заметили отсутствия моряка. Может, их вообще в тот момент не было в автобусе? Только кто станет выходить на остановках ночью, да еще в дождь? Разве что шофер. Но уж он-то должен был поинтересоваться, куда делся его пассажир. Значит, не интересовался. Значит, не до того ему было. И вообще, чего стоит отработка линии пассажиров, если допустить, что к тридцать шестому километру все они сошли и у каждого на то была причина…
— Постойте, — вспомнил Пыхтин. — Мы вам про солдата не сказали.
— Про какого солдата?
— Верно, был солдат, — поддержал Мардарь. — Он позже сел.
— Где?
— Да сразу за городом.
— Солдат остановил автобус — поднял руку. Шофер сначала не хотел его подбирать, но женщина что-то крикнула, и он тормознул.
— Что крикнула?
— Не расслышал.
— Шофер открыл дверь и о чем-то спросил солдата. Парень ответил, потом сел, — уточнил Мардарь.
— Как выглядел солдат?
— Как солдат.
— В парадной форме или в повседневной?
— В парадной. Мокрый весь, но веселый, улыбался.
— Какого рода войск? Вы в этом разбираетесь?
— Пограничник, — уверенно сказал Мардарь. — Фуражка у него была с зеленым околышком.
— Точно, — поддержал Пыхтин. — Фуражку я заметил.
— Где сидел пограничник?
— Рядом с водителем. Там впереди в проходе место есть.
— Все о чем-то с шофером говорил, — добавил Мардарь.
«Солдат, — подумал Зенич. — Теперь их четверо и искать надо уже четверых. А что, если где-нибудь в Холмах выяснится, что их не четверо, а, скажем, двенадцать?»
— Вы не помните, были у солдата какие-нибудь вещи? — спросил он.
— Что-то было, — сказал Пыхтин. — Кажется, чемодан.
— Какой чемодан?
— Маленький такой. Какой у солдата быть может.
«Маленький коричневый чемодан», — вспомнились вдруг капитану чьи-то совсем недавно слышанные слова. «Кто, где, по какому поводу произнес эти слова?» — подумал он, и память подсказала ответ: Котова,
