— Он вывез их из Южного — это естественно.
— Я веду речь не о логике тех или иных шагов преступников, а о некой моральной стороне дела, если можно применительно к ним говорить о морали. Деньги доверены человеку, роль которого в деле крайне незначительна. Его иерархический номер в операции третий, если их было трое, или четвертый, если четверо. И какие деньги! Обычно «шефы» никому не доверяют таких сумм.
— У них не было иного выхода.
— Почему же тогда убийца Цырина, «главный» — будем называть его так — не знал, где и как хранятся деньги? Для них это был вопрос первостепенной важности.
— Вы думаете, он не знал?
— Не забывайте, что половина денег осталась в лодке, в которой, как вы помните, он побывал.
— Признаю, — согласился капитан. — Действительно, какой-то странный «главный». Но вернемся к тридцать шестому километру.
— Не разбрасывайтесь этим «главным», — назидательно сказал Мытарев. — Он ваш козырной туз, берегите его. По поводу вашей версии… Вы серьезно считаете, что в настоящий момент «главный» действует за Цырина?
— Да.
— Какой смысл?
— Все тот же — побыстрее исчезнуть из поля зрения.
— Путь, который вы определили Цырину, — не самый быстрый. К тому же он опасен: Цырин убит и мы находим труп. Ну, а если быть предельно точным, то для «главного» он еще и бесполезен. Он волен выбрать любой вариант бегства — мы его не знаем.
— А если Вул начнет говорить?
— Вы же понимаете, что на время, которое прошло, это не распространяется.
— Это знаем мы. А «главный»? И потом, возможно, он еще в городе.
— Оповещение на вокзалы мы уже дали, — задумчиво сказал Мытарев. — Будьте уверены, «пограничника» там не пропустят. Хотя, повторяю, лично я в это не верю.
— Товарищ полковник! — ожил селектор. — Трубочку! Киреев.
— Да, — сказал Мытарев, взяв трубку. — Да я.
Больше он ничего не сказал и, слушая Киреева, очень выразительно смотрел на Зенича.
— Есть новая фамилия, — сказал он через минуту, прикрыв микрофон рукой. — Запомните: Бабура.
ДВАДЦАТЬ ОДИН ЧАС ДВАДЦАТЬ МИНУТ
Литвинову «вели» от самого дома. Шла она медленно, часто останавливалась, но никуда не заходила по дороге. Лейтенант, сопровождающий ее, так охарактеризовал эти остановки:
— Она на что-то решается.
Ему было проще: он ее видел. У Киреева же перед глазами был только план города, на котором он прикидывал местонахождение Литвиновой. Но все равно вывод, который сделал Киреев, опережал возглас старшего лейтенанта.
— Она идет к нам! — закричал лейтенант, и Кирееву захотелось на него цыкнуть.
— Я поднимусь к себе, — сказал он дежурному. — Как появится — проводите.
Литвинова вошла через несколько минут и робко спросила старшего лейтенанта.
— Пойдемте, — пригласил дежурный.
— Разве он на работе? — удивилась женщина. Казалось, ее больше устроило, если бы Киреева не оказалось на месте.
— На работе, — сказал дежурный и отвел ее наверх.
— Вы меня не ждали? — спросила Литвинова, входя.
— Я вас ждал, — ответил старший лейтенант. — Я знал, что вы придете, но не хотел торопить. Садитесь, пожалуйста.
Не сводя с него тревожных глаз, женщина села.
— Я хотела у вас спросить про одного человека, — начала она.
— Какого человека? Литвинова замялась.
— Вы помните наш уговор, Любовь Ивановна? Говорить обо всем честно и без утайки.
— Все, что знала, я уже рассказала. Это был ее стандартный ответ.
— Тогда что заставило прийти?
— Чтобы спросить про одного человека.
— Про какого? Назовите его. Иначе разговора у нас не получится.
Она подумала немного. Сказала:
— Бабура. Звать Виктором.
— Это какой Бабура? — поинтересовался Киреев. Где-то он уже слышал эту фамилию.
— Он на автобусе работает…
— На заводском?! — вспомнил старший лейтенант.
— Да.
— Почему вас интересует шофер автобуса Бабура?
— Виктор… мой друг. Я не видела его уже целую неделю. — Она дышала часто и тяжело. — Я… Я видела его. С тем человеком, которого… убили.
— Когда?
— Десять дней назад.
«За четыре дня, до кражи», — отметил старший лейтенант.
— Где?
— На автостанции.
— При каких обстоятельствах?
Она ничего не рассказывала сама. Она только отвечала на вопросы.
— Я в тот день отпросилась пораньше, чтобы зайти в детский сад. Я боялась…
— Чего?
— Я боялась за сына.
— Почему?
— За день до этого кто-то позвонил в бухгалтерию, сказал… что из детского сада… что мальчик заболел и чтобы я пришла.
«Стоп, — сказал себе Киреев. — Не спеши. За этим что-то кроется».
— В кассе есть телефон. Почему же звонили в бухгалтерию?
— Не знаю.
— Кто звонил?
— Какой-то мужчина.
— Среди персонала детского сада есть мужчины?
— Там директором мужчина.
— Что делали после звонка?
— Закрыла кассу и помчалась в детский сад.
— И выяснилось?..
— Что сын здоров.
— И что никто не звонил?
— Да.
«Странный звонок, — подумал Киреев. — В ее рассказе чего-то не хватает. Если Бабура действительно причастен к краже, то и тут не обошлось без него. Хотели убрать ее из кассы? Для чего?»
— Скажите, Любовь Ивановна, вы в тот день встречали Виктора?
